Удивило Дилана другое: он вернулся домой чуть ли не сразу после убийства. Посмотрел на наручные часы, потом на настенные, в брюхе керамической свиньи. В тот февральский вечер он бы столкнулся с Линкольном Проктором, убийцей, выходящим из дома, если бы вернулся на пять минут раньше. А если бы на шестнадцать – мог бы умереть под пулями Проктора, но предотвратить убийство матери.
Шестнадцать минут.
Он отказался думать о том, как все могло повернуться. Не решался об этом подумать.
Девятнадцатилетний Дилан О’Коннер закрыл за собой дверь, не зажигая свет, прошел сквозь изумленную Джилли. Положил стопку книг на кухонный стол и направился в столовую.
– Переноси нас отсюда, Шеп, – попросил Дилан.
В столовой Дилан помладше обратился к Шепу помладше: «Эй, дружище, судя по запаху, сегодня едим торт».
– Верни нас домой, Шеп. В наше время.
В соседней комнате другой Дилан спросил: «Дружище, ты плачешь? Эй, что случилось?»
Собственный вопль, который он издал, обнаружив тело матери, мог стать соломинкой, которая переломила спину верблюда.
– Шеп, убери нас отсюда к чертовой матери. Немедленно, немедленно!
Темная кухня начала складываться. На ее месте тут же стало раскладываться что-то яркое. В голове у Дилана вдруг сверкнула безумная мысль: а может, Шеперд способен организовать путешествие не только с места на место в настоящем и в прошлое, но и за пределы мира живых? Может, он допустил ошибку, помянув чертову мать перед тем, как покинуть 1992 год?
Глава 36
Калейдоскоп вертелся, раскладываясь вокруг Джилли в залитую солнцем кухню, которая заменила собой кухню, кутающуюся во мрак.
На этой кухне не витал дразнящий запах только что испеченного торта. И под ногами не поблескивали чернильные озерца.
Улыбающаяся керамическая свинья на стене по-прежнему обнимала передними копытцами часы в животе, которые показывали 1:20. Прошло двадцать четыре минуты с того момента, как беглецы покинули осажденный номер мотеля в штате Аризона. Похоже, в настоящем прошло ровно столько времени, сколько они провели в прошлом.
За их спинами не высился открытый портал с видом на темную кухню 1992 года, не было и лучащегося красным тоннеля. Джилли склонялась к мысли, что тоннель требовался Шепу, когда он только осваивал новый способ перемещения, теперь же, овладев им в большей степени, обходился без пуповины, связывающей здесь и там.
Довольная тем, что способна столь хладнокровно оценивать ситуацию, как будто не перенеслась из прошлого в будущее, а поднялась с этажа на этаж, Джилли поставила ноутбук на кухонный стол.
– Вы тут особо ничего не меняли, не так ли?
Дилан шикнул на нее, склонил голову, прислушался.
В доме тишина, которую резко нарушил включившийся компрессор холодильника.
– Что-то не так? – спросила Джилли.
– Мне придется объяснить все Вонетте. Нашей домоправительнице. Это ее «Харлей» стоит перед гаражом.
Выглянув из окна кухни, Джилли увидела гараж в глубине двора, но не мотоцикл.
– Какой «Харлей»?
– Там, – Дилан указал на место, где этим утром стоял «Харлей». – Гм-м. Должно быть, отъехала за чем-то в магазин. Может, и нам стоит убраться отсюда до ее возвращения.
Шеперд открыл холодильник. Возможно, искал обещанный кусок торта.
Мыслями Джилли все еще пребывала в прошлом, так что поездки домоправительницы нисколько ее не волновали.
– Пока враги Проктора, кем бы они ни были, сжимали вокруг него кольцо, он, похоже, выслеживал тебя и Шепа.
– Прошлым вечером, когда я сидел, привязанный к стулу, он сказал, что угрызения совести полностью сожрали его душу, что там теперь пустота, но тогда его слова показались мне бессмысленными.
– В душе у этого подонка всегда была пустота, если тебя интересует мое мнение. С первого дня его жизни, с колыбели.
– Угрызения совести – чушь собачья. Просто ему нравилось посыпать голову пеплом и рвать на себе волосы. Для него это было в кайф. Ты уж извини, Джилли, что все так вышло.
– Это ты про что? – спросила она.
– Я сожалею, что ты попала в эту передрягу из-за меня. Меня и Шепа.
– У Проктора просто нашлась лишняя доза этого дьявольского зелья, ему требовался подопытный кролик, а тут подвернулась я, любительница рутбира.
Стоя у открытого холодильника, Шеперд сказал: «Холод».
– Но Проктор не оказался бы в том мотеле, если бы мы с Шепом не остановились там на ночь.
– Да и я не оказалась бы там, если бы не провела мою относительно короткую, так называемую взрослую жизнь, пытаясь веселить других, убеждая себя, что жизнь на сцене – не просто жизнь, нет, только такая и имеет право называться жизнью. Черт, да мне теперь нет нужды волноваться о том, что у меня отрастет большая задница, потому что я уже большая задница. Поэтому не начинай терзаться угрызениями совести. Так уж получилось, мы здесь, и даже с наноботами, вроде бы строящими Новый Иерусалим у нас в головах, быть здесь и живыми, во всяком случае пока, лучше, чем лежать где-то мертвыми. Так что теперь?
– Теперь соберем кое-какие вещи, и побыстрей. Одежду для Шепа и меня, деньги, которые я храню в сейфе наверху, пистолет.
– У тебя есть пистолет?
– Купил после того, что случилось с матерью. Убийцу так и не поймали. Я думал, он может вернуться.
– Ты знаешь, как пользоваться оружием?
– Я – не Малютка Энни Оукли[43]. Но смогу нацелить эту чертову штуковину и нажать на спусковой крючок, если придется.
На ее лице отражалось сомнение.
– Может, нам лучше купить бейсбольную биту?
– Холодно, – сказал Шеп.
– Одежда, деньги, пистолет – и в путь, – подытожил Дилан.
– Ты думаешь, эти парни, что выследили нас в мотеле Холбрука, появятся и здесь?
Он кивнул.
– Если у них есть контакты в федеральных правоохранительных ведомствах, обязательно появятся.
– Мы же не сможем просить Шепа складывать здесь и там, куда бы мы ни поехали. Это слишком уж странно, чревато сюрпризами, может привести к тому, что Шеп выдохнется и мы где-нибудь застрянем… а может, не просто застрянем, а нарвемся на серьезные неприятности.
– У меня в гараже «шеви».
– Холодно.
Джилли покачала головой.
– Они, скорее всего, знают, что у тебя есть «шеви». Приедут сюда, выяснят, что автомобиля в гараже нет, начнут его искать.
– Холодно.
– Может, нам украсть пластины с номерными знаками? – предложил Дилан. – И заменить их.
– Ты, похоже, опытный нелегал.
– Может, пора им становиться?
Шеп все всматривался в открытый холодильник.
– Холодно.
Дилан подошел к брату.
– Чего ты там ищешь, дружище?
– Торт.
– Нет там никакого торта.
– Торт.
– Торт у нас закончился.
– Никакого торта?
– Никакого торта.
– Холодно.
Дилан закрыл дверцу холодильника.
– Все еще холодно?
– Лучше, – ответил Шеп.
– У меня какое-то нехорошее предчувствие. – Джилли говорила правду, пусть и не могла понять, в чем причина.
– Что такое? – спросил Дилан.
– Не знаю. – Улыбка керамической свиньи вдруг превратилась в злобную ухмылку. – Просто… на нас надвигается беда.
– Тогда давай начнем с сейфа. Даже с конвертом, который я успел взять, денег у нас в обрез.
– Пойдем все, – сказала Джилли. – Нам лучше держаться вместе.
– Холодно. – Шеп вновь открыл дверцу холодильника. – Холодно.
– Дружище, торта там нет.
Зазубренный и сверкающий, появившийся из-за спины, справа от Джилли, в шести или восьми дюймах от нее, величественно, словно айсберг в море, проплыл осколок стекла размером с ее ладонь, хотя звона разбивающегося окна она не услышала.
– Холодно.
– Торт мы съедим позже, дружище.
Потом она заметила, что в нескольких дюймах от этого, неподвластного закону всемирного тяготения, осколка стекла, перед ним, движется еще какой-то предмет размером поменьше и темный: пуля. Вращаясь вокруг своей оси, она неторопливо плыла через кухню.
– Закрой холодильник, Шеп. Торта там нет.
Если пуля двигалась медленно, то осколок стекла – супермедленно.
Вслед за первым осколком появились другие, они скользили по воздуху с той же скоростью, что и первый.
– Холодно, – сказал Шеп. – Мы все холодные.
Она понимала, что реального в пуле и осколках стекла не больше, чем в свечках, которые горели в пустыне или в стаях голубей. Они свидетельствовали не о текущих, а грядущих разрушениях.
– Тебе холодно, а мне – нет, – ответил ему Дилан.
Она чувствовала, что новые сверхъестественные видения не связаны с прежними. Это стекло не было осколком церковного витража, то есть на этот раз обстреливалась не церковь.
– Мы все холодные, – настаивал Шеп.
Повернувшись к братьям, Джилли увидела слева от них не только осколки стекла, но и щепки рамы, целая флотилия неспешно проплывала мимо.
– Мы все холодные.
Сквозь пелену осколков и щепок Джилли увидела, как Шеперд отступил от холодильника, позволив Дилану вновь закрыть дверцу. Братья двигались с нормальной скоростью.
Учащенное биение сердца Джилли вроде бы указывало на то, что она сама и медленно движущееся стекло находятся в разных реальностях. Так и оказалось. Она попыталась схватить осколок, но пальцы соприкоснулись друг с другом. А осколок продолжил неспешное движение, не порезав их.
Ее попытка взаимодействия с видением, должно быть, что-то нарушила в его тонком механизме, потому что и этот осколок, и все остальные, и щепки в следующее мгновение исчезли, словно растаяли в воздухе.
Повернувшись к окнам, которые выходили во двор, она, само собой, убедилась, что все стекла и рамы целы.
Поняв, что Джилли опять что-то привиделось, Дилан спросил:
– Эй, ты в порядке?
Она решила, что в ее видении речь шла о других окнах. С прошлого вечера она видела отрывочные эпизоды бойни в церкви, и однако сама бойня еще не произошла. И у нее не было оснований полагать, что окна будут бить именно здесь, а не в другом месте и в самом скором времени, а не через день-другой.