Бежать было сложно, подошвы ботинок скользили по блестящей, словно лед, поверхности, проваливались в трещины между плитами; черные стебли того, что когда-то было травой, с хрустом ломались под ногами. Старый указатель на минные поля – обойти? Но это зай мет лишние полчаса. Плевать! Не должны мины срабатывать в Зоне, да и нет их там уже.
Тридцать тысяч противопехотных мин – говорят, столько было установлено во время Фолклендской войны аргентинским десантом. Обезвреживать мины британцы начали сразу после окончания операции по возвращению островов, но случилось несколько подрывов саперов, и работы прекратили. На долгие годы минные поля остались мрачной достопримечательностью Фолклендов. Поля оградили, выставили запрещающие знаки, а если кто решал прогуляться за забором – это были его проблемы. Разминирование продолжилось лишь спустя несколько десятилетий. К двадцатому году англичане отрапортовали, что все мины обезврежены, однако сталкеры на минных полях пусть и редко, но подрывались – это факт, хотя, по идее, оружие в Зоне не должно было работать. Впрочем, в Западной Зоне могли быть свои нюансы.
Вот только сейчас другого выхода Олег не видел – нагнать Мартину он сможет лишь в том случае, если пойдет через минное поле. Ну а потом начнет искать Катю.
Он чувствовал, что сломается, если опоздает. Это будет той соломинкой, которая надломит хребет верблюду. Он выдюжил, когда десять лет назад из группы вернулся он один. Когда погиб Стефан, Олег был близок к тому, что его сталкерство накроется медным тазом. Но он все-таки вернулся. Конечно, и военная химия помогла – новая, основанная на артефактах из Зоны. Но сейчас ему точно конец. Его совесть, на которой и без гибели Мартины хватало всякого, еще одну смерть не перенесет. И с Катькой непонятки…
Чудом сохранившаяся табличка «Danger mines» на воткнутом в землю железном шесте пугала черепом со скрещенными костями. Кое-где на кольях бывшего забора даже остались обрывки шипастой проволоки. Стараясь не смотреть на череп, Олег выдохнул и решительно ступил на минное поле.
Вместо плит под ногами чавкало коричнево-фиолетовое месиво. Вроде обычная слякоть, но почему такой цвет? Иногда на пути попадались участки дерна с остатками клочковатой травы, и тогда приходилось двигаться медленнее – и все равно один раз он чуть не упал, поскользнувшись на кочке.
Ноги делали свое дело, быстрая ходьба успокоила нервы, привела мысли в порядок. Он смог рассуждать без эмоций.
Выходит, не лгала Мартина и в центр Забайкальской Зоны рвалась из-за сына, а вовсе не затем, чтобы пособить мужу с карьерой и кого-то там дискредитировать. Только что общего у его Катьки с богатеньким мальчонкой из Женевы? По какому принципу Аномалия отбирает детей?
Хотя кто решил, что это Аномалия? Конечно, за восемнадцать лет он повидал всякое, чтобы ничему, связанному с Зоной, не удивляться, но все же. Давно сказано: не стоит плодить сущности без необходимости, правильным оказывается самое простое объяснение. Он скорее готов поверить в то, что некто, прикрываясь Аномалией, заманивает детей, нежели в то, что Катька вдруг собралась в Зону, потому как та ее позвала. Вопрос – куда и зачем заманивают? И второй, вдогонку – почему именно Катька? Конечно, для него она самая лучшая, самая-самая, но коли посмотреть непредвзято, то обычная ведь девчонка, это только бабки на скамейках судачат, что дети у сталкеров особенные. Да и не сталкер он. Так, проводник на зарплате… Хотя поначалу медики, военные, ученые (видимо, начитавшись фантастических романов о мутантах) мучили Катьку обследованиями каждый год, пока Гончар все не прекратил: раз за столько лет ничего не нашли, то и хватит издеваться над ребенком. А сын Мартины и вовсе ни при чем – он ведь не сталкерский ребенок…
Что, если Зона вообще не при делах? Похищать детей имело смысл только с целью воздействия на родителей. Но что кому-то может быть нужно от него, Гончара? У четы Нойер хотя бы деньги есть, влияние. Так почему же Катька и сын Мартины? Их ведь до нынешней экспедиции ничего не связывало, с Мартиной Гончар познакомился всего три дня назад, перед самым выходом, а ее сын пропал раньше – собственно, она из-за него здесь. Нет, опять не сходится. Ничего-то не сходится…
А может, он вообще зря паникует? Наверняка найдется простое и понятное объяснение происходящему. Да, наверняка все так и есть. Устроили бабы переполох на ровном месте, как всегда. Но прогуляться до пятого квадрата так или иначе придется – через телепорт до дома добираться быстрее, чем на самолете из Аргентины, до которой тоже еще нужно доплыть или долететь. Да и Мартина успокоится. Посмотрит на развалины, которым три четверти века, и поймет, что никого там нет. А детей уже на Большой земле искать будем. Только бы с Мартиной ничего не случилось.
Гончар выдохнул и распустил молнию на куртке – взопрел от бега по кочковатой траве.
Над Башней справа по ходу движения показалось легкое свечение. Пока зеленое пятно не расплылось по небу, он и не догадывался, что там стоит Башня – смотрел под ноги, лишь бы не навернуться. Зеленый ореол, слегка пульсируя, разгорался сильнее, затем сконцентрировался в шар, уменьшился почти до невидимой точки, и вдруг выстрелил узким лучом прямо под ноги Олегу.
Мина! Черт!
Он даже подался назад.
А луч ярким световым карандашом очертил контуры мины. Вон она, SB-33AR – десятисантиметровая шайба из черного поликарбоната, притаилась, зараза, прикинулась камнем, застрявшим в черной траве. Наступишь на такой «камешек» – и сразу покойник. Попробуешь разминировать – оторвет руку.
Так что же это получается – Зона его спасла? Олег аж застыл на месте от удивления.
Сделав дело, луч втянулся обратно, и зеленоватое свечение вновь растеклось по небу.
Гончар сверился с картой и взял чуть в сторону, так, чтобы скальная гряда с характерной вершиной оставалась слева.
Впереди виднелся проржавевший остов вертолета, наполовину погрузившийся в коричнево-фиолетовое болото под ногами, вросший в то, что когда-то было землей. Некогда серый корпус бугрился черными наростами, иссиня-серые лохматые нити свисали с лопастей вниз. Получается, англичане тоже, как и наши вояки в Забайкалье, пытались взять Зону с воздуха? Хотя нет… Пожалуй, ни на «Рысь», на «Вайлдкэт» вертолет не похож, скорее уж это подбитая англичанами «вертушка» аргентинской армии, навернулась здесь еще во время войны.
Миновав вертолет, Гончар направился к невысокому холму. Рельеф изменился, теперь под ногами попадались острые камни. Хотя Олег спешил, он искоса поглядывал на Башню, над которой по-прежнему слегка пульсировало зеленое пятно. «Следит, что ли?» – подумал он. И лишь когда он достиг границ минного поля с остатками колючей проволоки, свечение погасло.
Мартину он заметил со склона холма, едва обогнул вершину. И сразу отлегло от сердца: жива!
Она сидела на большом круглом камне, глядя на простиравшиеся перед ней Камышовые поля. Гончар заорал, замахал руками, но ветер относил слова в сторону, женщина его не слышала. Поднялась, подобрала с земли рюкзак, однако двинуться не спешила, словно размышляла, стоит или не стоит. Олег уже бежал. Если бы она повернулась, то увидела бы его, но Мартина стояла строго спиной. Наконец решилась. Закинула рюкзак на плечи и сделала осторожный шаг.
Нет!
Олег заорал и, спотыкаясь, припустил вниз. Сбросил рюкзак и, захлебываясь криком, почти скатился с холма.
– Стой! Стой! – повторял он.
Мартина медленно повернулась к нему и опустила рюкзак на камень, который вблизи оказался вовсе не камнем, а аномальной жеодой – через отломанный кусок было видно, что внутри пузырится нечто черное и жидко-густое вроде битума, – и устало проворчала, глядя на Олега:
– Да не ори ты, никуда я не иду.
Наверное, у него было очень удивленное лицо, потому что она кивнула в сторону Камышовых полей – участка, заросшего подобием высокого серебристого лишайника. Неподалеку от края, в сероватых кружевах неведомого растения лежал без движения человек. Летняя дешевая ветровка обтягивала худенькие плечи, тонкие ноги в джинсах поджаты к животу, ладонь подложена под щеку. Очередной дурачок, провалившийся в телепорт и не подумавший, что на другом конце Земли сейчас зима. Лицо совсем молодое, спокойное, кажется, будто человек заснул. Но Гончар знал, что это не так. Парень мертв. Попав сюда по незнанию или другой причине (Поля были любимым местом суицидников), живым уже не уйти.
Имя свое феномен получил по аналогии с Камышовыми полями Древнего Египта – так жрецы называли место, где находится мир мертвых. В Фолклендской Зоне камыши не росли, но ловушка стала своеобразным миром мертвых – угодив в серебристые заросли, где человеческая психика подвергалась мощнейшему губительному воздействию, выжить не удавалось никому. Хотя сначала человек, наоборот, ощущал покой, расслабленность, затем его одолевала сонливость, потом он чувствовал непреодолимое желание прилечь. Заснув, он уже не просыпался. Говорили, тела здесь не разлагаются, а медленно покрываются лишайником, постепенно перерождаясь в него. Еще говорили – жуткое это зрелище, если наблюдать за превращением в процессе. А бедолага в ветровке, видимо, вляпался совсем недавно.
– Вот этот несчастный меня и остановил, – сказала Мартина. Она повернулась к Олегу. – Почему ты вернулся?
– Моя дочь…
– Я тебя спросила, почему ты вернулся за мной? – Она выделила голосом последнее слово.
– Неужели не понятно? – проворчал Олег.
– Если скажешь «совесть замучила» – не поверю.
Гончар пересилил себя и взглянул ей в глаза.
– У меня был приказ – никто не должен проникнуть в пятый квадрат.
– Почему? Из-за древних казарм? Да кому они сдались…
Гончар замялся. Сейчас полученные вводные о биолаборатории в забайкальской глуши – информация, каким-то образом способная дискредитировать Россию, – казались глупыми, неубедительными. Право слово – чем может навредить стране знание о заброшенной лаборатории? Но совсем другое дело, если она не заброшена, если сейчас там вполне ведутся работы, которым не нужны посторонние глаза. Получается, полковник кого-то покрывает? А еще получается, что он почему-то считал, будто ученые (все или кто-то из них) непременно захотят посетить пятый квадрат. Или ничего он не считал, а просто хотел устранить возможных свидетелей? Эх, развели, как лоха…