сству. Вначале он опасался вступить в конкуренцию со своим учителем, но тот заверил Кальвина, что практики хватит на обоих.
Здесь он при несколько необычных обстоятельствах познакомился с будущей женой Грейс Гудхью. Окончившая Вермонтский университет и овладевшая искусством преподавания в школе для глухонемых, она работала в специальной школе в Нортгемптоне, которая располагалась напротив дома, где жил Кальвин. Однажды занимаясь домашней работой, она увидела в окне напротив молодого человека в нижнем белье и почему-то в шляпе, который брился перед зеркалом. Девушка рассмеялась и привлекла к себе внимание растерявшегося мужчины. Теперь они просто не могли не познакомиться. Они стали встречаться. В октябре 1905 г. состоялась свадьба 33-летнего Кальвина и 26-летней Грейс. У них родились двое сыновей. Старший, Джон, стал железнодорожным чиновником и дожил до 2000 г., младший, Келвин, скончался подростком от случайного заражения крови. Судя по доступным источникам, Кулиджи были счастливой парой. В политическую жизнь своего мужа Грейс открыто не вмешивалась, оставаясь лишь приветливой хозяйкой дома.
В провинциальном Нортгемптоне Кулидж вел в основном дела, связанные с коммерческим правом. Он заработал репутацию трудолюбивого адвоката, стремившегося урегулировать дела клиентов путем соглашения, избегая судебных процессов. К его услугам стали прибегать бизнесмены соседних городов.
Еще будучи учеником Хэммонда, Кулидж, вслед за наставником, стал членом Республиканской партии, влияние которой в этот период преобладало в штатах Новой Англии. Следовал он и примеру отца, являвшегося местным партийным активистом. В 1896 г. Кальвин участвовал в предвыборной агитации за МакКинли, в основном выполняя технические поручения местного республиканского штаба. Но участвовавших в политике партийцев было немного, и в 1896 г. Кулидж, несмотря на его высказываемые вначале сомнения, стал членом городского комитета республиканцев. В 1898 г. он был избран в городской совет Нортгемптона, а затем последовала серия новых назначений. Не будучи сторонником глубоких реформ, политических новаций, Кулидж проявлял себя дисциплинированным работником, аккуратно исполнявшим все порученные задания. Это привело к быстрому политическому успеху. В 1899 г., отклонив предложение вновь выдвинуться в городской совет, он стал солиситором Нортгемптона. Новая должность была важной, так как являлась платной и позволяла Кальвину сократить свою адвокатскую практику. Он постепенно становился профессиональным политиком. Должность солиситора была выборной. Выборы проводились каждый год. В 1902 г. Кулидж проиграл выборы и возвратился к частной юридической практике. Однако приобретенный политический опыт и, главное, все более зревшие амбиции стимулировали Кулиджа оставаться членом городского комитета республиканцев, в котором он все более выделялся, проводя агитационные кампании, готовя соответствующие материалы и решения. В 1906 г. его кандидатура была выдвинута в Палату представителей Массачусетса. Он одержал победу над кандидатом демократов, после чего отправился в столицу и одновременно самый крупный город штата Бостон, в котором до этого бывал длишь изредка.
Хотя Кулидж не получил существенных постов в комитетах палаты, он выступал чуть ли не по всем вопросам и вскоре стал фигурой заметной. Так как он высказывался за предоставление права голоса женщинам и прямые выборы сенаторов в штатах и федерации (они пока еще избирались легислатурами), он стяжал себе репутацию прогрессиста. Одновременно ему удалось установить важные политические связи с федеральными сенаторами Уинтропом Крэнью и Генри Лоджем, которые, как считалось, контролировали республиканские организации Массачусетса и намечали продвижение их представителей в выборные органы.
Пробыв в легислатуре штата два года, установив полезные связи, научившись выступать в законодательном органе, Кулидж вернулся в Нортгемптон, где выдвинул свою кандидатуру в мэры. Он был хорошо известен местным жителям и в 1910 г. легко победил. Новый мэр, как говорили в городе, оправдал ожидания. Правда, он немного повысил городские налоги, но смог устранить возникшее недовольство, увеличив заработную плату учителям общественных школ и погасив городские долги. Когда в 1911 г. ушел в отставку сенатор Массачусетса от графства Хэмпшир, в которое входил Нортгемптон, Кулидж выдвинул свою кандидатуру в верхнюю палату штата. В очередной раз он победил демократического кандидата и вновь перебрался в Бостон, уже чувствуя себя опытным политиком. Действительно, ему почти сразу поручили возглавить комитет по расследованию положения на предприятии по производству шерстяных тканей в городе Лоуренсе, где проходила затяжная забастовка. Кулидж не только занялся расследованием, но стал арбитром между предпринимателями и профсоюзом. После двухмесячных переговоров стороны согласились на предложенные им условия. Забастовка прекратилась.
Республиканцев штата волновали не только местные, но и национальные дела. В партии назревал раскол, который произошел на съезде 1912 г., во время которого сторонники Теодора Рузвельта объявили о создании новой, Прогрессивной партии. Хотя у Кулиджа была репутация прогрессиста, он отказался оставить Республиканскую партию, баллотировался в Сенат штата от ее имени и вновь выиграл выборы. Вскоре он стал одним из уважаемых сенаторов и даже позволял себе выступать порой с парадоксальными речами, которые получали известность далеко за пределами штата. 7 января 1914 г., например, он произнес речь, в которой буквально играл словами: «Если помощь крупной корпорации позволяет лучше служить народу, несмотря на оппозицию, делай это… Ожидай, что тебя назовут демагогом, но не будь демагогом. Не колебайся быть таким же революционером, как революционная наука. Не колеблись быть реакционером за столом с множеством мнений. Не надейся, что ты сможешь укрепить слабого, сбросив вниз сильного». Такого рода риторику явно мог себе позволить человек, чувствовавший свою силу. Вскоре после этой речи Кулидж был избран председателем Сената, причем единогласно.
Когда в 1915 г. происходили выборы исполнительной власти штата, кандидат в губернаторы Самюэль МакКолл выбрал Кулиджа себе в вице-губернаторы. Республиканцы добились победы. Теперь он был членом совета при губернаторе, имел право проверки всех административных учреждений, возглавлял два важных органа — Финансовый комитет и Комитет по помилованиям. Свою адвокатскую практику, которой он занимался до этого в качестве небольшого дополнительного заработка, Кальвин теперь полностью прекратил. Семья, однако, в Бостон не переселилась, жила в Нортгемптоне, что свидетельствовало о предусмотрительности ее главы, который не исключал возможности вернуться в провинцию.
В 1918 г. Кулидж объявил о выдвижении своей кандидатуры в губернаторы, выступив против своего шефа, который намеревался переизбираться. В предвыборной программе он высказывался за «налоговый консерватизм» (то есть сохранение налогов на прежнем уровне), за предоставление женщинам избирательных прав, в поддержку участия США в мировой войне. Последнее было, пожалуй, решающим. Среди ирландских и германских иммигрантов, которых было много в Бостоне и по соседству с ним и которые решительно выступали в пользу Антанты, господствовали воинственные настроения. Кулидж победил, хотя опередил своего оппонента от демократов лишь небольшим количеством голосов.
Первая серьезная акция, которая сделала его имя известным на всю страну, связана была с необычным событием — забастовкой полицейских Бостона, которая на несколько дней превратила этот обычно спокойный город в место безвластия. 1919 год был временем множества послевоенных забастовочных выступлений, в том числе в Массачусетсе. Но никогда до этого ни здесь, ни в других местах не бастовали стражи порядка. Их положение, однако, было не из лучших. Ставки полицейских были низкие, они должны были покупать за свой счет форму со всей экипировкой, жить в зданиях участков, имея лишь один выходной день в две недели. Летом 1919 г. свыше тысячи полицейских объявили о создании своего профсоюза, входящего в АФТ, и потребовали повышения ставок. Полицейский комиссар Бостона Эдвин Кертис ответил, что такое поведение нетерпимо. Он пригрозил увольнением всех членов союза, если таковой не будет распущен к началу сентября. Конфликт улажен не был, уволены были, правда, не все полицейские, а только руководители союза. Но этого оказалось достаточным. В сентябре 1919 г. в Бостоне началась забастовка полицейских. На службе осталась их незначительная часть, которую АФТ объявила штрейкбрехерами. В городе возник хаос. На улицах появились люмпены, которых немало в любом городе, но в нормальных обстоятельствах они держатся в тени. Теперь же начались нападения на лавки, толпа разбивала витрины магазинов, переворачивала автомобили. Подвернувшихся под руку бастующих полицейских избивали. Пресса раздувала происходившее, называя забастовку большевистским заговором. «Теперь ждем Ленина и Троцкого», — писала газета «Уолл-стритский журнал» (The Wall Street Journal).
Вначале Кулидж не вмешивался в события, надеясь, что меры примут городские власти. Те, однако, проявили нерешительность. Мэр Бостона Эндрю Питерс объявил об увольнении полицейского комиссара, который, по его мнению, превысил свои полномочия. Зная прогрессистские склонности губернатора, забастовщики надеялись, что он выступит в их пользу. Вмешательство последовало, но в прямо противоположном направлении. 14 сентября Кулидж направил председателю АФТ Гомперсу телеграмму, в которой предупредил: «Никто, нигде и никогда не имеет права бастовать против общественной безопасности».
Губернатор принял жесткие меры. Он восстановил в должности полицейского комиссара, взял под свое руководство полицейские силы, ввел в город около 5 тыс. бойцов Национальной гвардии. Не имея опыта бескровного разгона демонстрантов, который был у полиции, нацгвардейцы несколько раз открывали огонь по безоружной толпе. Около десятка человек было убито. По распоряжению Кулиджа все участники забастовки были уволены. На смену им были набраны безработные ветераны мировой войны, получившие более высокую оплату и лучшие условия труда, чем того требовали забастовщики. Не только правая, но и либеральная, не только республиканская, но и демократическая пресса всей страны прославляла губернатора Кулиджа как героя, чуть ли не спасшего Америку от большевистской революции. Кальвин Кулидж стал одним из самых популярных политиков страны.