Второй из приговоренных министров упал в обморок. После этого в зале опять повисла тишина.
– Ну и где наши палачи? Приговоренные так скоро сами передохнут. Кстати, кто из вас Василий Варфоломеевич?
Министры отодвинулись от притихшего обладателя зелёного берета, который было успокоился, заметив, что его пока никто не расстреливает.
– Ну, что скажешь?.. – обратилась к нему Мифлуха. Министр не смог ничего ответить, только негромко простонал, чувствуя, что на него вновь надвигается беда. – Мне-то говорили, что поёт – а он оказался немым, – Мифлуха вздохнула. – Ладно, беру больничный. За меня остаётся Корбен. Корбен, будь строг, но справедлив. Исполняй волю народа, не злоупотребляй ею в своих корыстных целях. Будь чуток, будь добр. Но не забывай, что справедливость иногда требует беспристрастности, цинизма и гадливости. Помогай людям. Переводи старушек через дорогу. Делай это не менее пятидесяти раз за плановый период. И в этом тоже будь добр, но не забывай, что власть должна быть с кулаками, уметь решить и выполнить, а не как размазня-картошка в нашей столовой. Корбен, ты чекист со стажем. Поэтому, я уверена, что за эти дни я много услышу о людях культуры и искусства. Ты знаешь – я их немного возвышаю… Уверена, ты найдешь способ их унизить. И смотри, чтобы после моего долгожданного возвращения последующий период хотя бы пару лет называли оттепелью. Я вас люблю. И вас. И тебя, в шапочке. Но прощайте, прощайте все – кого я больше не увижу, – договорив речь, Мифлуха почувствовала легкое головокружение и объявила себя умирающей.
Э
– Эээх! – Мифлуха, чуть было не выбив хлипкую дверь, ворвалась на заседание правительства Первого Измерения. Министры встретили её злыми неодобрительными взглядами, а те, кто сидел в дальних рядах, и вовсе тихо потянулись к запасному выходу. Но большая часть чиновников всё же осталась на местах, и их дыхание, кряхтение и сопение подчёркивало образовавшуюся тишину. В кабинете еле слышно скрипели спинки кресел, тёрлись о паркетный пол ножки стульев, капала из разболтанного умывальника вода. Министры молчали и смотрели на Президента.
– Я прошу тех, кто считает себя умным, встать, – обратилась к своему правительству Мифландия Вторая.
Влетевшая вслед за Мифлухой в кабинет верная телохранительница, героиня Первой Иррианской войны Карин Пинк, услышав призыв Мифлухи, практически камнем рухнула на ближайшее свободное кресло, отдышалась и достала электронный тетрис. По рядам прошёл шорох, все начали оглядываться по сторонам и мучительно гадать, кто же решится встать первым. Сперва большая часть взглядов обратилась к главе правительства, но премьер-министр Мария Стюарт сидела в меланхоличном состоянии и вставать явно не собиралась. Она даже достала глянцевый журнал и начала просматривать в нём картинки, всем видом демонстрируя, что призыв Мифлухи её не касается.
Тогда взгляды перешли на ту часть стола, за которой сидели вице-премьеры. Там чувствовалась борьба, потому что все четыре вице-премьера правительства числились в должности «первого вице-премьера». Они сидели, не двигаясь, по двое с каждой стороны стола, упирая взгляды в своего коллегу напротив, и даже не моргая. В силу комплекции и слабой подготовки вице-премьеров долго такая диспозиция сохраняться не могла, поэтому все напряжённо следили за ними, ожидая развязки. Через несколько минут один из вице-премьеров икнул, на что его коллега на другой стороне стола ответил лёгким кашлем, который спровоцировал следующего вице-премьера на громкий вздох. Четвёртый первый вице-премьер, не выдержав накала борьбы, неудачно оттолкнулся, не рассчитал своей устойчивости и плюхнулся вместе со стулом на пол.
– Самого дурного уже нашли, – одобрительно прокомментировала результат Мифлуха. – Но я просила встать тех, кто считает себя умными.
Потеряв надежду на начальство, министры погрузились в раздумья. «Зачем ей вообще умные?», – подумал министр церемоний. – «Наверное, хочет поручить какую-то работу, которую нельзя завалить… Ну её к черту». «Я решительно не могу быть умнее, чем первые вице-премьеры – мне же с ними потом как-то надо будет работать», – рассудил министр стулелитейной промышленности. «Надо не выбиваться из коллектива, незаменимых у нас быть не должно, а значит, и умным не место», – решил министр образования.
Внезапно со своего места вскочил министр контрпропаганды, но когда все уже хотели обрадоваться тому, что среди них нашелся решительный человек, министр затряс руками, мучительно завыл, достал из кармана свое удостоверение, с каким-то животным остервенением порвал его на куски. После этого странного демарша он бегом выскочил в дверь запасного выхода. Прождав ещё десять минут в полной тишине, разбавляемой только поскрипываниями и посапываниями старых стульев и тел, Мифлуха подвела итог увиденному:
– Значит, шоколадную медальку к Новому году никто не получит!
После этого Президент развернулась и зашагала к выходу. В дверях её догнала личная телохранительница Карин Пинк.
– Мария, девка, вот ты мне скажи, только честно, ты-то чего не встала? – недоумевала вечером Мифлуха, разливая красное креплёное вино по бокалам.
– Ну-у… – протянула Мария, послав воздушное приветствие бокалом Карин Пинк, – я не очень умна… Но я достаточно умна, чтобы понимать, что информация о том, что я достаточно умна, стоит больше, чем шоколадная медалька. А поскольку ты зашла в кабинет, держа её в руке…
Мария сделала большой глоток вина и, улыбнувшись, развела руками. Мифлуха нахмурилась и, поиграв вином в бокале, тоже сделала глоток.
– А как бы ты хотела, чтобы я компенсировала тебе потерю репутации, связанную с публичным признанием ума?..
– После такого репутацию сложно восстановить, – задумчиво сказала Мария. – А жить с такой репутаций в нашей стране просто невозможно. Поэтому если я и встану – то только перед смертью… Должно быть, так.
Мария налила себе ещё вина.
– До чего же ты традиционна! – ехидно заметила Президент Первого Измерения.
Ю
– Юркие все, как ужи, от ответа увиливают… А это что, говорите? – вопросила Мифлуха, – Ну вот это… с окошком, спереди. Ящик такой высокий. Некрасиво же.
– Это мобильное стойло.
Президент Первого Измерения внимательно посмотрела на конструктора новейшего сверхскоростного поезда.
– Стойло?.. Зачем в поезде, работающем по принципу магнитной левитации, стойло?.. Вы же говорили, что он управляется автоматически, и что машиниста тут не нужно? Да и вообще, как-то нехорошо… что ж вы так о машинистах: они не лошади, говорили бы «кабина управления». И, кстати, окно в ней как-то неудачно расположено, и шторка вот эта, – Мифлуха громыхнула металлической заслонкой, – им будет не очень-то удобна. Я, конечно, не специалист… Но все же выглядит странно. Может, всё же запишем в акт приёмки как замечание?..
– Этот узел переделать не удастся: иначе сено будет выдуваться из стойла набегающим потоком воздуха. Ведь поезд будет работать на скоростях до шестисот километров в час!
Президент подошла и по-отечески взяла конструктора за руку, аккуратно приобняла и усадила на стул.
– Слушай… Петрович… или как там тебя, неважно. Ты, мне кажется, чего-то не так говоришь. Какое сено? Какое стойло?.. Ты же инженер-конструктор. А это, – Мифлуха махнула в сторону железной махины на бетонной балке, – поезд. Да?.. Ну же, дурачок, повторяй: по-езд.
– Поезд… – конструктор Петрович вздохнул и опустил голову. А потом неожиданно вскочил на ноги, оттолкнул удивленную Мифлуху и затряс головой. Его щёки надулись, кожа раскраснелась, на лбу выступил пот: – Поезд! Да, да – именно поезд!
Конструктор топнул ногой, да так неуклюже, что чуть сам не упал на землю.
– А вы что такое ГОСТы, знаете?! Не знаете! А там, в номере шестьсот восемьдесят восьмом, в параграфе один, пункте четыре, что сказано? Ну вот что?! – конструктор сильно брызгал слюной, выкрикивая свои вопросы.
Мифлуха переглянулась со своей телохранительницей Карин Пинк, но та тоже не читала ГОСТы.
– Молчите?! – торжествующе воскликнул конструктор, – А там написано, что в транспортное средство должно быть запряжено не менее двух лошадей. Двух! Не менее! Молчите, я договорю! Так вот: я хотел, я даже настаивал на вашей государственной комиссии ещё до подписания техзадания, чтобы стойло было сзади поезда! Я говорил, что спереди оно смотрится комично! Но что, что мне ответили ваши представители заказчика? Что?! Они ответили: «Нельзя ставить поезд впереди лошади». Так-то. Вот и молчите. Если бы сделали, как я предлагал – сзади, то набегающий поток ветра не выдувал бы сено, и лошади могли бы спокойно есть – не нужны были бы эти стальные шторки! Но нет, у нас все консерваторы, никто не хочет рисковать, меняя конструкцию. Пришлось оставить их спереди. Идиоты!
Конструктор выговорился, отчего не только успокоился, но и даже как-то скис. Он вдруг понял, что накричал на Президента и что теперь его мучения не закончатся подписанием актов приёмки работы.
– Делайте что хотите, – он махнул рукой и выбросил акты на землю, где их тут же подхватил весенний ветер.
– Карин, душа моя, – Мифлуха заговорила первой, – Покажи мне на своём компьютере фотографию поезда предыдущей серии. Ага… Спасибо… Стойло. Кто бы мог подумать!
– Спереди, – констатировала Карин.
– Вот ещё раньше – тоже спереди: видишь, тележка на колесиках, поезд её как бы толкает. Так, вот и у трамвая такая же штука. Давай ещё раньше… Так, и здесь стойло. Как-то до сегодняшнего дня я даже не задумывалась об этой штуке спереди… Ой – а вот фотография…
– Загрузка сена в стойло электропоезда, – прочитала Карин.
– Вот! Вот – нашла! Смотри! – Мифлуха радостно начала тыкать в экран, – Вот же – там спереди раньше были лошади! Как раз две лошади. Просто когда изобрели двигатель, забыли поменять ГОСТ, и требование по ним осталось в документе. Дай мне ГОСТ, позови толкователя!