Дальше все произошло так, как бывает, когда хотят дискредитировать какую-то тему: прозвучала команда «фас» для «желтой прессы». Какую только чепуху не писали тогда об Аномалии! Неудивительно, что через год обе Зоны, в Забайкалье и на Фолклендах, оказались родными сестрами набившим оскомину Бермудскому треугольнику и базам рептилоидов на обратной стороне Луны. Но к этому времени Стефан уже прикипел к Аномалии, хотя статьи о ней больше не писал.
Вспомнить о своем расследовании Стефана заставила информация, полученная опять-таки от неизвестного. Все было как в прошлый раз – левый электронный ящик, динамический I P. Неизвестный информатор, по всей видимости, имевший солидный зуб на «Меркурий», сообщал, что корпорация собирается возобновить эксперименты в Забайкалье. И если восемнадцать лет назад этот эксперимент закончился образованием на планете двух Зон и гибелью нескольких человек (и хорошо, если только гибелью: информатор утверждал, что некоторые люди мутировали, превратившись в настоящих монстров), то теперь стоило ждать куда более серьезных последствий. В качестве доказательства были приведены сканы накладных на грузы, которые проходили через КПП Фолклендов, чтобы потом через телепорт их доставили в Забайкалье.
Стефан обратил внимание, что в Зону переправляют измерительные приборы, причем углядел вольтметр – простой, стрелочный. Но ведь все знают, что в Зоне не работают источники тока! Что же они собрались замерять? Стефан не стал утомлять Олега своими изысканиями, просто сказал, что были найдены новые источники энергии и «Меркурий» решил возобновить эксперименты. Действовала корпорация более осторожно, свое имя не светила, работала через вторые и третьи фирмы, а научным руководителем, как и восемнадцать лет назад, выступил все тот же Константин Даймлер.
Пытаясь раздобыть информацию о том, что же замышляет в очередной раз «Меркурий», Стефан подкупил одного из наемников, работавших в Зоне. На встречу с ним он и шел в тот злополучный день.
– Так что же с тобой произошло? – не вытерпев, поторопил Олег друга.
– Вместо информатора меня ждали… – Стефан невесело усмехнулся, – совсем другие люди. Они и объяснили: раз я не понял по-хорошему, что не нужно совать нос в чужие дела, придется объяснить по-плохому.
Отблески костра гуляли на лице Стефана, и порой становилось заметно, что перед Олегом сидит не настоящий человек, а призрак. В эти мгновения Олег с болью вспоминал, что друга больше нет, а тот, кто сидит напротив, – слепок, фантом, поделка Зоны.
Нет, убивать Стефана по понятным причинам никто не стал. Они просто его отпустили и устроили на него охоту, методично изгоняя из пятого квадрата. Стреляли по ногам, заставляли петлять, как зайца, блуждать в лесу, сбиваясь с намеченного пути, двигаясь прямиком к «расколотке». А еще Гончар, слушая рассказ друга, вдруг со всей беспощадной ясностью осознал, что не преследователи загнали Стефана в ловушку: это он сам старательно уводил их от места встречи с Олегом, чтобы не подвергнуть друга опасности. Расчет был на то, что наемники в «расколотку» не сунутся, а Стефан, знающий Зону лучше других, сможет избежать ловушек. Но он не учел своего состояния.
Измученный, раненый журналист все-таки оступился и угодил в «расколотку». Преследователи молча смотрели, как он корчится от боли, как выворачиваются суставы, как уродуют тело невидимые плети, а потом, посчитав, что Зона разделалась с беглецом, спокойно повернули назад.
Костер почти догорел, и Стефан, ободряюще улыбнувшись, поднялся. Олег понял, что время вышло. По привычке протянул руку, но ладонь схватила лишь воздух.
Стефан ушел, растаял в сизой утренней дымке; костер давно потух, и только слабая, почти незаметная струйка дыма напоминала о горевшем всю ночь огне. Кисловатый, слегка химический душок «синей соли» развеялся, пахло обычно – лесом, хвоей, травами…
Мартина потихоньку утирала с лица слезы. Значит, все-таки сын. Гончар мялся рядом, подбирая слова сочувствия, но она вдруг сказала:
– Это был не Филипп, приходил его отец. Когда Фил написал, что уходит в Зону, я первым делом подумала, а не к отцу ли он подался, даже связаться пыталась, но не получилось.
Она что, бредит? Вроде бы «синяя соль» не приводит к галлюцинации. Еще пару дней назад ее благоверный вполне здравствовал в Женеве, каким же образом он успел за это время оказаться в Зоне, еще и погибнуть?
Мартина поняла замешательство Олега.
– Настоящий отец Фила, – пояснила она. – Мы разошлись еще до рождения сына, Филипп не знал, что тот, кого он всю жизнь считал отцом, ему не родной. – Она вздохнула со всхлипом. – Хоть мы давно не виделись, не думала, что восприму его смерть так тяжело.
Теперь стало ясно, почему она причисляла своего сына к детям сталкеров. Но откуда в Европе семнадцать-восемнадцать лет назад могли быть сталкеры? Ах да, она же говорила, что какое-то время жила в России…
– А у тебя… Как? – осторожно спросила Мартина.
– Друг приходил, который погиб четыре месяца назад. Значит, Катя жива.
– Он был сталкером?
– Не совсем. Он журналистом был, но много занимался Зоной, часто бывал и здесь, и на Фолклендах…
– Как странно, – задумчиво протянула Мартина. – Отец Фила тоже был журналистом и тоже погиб около четырех месяцев назад. И тоже здесь, в Забайкалье…
Гончар подался вперед:
– Стефан?!
– Да… – Глаза Мартины вдруг стали огромными. – Значит, это он умер на твоих руках?
Олег не знал, что сказать. Таких совпадений не бывает, это просто невозможно. И тут же поправил себя: это же Зона, где возможно все. Но почему Стефан никогда не говорил, что у него есть сын? Или сам не знал? С Мартины станется…
Неловкую паузу спас неслышно выскользнувший из-за кустов Толик. По его кривоватому лицу нельзя было сказать, удачной или провальной оказалась вылазка.
– Как там? – спросил Гончар.
– Дык, мутят чего-то, – коротко ответил Косорылый. – И шустрят сильно. А вы, смотрю, так и не ложились?
– Да как-то не получилось… – туманно заметила Мартина. – Гостей всю ночь принимали, вернее, одного гостя на двоих.
Толик удивленно посмотрел на Олега, не решаясь спросить про Катю.
– Стефан приходил, – коротко ответил Гончар и взглянул на светящийся в темноте циферблат часов. – Выходим когда? Рассвет скоро.
– А вот подкрепимся – и полетим комариком! – отозвался повеселевший Косорылый. – Кто знает, когда в следующий раз пожрать получится. Там точно кормить не будут.
Он открыл пару банок тушенки, одну протянул Мартине, но та покачала головой:
– Не могу, от волнения никогда кусок в горло не лез.
Толик повернулся к Олегу:
– Ну а ты чего как не родной?
Гончар послушно взял банку и лениво ковырнул коричневатую массу. Зато Косорылый активно работал челюстями за двоих, не забывая рассказывать, что сумел увидеть: большие купольные ангары, под которыми размещалось оборудование и лаборатории, жилые палатки, охрану. Прикидывал, как лучше пробраться на территорию, куда сунуться в первую очередь. Из консервных банок, веток и прочей мелочовки он соорудил диспозицию и теперь составлял план сражения.
Гончар слушал вполуха. Из головы не выходил Стефан, не вовремя разбередил душу старый друг. Им сейчас собранными, злыми, дерзкими нужно быть, а он размок, как хлебная корка посреди лужи, и у Мартины тоже глаза на мокром месте.
Косорылый, закончив с едой, прикопал банки и вдруг, посерьезнев лицом, отошел в сторону. Уселся по-турецки и закрыл глаза.
– Что это он? Молится? – удивилась Мартина.
– Почти, – вяло буркнул Гончар.
Вдаваться в подробности не хотелось. Да и как объяснить ученому, человеку рациональному до мозга костей, что, когда постоянно рискуешь жизнью, когда соприкасаешься с необъяснимым, хочешь – не хочешь, а проникнешься мистикой. Вместо этого он достал аптечку и выбрал две ампулы.
– Нам тоже сто ит подготовиться.
Мартина нахмурилась:
– Сталкерское снадобье?
– Армейская фармакология, из самых простых. Выносливость плюс когнитивные способности. Хватает на сутки или чуть больше. В узких кругах называется «почувствуй себя Рэмбо».
– Ладно, – буркнула Мартина. Поморщилась от укола.
– Пойдем налегке, вещи оставь тут, в кустах, только заметь место. Будем возвращаться – заберешь.
Олег ожидал вопросов и возражений, но обошлось.
– И еще. Все, что было раньше, – детские игрушки, прогулки в городском парке. Настоящая Зона начнется сейчас. Никакой самодеятельности, от меня не отходить ни на шаг, приказы выполнять беспрекословно. Поняла?
Мартина кивнула.
Вернулся посерьезневший и даже ставший выше ростом Косорылый. Коротко бросил:
– Время.
Гончар кивнул.
– Эй… – неожиданно послышался слабый голос. – Будьте людьми, отпустите.
Гончар растерянно оглянулся – он совсем забыл про связанного пленника. Зато Мартина отреагировала мгновенно:
– Еще чего!
– Ног не чувствую…
Голова пленника свесилась на грудь, и если бы не веревка, которой он был привязан к стволу дерева, он бы упал на траву.
– Что делать будем? – спросил Олег.
Толик пожал плечами, показывая: как решите.
– Нельзя его отпускать! – вмешалась Мартина.
– Но и так оставлять не годится, – возразил Гончар. – Здесь ему верная смерть. Может, ноги ему развязать?
Косорылый недовольно крякнул, тем не менее послушно отправился отвязывать пленника. Но как только веревка перестала прижимать конечности наемника к стволу дерева, тот быстро освободил ноги и рванул в лес.
Мартина схватила арбалет, прицелилась в мелькающую между деревьями спину наемника, выстрелила, однако болт улетел в траву – Гончар резко наклонил арбалет вниз.
– Забыла, что Зона не прощает убийств?
– Он же к ним побежал! – выкрикнула Мартина. – Они же подготовятся, будут ждать нас!
– Они и так ко всему готовы, а нам нужно торопиться.
– Бойся не бойся, без року смерти не будет, – непонятно пробормотал Косорылый.