Через пятнадцать минут на полигон приехал толкователь ГОСТов и объяснил Президенту, что правило о двух лошадях ввели в 1817 году, чтобы дельцы не мучали лошадей, запрягая их в тяжелые повозки по одной. Толкователь рассказал, что потом, когда изобрели электрический двигатель, скорость вагонов ограничивали, чтобы лошади успевали перед ним бежать. Однако после нескольких несчастных случаев, в которых покалечили животных, лошадей стали размещать сперва на открытой, а потом и на закрытой площадке спереди вагона. Этот элемент конструкции назвали мобильным стойлом.
– А что, если убрать его? – рискнула спросить старца-толкователя ГОСТов Мифлуха.
– Ни в коем случае! – замахал руками старец, – В Первом Измерении сейчас более пятнадцати миллионов лошадей заняты в этой сфере, за ними ухаживают люди, у них есть семьи. Что они будут делать после увольнения? Придется переделывать конструкцию огромного числа транспортных средств – это колоссальные затраты. Кроме того, ссылки на мобильное стойло имеются в ста сорока прочих нормативных документах – и технических, и административных. На перевыпуск такого числа бумаг потребуется минимум семь лет и солидное число средств на научно-исследовательские работы.
Старца еле успокоили, – он всё рвался и дальше перечислять негативные эффекты, которые вызовет отказ от стойла. Ему налили коньяку, после чего он уснул, сидя на каком-то деревянном ящике.
– Карин, – обратилась Президент к своей верной телохранительнице, – Знаешь, что я тебе на всё это скажу… Думаю, нам надо аккуратно попробовать начать разработки в области создания кибернетических лошадей. Старик прав – надо двигаться в этом вопросе эволюционно. Потом, возможно, их удастся уменьшить и даже перенести назад. Главное тут – правильно выбрать вектор развития.
– Тогда давай поручим этот НИР Петровичу? Мне понравилась его дерзкая идея с переносом стойла в конец поезда! – обрадовалась Карин неожиданному разрешению проблемы.
– Давай, – легко согласилась Мифланлия Вторая, – Здесь как раз нужен будет бескомпромиссный новатор.
Я
– Я не надену это… Слишком приметно будет – побьют же… – Мифлуха крутилась перед зеркалом, а Карин Пинк вынимала из стенного шкафа всё новые наряды. Больше всего Президент Первого Измерения напоминала манекен, на который оформитель витрины перед уходом домой повесил всё то, что не успел распределить за день по другим фигурам.
– Карин! Фиолетовое вообще не бери – оно меня полнит! – крикнула Мифлуха и, вынув из пышного парика «а-ля Людовик» фиолетовую заколку, швырнула её в угол зала.
Тем временем Карин набрала ещё кучу всего и, подойдя к Президенту, начала пытаться собрать из них наилучшую комбинацию. Каждое её действие Мифлуха непременно язвительно комментировала. «Оранжевый очень идёт к моим глазам», «Я люблю очки с толстой оправой!», «Золотые серьги я сниму. Не доверяю я этой публике», «Если резиновые сапоги брать, то давай и шерстяные носки возьмём – на обратном пути на рыбалку заскочим». В итоге пришлось отказаться от всего золотого и позолоченного, потом от всего серебряного и серебристого, от фиолетового наотрез отказалась Мифлуха. Поэтому, в конце концов, она утвердилась в оранжевой спецовке со светоотражающими полосами, белом длинном шёлковом шарфе, красных резиновых сапогах на толстый шерстяной носок, защитных очках сварщика и парике, который в очередной раз пришлось облагораживать.
– Я не выгляжу подозрительно? – с сомнением уточнила Мифлуха. – Могут же всё-таки побить…
– Ничего, там собираются очень разные люди… Я уверена, что ты нормально вольёшься в их компанию. Теперь надо как-то замаскировать меня.
Президент и её верная телохранительница, будущая героиня даже ещё не планируемой Первой Иррианской войны, Карин Пинк поменялись местами, и Мифлуха стала задумчиво осматривать запасённое для такого случая барахло.
– Если мы оденем тебя по моему вкусу… ты будешь сопротивляться? – уточнила Мифландия Вторая.
– Нисколечко! Учитывая наши цели… я думаю, если я буду одета по твоему вкусу, вряд ли кто-то заподозрит во мне меня. По крайней мере, меня – в здравом рассудке. Так что не стесняй себя в выборе. Всё на благо дела.
– Тогда вот тебе свадебное платье, оно, заметь, белое – тренд сезона. И вот тебе оранжевые лосины – что тоже будет очень символично. И вот тебе фиолетовую барсетку, мне её наш Стульчак подарил на прошлом заседании, а то ты без неё как худышка смотришься! Волосы мы спрячем…
– В плавательной шапочке!
– Точно! В шапочке, вот она тут валялась где-то – натягивай. И надо что-то сделать с лицом…
Карин натянула зелёную шапочку и нервно ощупала свое лицо.
– Тонкую вуаль?
– Нет, давай уж толстую – за тонкой меня все узнают.
– Толстой вуали у нас нет, зато есть чачван, – сообщила Мифлуха, отделяя его от паранджи. – По мне, так очень подходящая модель. Сносу нет! И сапоги бери.
После таких приготовлений обе стали вертеться перед зеркалом и хихикать, как дуры.
– Ты смотри, Карин, конспирация конспирацией – но на всякий случай оружие ты возьми. Всё-таки не на дискотеку идём, а на митинг оппозиции. Да, и это… удочки не забудь! А то знаю я тебя…
Митинг оппозиции собрался на центральной площади страны – сперва администрация города хотела вынести его на задворки, к городской свалке, но Мифлуха настояла, чтобы он проходил у неё под окнами. «До городской свалки мне неудобно добираться – а тут вышел через чёрный ход, и ты на митинге – в партере!». Министерство государственной безопасности, правда, как обычно напутало, поэтому от чёрного входа Дворца до входа на митинг пришлось сделать практически полукруг по обширной площади. Но за это время Мифлуха успела обзавестись дуделкой, а Карин Пинк – радужным флагом. Так что когда они нырнули наконец в толпу митингующих, то по внешним признакам уже ничем не отличались от последних.
– Как у нас всё-таки бурно проходят митинги оппозиции! – порадовалась Мифлуха и смахнула выступившую слезу. Они с Карин обошли уже с четверть площади. – Всё-таки правительство так не умеет! А здесь – вон, смотри, – даже чай наливают. Танцуют все, очень смешные плакаты! Можно кричать в полный голос глупости – и ничего тебе за это не будет. Даже никто пальцем показывать не станет, что вот, мол, большой дядя орёт глупости и руками машет. Наоборот – все делают также. По-моему великолепно задумано!
Карин мрачно осмотрела окрестности в поисках чая, который анонсировала Мифлуха. Ей сквозь сетку чачвана было видно ещё хуже, чем Президенту через её очки сварщика. До сих пор Карин пыталась запоминать основные мысли, тексты на плакатах и лица людей, но теперь уже сдалась и просто хотела горячего чаю. Ей оставалось радоваться только тому, что к этому времени группка гомосексуалистов в напряженной борьбе уже отняла у неё радужный флаг.
– Карин, знаешь, они здесь все так мне симпатичны, а их требования я так поддерживаю, что даже захотелось им чем-то помочь!
Мифлуха сходила и для обеих взяла чай, после чего они расположились в относительно тихом месте – поставив стаканчики на постамент памятника основателю государства. К этому моменту Карин уже достала из рюкзака средство правительственной связи, на котором для маскировки заменили шильдик с символом государственной власти на эмблему крупного бренда бытовой электроники. Пока она за ним лазила, удочки упали, и пришлось тратить время, чтобы найти для них подобающее место.
– Значит, для начала надо бы послать им приветственные телеграммы, – утвердилась в своей мысли Мифлуха. – Не зря же мы поддерживаем по всей вселенной кучу несимпатичных людей во главе малоприятных правящих режимов. Эти несимпатичные люди за те дни, что идёт митинг, просто завалили меня своими словами поддержки – я себя с тех пор неуютно чувствую. Пусть они лучше для пользы дела выступят, наконец, в СМИ и поддержат нашу оппозицию. И дай мне бинокль, я хочу посмотреть на рожу Захара, когда ему принесут эти приободряющие телеграммы от наших карманных упырей.
Карин внесла текст в устройство, после чего достала из рюкзака бинокль и протянула Мифлухе. Президент забралась на пустующий постамент и по-командирски осмотрела поле предстоящей битвы. Вдалеке виднелась сцена, на которой пока играла музыка, но справа уже толпилась вся оппозиция Первого Измерения. В толпе особенно выделялся Захар – вечный заводила, критик и алкоголик, если верить докладам, чуть ли не больший, чем сама Мифландия Вторая. На площади собралось огромное количество весёлого населения, с шарами, цветами и хлопушками. Присутствующие в большей массе разбились на группы по интересам – в толпе слева от сцены были сразу заметны флаги любителей японских порномультфильмов, рядом с ними стоял огромный человекоподобный робот.
Правее разместились любители американской школы анимации, из которых минимум десяток пришёл в одинаковых костюмах мышонка. На водоразделе этих течений, как и обычно, торговали свежими газетами и кулебяками. В стороне, вокруг пегаса, голову которого, как было известно Карин, играл министр пропаганды, а зад – министр контрпропаганды, столпились любители полётов на пегасах. Они были очень агрессивно настроены, в их компании то и дело пытались разжечь фаеры, поэтому ответственных работников правительства послали именно к ним.
Мифлуха всмотрелась в группу организаторов: Захару принесли какие-то бумаги. Он осмотрел их, повертел в руках, показал соратникам. Они стали оживленно обсуждать увиденное и махать руками. После этого, чуть успокоившись, всё же пришли к единому мнению и делегировали Захара на сцену.
– Уважаемые друзья! Наш митинг ещё не начался, но у меня уже есть для вас приятное известие! – усилили и разнесли над толпой речь Захара динамики. – На нашу сторону встал президент Енсон – сейчас СМИ опубликовали его приветственную телеграмму! Я понимаю, что человек он… не то чтобы приятный… но, как мы все понимаем, такие-то как раз и становятся на сторону сильной стороны, реагируя как флюгеры. Так что сила за нами, а дни Мифлухи сочтены! Мы скоро начнем наш митинг, осталось совсем немного. Так что, друзья, ещё чуть-чуть терпения и послушайте музыку!