Но, переместившись в Белый дом, Тафт фактически сразу стал совершенно другим человеком, чем тот, каким он был в администрации Рузвельта. Выйдя из тени выдающегося руководителя, он оказался человеком робким и непоследовательным. Он не встречался с гражданами на массовых собраниях, страшился пресс-конференций, проводил их редко, на вопросы отвечал уклончиво и подчас не к месту. Наблюдатели острили, что при обращении к нему: «мистер президент» Тафт оглядывался в поиске лица, которому были адресованы эти слова.
В то же время Тафт заменил значительную часть министров Рузвельта своими людьми, что он обещал не делать ни в коем случае. При этом некоторых из назначенных на ответственные посты лиц (например, президента Гарвардского университета Чарльза Элиота, которому было предложено стать послом в Лондоне) Рузвельт явно недолюбливал. По этому поводу Теодор высказывал негодование. На пост государственного секретаря был назначен малоактивный Филандер Нокс, который в свое время занимал пост генерального прокурора в кабинете Рузвельта, но был отстранен от должности в связи с тем, что не принимал во внимание распоряжения президента.
Тафт игнорировал многие обязательства, взятые на себя во время выборов. Пообещав сокращение таможенных тарифов, он охотно подписал закон Пейна — Олдрича, вводивший повышенные пошлины на ряд импортируемых товаров. Точно так же вместо введения налога на наследство, что намечалось в предвыборной платформе, новый президент просто позабыл об этом.
В 1911 г. Тафт предпринял акцию, которая должна была продемонстрировать Рузвельту, что они стали прямыми личными врагами. Президент воспользовался политикоюридическим арсеналом самого Рузвельта, что явно должно было сделать акцию еще более унизительной. Она была приурочена к 53-му дню рождения Теодора, 27 октября, что Тафт, видимо, счел своеобразным злобным «подарком». В этот день правительство по распоряжению президента возбудило уголовное дело против корпорации «Юнайтед Стейтс стилл» (United States Steel Corporation), основным владельцем которой был Дж. П. Морган. Корпорация обвинялась в нарушении антитрестовского законодательства, хотя на протяжении предыдущих двух десятилетий в ее практике незаконные операции административными и судебными органами не замечались. Но дело, собственно, было не в этом. После того как Морган сыграл важную роль в спасении США от экономического кризиса во время биржевой паники 1907 г., выделив крупные средства на стабилизацию денежного рынка, благодарный Рузвельт пообещал ему, что его сталелитейной корпорации не будут предъявляться обвинения по закону Шермана. Возбуждением судебного дела против этой корпорации Тафт (скорее всего, не столько он сам, человек нерешительный, сколько его советники) просто издевался над Рузвельтом не только в связи с тем, что отказался выполнить обязательство предшественника, но и тем, что действовал в том стиле, который проповедовал «новый национализм» Рузвельта.
В преддверии съезда Республиканской партии 1912 г. Рузвельт развернул агитационную кампанию против Тафта, которая носила резкий, порой оскорбительный характер. Этот конфликт завершился расколом в Республиканской партии, о котором шла речь выше.
Может создаться впечатление, что все президентство Тафта сводилось к продолжительному конфликту с Рузвельтом. Разумеется, это не так, хотя значительную часть энергии и времени обеих сторон занимал именно этот жесткий конфликт. Значительное внимание уделялось внешней политике. В правление предыдущих президентов она в основном была сосредоточена в Белом доме. Тафт попытался сохранить эту тенденцию, но вместе с тем реорганизовать Госдепартамент так, чтобы он обеспечивал президента квалифицированными рекомендациями. С этой целью ведомство было реорганизовано по географическому принципу путем создания секций Дальнего Востока, Латинской Америки и Западной Европы. Правда, подтвердились прогнозы Рузвельта касательно госсекретаря — Ф. Нокс оказался работником малоинициативным и к тому же не смог наладить деловых отношений ни с Конгрессом, ни с представителями других стран. Что же касается американских дипломатических миссий за рубежом, то они использовались главным образом для решения вопросов внешней торговли, прежде всего для заключения таможенных соглашений о взаимном снижении тарифов.
По отношению к Латинской Америке правительство Тафта сосредоточило внимание на трех проблемах: военно-дипломатической защите строительства Панамского канала путем включения в двусторонние документы упоминаний о принадлежности этой зоны США и размещения на территории Панамы американских воинских частей; подтверждении приверженности доктрине Монро в ее дополненном Рузвельтом варианте; интенсивных капиталовложениях в латиноамериканскую экономику. Не было ни одной страны Южной Америки, в ведущие отрасли хозяйства которых не вкладывался бы американский капитал. В 1912 г. Тафт впервые употребил по отношению к Латинской Америке выражение «дипломатия доллара» и объяснил его так: «Это — политика замены пуль долларами… Это — откровенное стремление расширить торговлю Америки, причем безусловно предполагается, что правительство США должно оказывать всяческую возможную поддержку всем законным и полезным предприятиям американцев за границей».
Столь откровенное заявление встретило неоднозначную реакцию в Центральной и Южной Америке, где правящие круги явно предпочитали бы услышать более обтекаемую формулировку. В то же время капиталовложения США безусловно способствовали экономическому развитию соответствующих стран, хотя не вели к их подлинной модернизации. Нищета населения, политическая нестабильность, частые государственные перевороты в странах континента сохранялись.
Ко времени вступления Тафта в должность крайне напряженная ситуация сложилась в Мексике, где развертывалось повстанческое движение против диктатора Порфирио Диаса. Нередко повстанцы переходили границу США, чтобы купить (или даже захватить) лошадей, амуницию, продукты, оружие. По распоряжению президента американские воинские части преследовали повстанцев, а в ряде случаев действовали вместе с мексиканскими правительственными войсками. Тафт дважды встречался с Диасом. Эти контакты вызывали резкое осуждение в либеральной прессе США и у части республиканских депутатов Конгресса. В 1910 г. волнения в Мексике переросли в революцию. На этот раз Тафт занял более осторожную позицию, заявив о невмешательстве в дела соседней страны.
В свое время проработавший несколько лет на Филиппинах, Тафт проявлял заинтересованность в развитии отношений с восточноазиатскими государствами. Особое внимание уделялось Китаю, по отношению к которому выдвигались требования «открытых дверей» для американской торговли. Было подписано соглашение об участии американского капитала в строительстве железных дорог в Китае, однако китайские власти отказались от его выполнения. Собственники акций получили неадекватно высокое возмещение своих расходов, что вызывало недовольство в США.
Начавшаяся в 1911 г. демократическая революция в Китае, приведшая к свержению династии Цин, встретила одобрение общественности США. Тафт, однако, отнесся к китайским событиям крайне сдержанно, заявив, что признание нового режима во главе с Сунь Ятсеном возможно только на основе совместной политики Западных держав.
Отношения с европейскими странами не были приоритетными. Тафт добивался заключения то ли международного договора, то ли серии двусторонних соглашений о решении спорных вопросов путем арбитража. Ни один, ни другой проекты провести не удалось как из-за отрицательного отношения к ним со стороны правительств европейских стран, так и в результате оппозиции в Конгрессе, где опасались, что арбитраж может привести к усилению вмешательства европейских стран в дела Западного континента. Все же некоторые спорные вопросы удалось урегулировать при помощи арбитража. Касались они второстепенных проблем: уточнения границы с Канадой в районе штата Мэн, охоты на морских животных в Беринговом море, рыбной ловли в районе Ньюфаундленда.
Внутри страны правительство Тафта продолжало курс на судебное преследование концернов, у которых власти обнаруживали «монополистические тенденции». При этом поход против того или иного объединения подчас носил не столько экономический характер, сколько был связан с политическими или даже личными мотивами.
Администрация Тафта совершила шаг назад по сравнению с прежними президентами по вопросу о гражданских правах черного населения. Уже в своем инаугурационном выступлении Тафт объявил, что он не будет назначать черных американцев на федеральные должности, так как это вызовет дополнительные расовые трения. Такой курс получил поддержку расистских организаций и в целом белого населения южных штатов, которые даже объявили о «новой южной политике» президента. Эта опора была для него очень важной, имея в виду, что в северной части страны он постепенно терял позиции. Последовало увольнение черных с официальных постов в южных штатах.
О провале Тафта в президентской кампании 1912 г. мы уже писали в очерке, посвященном Рузвельту. Вновь став рядовым гражданином, Тафт был намерен возвратиться к юридической практике. Однако возникли препятствия. Оказалось, что именно он назначил за четыре года своего президентства многих судей высокого ранга, и теперь в назначении его самого можно было усмотреть конфликт интересов. Бывшему президенту грозила элементарная безработица, так как он не имел значительных накоплений и не был в состоянии заняться бизнесом. Из нелегкого положения удалось выйти, когда ему была предложена профессорская должность в Йельском университете. Здесь он вначале прочитал курс «Современное государственное управление», в значительной степени представлявший воспоминания о собственном президентстве, а следующие годы преподавал свою давнюю дисциплину «Частное право».
С президентом Вильсоном, который был его конкурентом на выборах 1912 г., Тафт установил внешне дружеские отношения, хотя по ряду вопросов критиковал его политику. Его привело в негодование, когда Вильсон назначил на освободившееся место в Верховном суде популярного адвоката Луиса Брэндейса, вместо того чтобы назначить его самого. По этому поводу Тафт даже высказался в печати. Что касается внешней политики Вильсона, то Тафт поддерживал ее полностью, в том числе решение о вступлении США в мировую войну. Он даже демонстративно вступил в Национальную гвардию штата Коннектикут, хотя, разумеется, отправляться на войну не собирался.