племянника, но за ее пределами – увы, был бессилен…».
За пределами России Подвирный оказался вполне дееспособен. В лице типа, похожего не то на Ланового, не то на Тихонова.
Но убийство остается убийством, и идеальных убийств не бывает. Мало ли что могло пойти наперекосяк. Да вот хотя бы декстрапозиция, о которой никто не знал – кроме отца, врачей и Ники.
Поэтому случайный визит Тимура в Реседу оказался большой удачей для Подвирного. 17 января 1994 года в 4:30 утра Реседа, где Тимур зарегистрировался на ночлег, стала эпицентром Нортриджском землетрясения. Когда выяснилось, что Тимур числится пропавшим без вести при стихийном бедствии, Подвирный, очевидно, решил, что это гораздо лучше, чем убийство с ограблением в Лас-Вегасе.
Даже сравнительно скудных познаний Тимура в гражданском праве хватало на то, чтобы понять – пропажа без вести при землетрясении создает очень достоверную презумпцию смерти. Причем, если на объявление умершим при обычных обстоятельствах требуется пять лет, то при обстоятельствах, прямо указывающих на смерть от несчастного случая, таких как стихийное бедствие – например, землетрясение – достаточно шести месяцев со дня наиболее вероятной даты смерти.
Это значит, что 17 июля 1994 года Тимур Журавлев был по российским законам признан умершим, с официальной датой смерти 17 января. На минуту он задумался – а вдруг на определение даты смерти влияет разница часовых поясов? Потом понял, что даже если и влияет, то половине пятого утра в Калифорнии соответствуют половине четвертого дня – того же дня – в Москве. Так что как ни крути, умер он семнадцатого января 94– го года. А семь лет и один день спустя воскрес Тимоти Крейном, скромным американским миллионером. Что дальше?
Может, объявить себя живым и вернуться в Россию? Попытаться получить в свое владение имущество, которое должно принадлежать ему по закону, как наследнику своего отца?
Узнав о том, что его сын пропал без вести при землетрясении, Журавлев-старший не прожил и двух дней. Это стало понятно из даты его смерти, которую Тимур выяснил на пятый день поисков через Интернет-кафе – Илья Журавлев умер 28 января 1994 года, в один день с артистом Андре Руером – последний, впрочем, был куда старше. Информации тех лет в русском Интернете было очень мало, очевидно, из-за почти полного отсутствия Интернета в России на тот момент.
Компьютерную корпорацию Журавлева полностью унаследовал Олег Подвирный. «Машину мою продал, небось. И весь свой автосервис. На фига ему теперь автосервис? А может, и не продал…» В любом случае, Тимур теперь – если он, конечно, Тимур, а не какой-то там Тимоти – имеет право на часть акций компании Подвирного, разве не так?
Бред сумасшедшего. Там же Россия. Подвирный, небось, не то что не является учредителем, но даже и не работает в российских юридических лицах, которые представляют «белую» часть его бизнеса – POP Electronics.
Кроме того, даже если бы в России и можно было проследить имущественно-наследственные связи людей и активов компаний, Тимур все равно не смог бы ничего отсудить у Подвирного. С точки зрения закона, текущие владельцы собственности являются ее «добросовестными приобретателями», а это значит, что даже обладая правами наследника и вернувшись «с того света», Тимур Журавлев не сможет получить назад ни рубля из своего имущества. Если не докажет причастность Подвирного к попытке собственного убийства. Что наверняка невозможно.
И на черта ему деньги Подвирного? У него что, мало денег? «Ты миллионер, – напомнил себе Тимур. – Ты стоишь полста лимонов. Ты до конца жизни можешь ничего не делать».
Да и делают ли ему честь подобные мысли? Подвирный – каин, братоубийца. «Не имущества его я хочу, – решил Тимур. – Я порвать его на части хочу, уничтожить». Но разве Подвирный ценил в жизни хоть что-нибудь так, как свой бизнес? Уничтожить бизнес Подвирного – значит, уничтожить Подвирного. Так то.
Надо отвлечься. В «Беглом присяжном» как раз назревала кульминация. Тимур перевернулся на живот, открыл книгу и положил ее перед собой.
Появился кофе. Они пили его, проглядывая данные по закрытию вчерашних торгов . В половине десятого Маркус перебра л ся поближе к своим наушникам и вперился в два монитора, стоя в ши е с краю его рабочего стола.
– Торги открылись, — сказал он, весь в ожида нии .
Марли внимательно слушала, стараясь казаться спокойной. Она и Николас хотели быстро, в один прием, сорвать куш, а затем исчезнуть с деньгами на край света — куда-нибудь, где они еще не были . Она должна была выкупить 160 тысяч акций «П и некс» , чтобы тут же сбросить их .
– Стоят, — сказал Маркус, не отводя глаз от компьютера, и она чуть вздрогнула .
Он набрал номер и начал разговор с кем-то в Нью-Йорке, бормоча цифры. Н а конец, он обр а тился к ней:
– Предлагают по пятьдесят, покупателей нет. Да или нет?
– Нет.
Прошло две минуты. Он не отрывался от экрана .
– Уже сорок пять. Да или нет?
– Нет. Что с остальными?
Его пальц ы протанцевали по клавиатуре.
– Вау . «Трелко» упали на тринадцать пунктов, до сорока трех. «Смит Грир» упали на одиннадцать, до пятидесяти трех с четвертью. «Конпак» упали на восемь, до двадцати пяти. Это бо й ня. Обдирают цел ую индустри ю .
– Как там «Пинекс»?
– По-прежнему падает. Сорок два, кое-кто уже по чуть-чуть покупает.
– Берите двадцать тысяч по сорок два, — сказала она, сверяясь со своими з а писями . 1
Так, это все вообще о чем? Тимур вернулся к началу главы. Вроде говорят об игре на понижение. А что это такое? Вот игра на повышение – это понятно. Это когда «быки» – игроки на повышение – берут акции по дешевке, чтобы продать их, как только они подорожают. А что такое игра на понижение? Когда покупают дорогие акции, чтобы продать их, когда они подешевеют? Бред какой-то. То есть, наверняка не бред, но чтобы понять это, нужно экономическое образование. «А ведь у тебя экономическое образование», – сказал себе Тимур. Ну и стыд. Надо же было закончить самый крутой вуз страны, чтобы теперь запутаться в обычном детективном романе!
Он перевернулся на спину и тяжело вздохнул. Ведь Ника все это ему объясняла, совсем недавно! То есть, конечно, не недавно, а восемь лет назад… Но ведь совсем несложно напрячь память!
Тимур аж подскочил в шезлонге. Ну конечно. Это что-то вроде фьючерсных продаж, только с биржевыми продуктами. «Медведи» – игроки на понижение – выставляют на продажу на определенный срок акции, которые, по их расчетам, должны к этому сроку упасть. Эта самая Марли из книжки Гришема – «медведь» – договорилась с каким-то «быком» о том, что в определенный день продаст ему сто шестьдесят тысяч акций этого злосчастного «Пинекса» по цене, которая на тот момент казалась выгодной. Когда наступил срок, был оглашен убийственный для «Пинекса» вердикт присяжных, о котором Марли знала заранее. Когда акции «Пинекса» упали, Марли поручила своему брокеру покупать их, а купленные акции – продать согласно ранее оговоренным условиям… Заработала она, таким образом, восемь миллионов. Не так уж плохо… Тимур взглянул на часы – одиннадцать утра. Пора отсюда…
При входе в отель он опять столкнулся с блондинкой и ее лысым спутником. Все-таки проснулись…
У двери его люкса, как обычно, лежала свежая «Лас-Вегас Сан». Тимур вошел в спальню, швырнул халат, в котором он пришел из бассейна, на огромную кровать. Прошел в гостиную, достал из мини-бара бутылку воды, плюхнулся в кресло. Развернул газету на странице «Бизнес». Как поживают «быки» и «медведи»?
Тимур нашел глазами раздел «Уолл-стрит». Выронил газету, нагнулся, поднял ее с пола и, не веря своим глазам, уставился на заметку, озаглавленную «Айтишники из России стремятся на Уолл-стрит вслед за связистами».
14 июня исполняется пять с половиной лет после начального размещения а к ций первой в истории русской компании на нью-йоркской фондовой бирже. И в этот же день состоятся первые торги нового русского пионера Уолл-стрит, на этот раз — одной из крупнейших ИТ-компаний бывшего СССР, дистрибь ю тора компьютеров и комплектующих POP Electronics .
Андеррайтеры профессионально отказались от комментариев. Представ и тель биржи был краток: «Любой бизнес в мире, если он располагает необх о димым пакетом финансовых и юридических документов, может продавать у нас свои акции. Национальность не играет роли». Спикер POP Electronics Ан д рей Осипов сказал, что цель анонса размещения, которое состоится в буд у щем м е сяце …
Это какой же Андрей Осипов? Это не рыжий ли Оззи часом?
Тимур знал, что телефонный звонок в Москву – самая крайняя мера. Но это было единственное, что ему оставалось.
Глава 22
– Все это очень странно, Тимур, – холодно сказала Ника. – В это очень трудно поверить.
Конечно, она поверила. С первого слова. Господи, ведь и не такое бывает!
Голос в трубке, такой далекий и такой близкий, такой знакомый и незнакомый:
– Когда мы встретимся, я покажу тебе свой разрезанный живот и вмятину в голове.
– Как же мы встретимся, Тим? Ты приедешь в Россию?
Молчание на том конце провода. Потом Тимур сказал:
– Боюсь, что нет. Нет, я даже не представляю себе, как я сейчас к вам туда заявлюсь. Я же мертв!