Еще до инаугурации Гарфилд сформировал кабинет, включив в него представителей обеих партийных фракций республиканцев, а также беспартийных. Как и ожидалось, пост госсекретаря занял Дж. Блейн, которого считали блестящим переговорщиком. Из других министров следует отметить Роберта Линкольна — старшего сына А. Линкольна, который в свое время воевал в армии северян в Гражданской войне в качестве капитана, а затем окончил Гарвардский университет. Какими-либо существенными военными знаниями Линкольн не обладал, его назначение было данью памяти отцу и должно было засвидетельствовать намерение продолжать курс реконструкции в новых формах. Оба назначения должны были показать общественности примирительный настрой президента по отношению к враждовавшим группам в его партии.
Президент намеревался сосредоточить управление страной в Белом доме. Очевидцы обращали внимание, что он начинал рабочий день в семь часов утра и трудился до позднего вечера. Не имевший опыта в органах исполнительной власти, Гарфилд заявил, что будет лично заниматься отбором чиновников на государственную службу до тех пор, пока не будет выработан соответствующий закон. Эта попытка уменьшить коррупцию оказалась почти сразу неудачной. Выстраивались огромные очереди лиц, стремившихся получить выгодное место. Гарфилда ловили на улице с такого же рода просьбами. Уже через месяц после вступления в должность он перепоручил отбор чиновников соответствующим министрам, хотя и после этого его продолжали осаждать просители.
Столкновения между фракциями продолжались. Каждая из них добивалась назначения в министерства и федеральные ведомства в центре и на местах своих сторонников. Провести закон о гражданской службе Гарфилд не успел. Точно так же не вышли за пределы предварительных наметок его намерения расширить государственное содействие народному образованию.
Единственное практическое дело, которое смог завершить Гарфилд, было проведенное по его заданию расследование положения в почтовом ведомстве, связанное с многочисленными жалобами на неаккуратную доставку почты, пропажу корреспонденции и, главное, на некомпетентность и взяточничество чиновников. Расследование было быстрым и жестким. Оно не привело к арестам и судебным процессам, но помощник генерального почтмейстера Томас Брэйди и ряд других были сняты с должностей.
Новому президенту едва удалось наметить характер внешней политики. Хотя он, как и госсекретарь, выступал за повышенные таможенные тарифы, было принято решение поощрять свободную торговлю со странами Латинской Америки с целью до предела ограничить экономическое проникновение европейских государств на континент. Было объявлено о созыве в 1882 г. Панамериканской конференции с целью выработки соответствующих многосторонних и двусторонних соглашений. Гарфилд обдумывал также возможности расширения американского влияния на океанах путем строительства крупного военного флота. Он дал задание организованному им Департаменту военно-морского флота подготовить соответствующий проект модернизации имеющихся военных кораблей и создания новых. И эти намерения пришлось реализовывать наследникам.
В начале июля 1881 г., когда в Вашингтоне установилась необычно жаркая погода, Гарфилд решил на недолгое время выехать из столицы, чтобы принять участие в празднике, который проводился в колледже Уильямса в Массачусетсе, где он когда-то учился, и одновременно познакомить с этим учебным заведением своих сыновей. Хотя в США уже был случай убийства президента, считалось, что это было связано с условиями Гражданской войны. Охрана высшего должностного лица осуществлялась одним-двумя не очень проворными слугами, планы передвижений публиковались в газетах.
Второго июля на железнодорожном вокзале Вашингтона, когда президент в сопровождении госсекретаря Блейна ожидал своего поезда, в него был произведен выстрел. Стрелял неудачливый адвокат Чарльз Гито, который перед этим просил назначить его на дипломатическую службу (консулом в Париже, хотя ни французским языком, ни какими-либо дипломатическими навыками он не владел), но получил естественный отказ.
Ранение в спину казалось не очень тяжелым, Гарфилд сохранил сознание. Находясь в больнице, он даже провел одно заседание кабинета министров. Однако операция была проведена неудачно. Врачи не смогли обнаружить пулю, начался воспалительный процесс, состояние Гарфилда ухудшалось, возникли серьезные сердечные проблемы. Все это привело к смерти президента через два с половиной месяца после ранения. Покушавшийся Гито по приговору суда был повешен.
Джеймс Гарфилд был похоронен в Кливленде. Позже над его могилой был сооружен мемориал, открытый в 1890 г. В Вашингтоне и ряде других городов были сооружены памятные статуи, именем убитого президента названы улицы и площади.
В американском общественном мнении и отчасти в историографии пример Гарфилда неоднократно являлся доказательством того, что даже выходец из беднейшей семьи может в демократических США подняться до высших государственных постов.
Основные издания:
Ackerman К. Dark Horse: The Surprise Election and Political Murder of James A. Garfield. New York, 2003.
Doenecke J. The Presidencies of James A. Garfield & Chester A. Arthur. Lawrence, Kansas, 1981.
Rutkow I. James A. Garfield. New York, 2006.
ЧЕСТЕР АРТУР
ЧЕСТЕР АРТУР
5 октября 1830 — 18 ноября 1886
21-й президент:
19 сентября 1881 — 4 марта 1885
Честер Алан Артур (Chester Alan Arthur) был уже не первым вице-президентом, вынужденным принести президентскую клятву в связи со смертью своего руководителя. Обычно в таких случаях деятели, занявшие высший пост в силу трагической случайности, скрывали мысли и чувства, владевшие ими. С Артуром все было по-другому: очевидец рассказывал, что, узнав о смерти Гарфилда, «он сидел в своей комнате, рыдая, как ребенок, прикрывая руками лицо». Можно полагать, что это были искренние чувства, что Артур отнюдь не был рад, что оказался на президентском посту. Через два часа он, следуя установленной традиции, принес клятву верности Конституции и народу в качестве главного должностного лица страны.
Честер Артур был сыном протестантского проповедника Уильяма Артура, несшего службу в Фэрфилде, небольшом городе северо-восточного штата Вермонт, на границе Канады. Как и его жена Мальвина, Уильям вел свою генеалогию от англо-шотландских переселенцев XVII в. Оба они гордились тем, что их предки участвовали в Войне за независимость, хотя не занимали в континентальной армии каких-либо видных постов. Уильям был активным аболиционистом, что подчас вызывало недовольство среди его паствы, которая обычно открыто не высказывалась в пользу рабства негров, но и не стремилась к вмешательству в то, что происходило на Юге.
Честер был пятым ребенком в семье (всего у него было семь сестер и братьев, приобретших разные специальности и проживших разные судьбы, но никто, кроме него, не занялся политикой).
Перед этим семья часто меняла место жительства, одно время жила по другую сторону границы, в Канаде. Впрочем, граница была чисто условной, ее пересекали и переселялись по обе стороны запросто. Когда Честеру было два года, семья в очередной раз переселилась, теперь в штат Нью-Йорк, и обосновалась в растущем городе Скенектади, где Уильям продолжил свою пасторскую деятельность. Через много лет, когда Артур был выдвинут в вице-президенты, журналисты распространили версию, что он, согласно Конституции, не может быть избран на искомый пост, так как родился якобы за пределами США. Вначале утверждали, что он переехал с родителями из Ирландии. Когда эта версия была опровергнута, стал распространяться слух, что он появился на свет в Канаде. Артуру и его советникам пришлось потратить немало сил, чтобы получить достоверные документы о том, что местом его рождения был Вермонт.
Хотя родители продолжали менять места жительства в связи с потребностями религиозного направления, к которому принадлежал отец, все переселения были в пределах северной части штата Нью-Йорк, где и учился Честер. В возрасте 15 лет он поступил в колледж Юнион в Скенектади, где получил образование, которое называли тогда классическим в силу того, что основное внимание уделялось древним языкам. В этом колледже у Артура возник интерес к политике. Он стал симпатизировать Партии вигов. Вместе со своими товарищами он следил за внутренними стычками в этой партии, уверял их в правоте опытного парламентария Генри Клея. В колледже Честер познакомился с несколькими юношами из семей ирландских иммигрантов, которые даже образовали свое нелегальное Братство фениев (по названию легендарной дружины древних ирландцев) и мечтали о возвращении на родину для борьбы против английского господства. Впрочем, в основном их активность состояла в том, что они носили одежду зеленого цвета, считавшегося ирландским национальным цветом. Честер также не раз появлялся в таком одеянии. Видимо, именно это послужило основанием для возникшего через много лет слуха, что он был иммигрантом из Ирландии.
Во время каникул Честер подрабатывал, давая частные уроки и заменяя учителей в начальной школе, находившейся рядом с колледжем. Юноша проявил себя настолько активным в политических спорах, что его избрали председателем Общества дебатов, а вслед за этим он был принят в общество Фи Бета Каппа. Это была большая честь. Названная по первым буквам древнегреческого выражения «Любовь к мудрости — руководство к жизни», это была самая старая и авторитетная студенческая организация в США, попасть в которую считалось счастьем.
После окончания колледжа в 1848 г. 18-летний Честер стал преподавать в школах различные предметы, в основном языки, и одновременно готовиться к получению профессии юриста. Несколько лет он совмещал преподавательскую работу с овладением правовыми дисциплинами в юридической школе городка Балстон-Спа во все том же штате Нью-Йорк. Видимо, уровень правовой подготовки в крохотном провинциальном месте Артура не устроил, и в 1853 г., собрав кое-какие сбережения, он предпринял смелый шаг — отправился в город Нью-Йорк. Официально Нью-Йорком именовали только ту часть быстрорастущего города, которая располагалась на острове Манхэттен. Но Честер был достаточно разумен, чтобы не пытаться устроиться в нем, где жилье, пропитание и все услуги были невероятно дороги. Он довольствовался более дешевой частью фактического Нью-Йорка — районом Бруклина, который считался (как и сегодня) одновременно и районом Нью-Йорка, и отдельным городом.