– Компьютеры размером с атом, да? Слушай, что действительно нужно этому миру, так это хорошая портативная стиральная машина величиной с редиску.
Джилли эти крошечные, биологически нейтральные машины начали казаться судьбой в шприце. Судьбе, выходит, не потребовалось подкрадываться к ней с дубинкой; она, стараниями Линкольна Проктора, уже находилась в ее теле, работала не покладая рук.
– Проктор говорит, что протоны и электроны одного атома могут быть использованы как положительные и отрицательные выключатели миллионов цепей, которые имеются в нейтронах, – продолжил Дилан. – Так что один атом действительно может стать мощным компьютером, управляющим наномашиной.
– Лично я побегу в «Костко», как только услышу, что там по разумной цене продают малипусенькую микроволновую печь, которую можно вставить в пупок.
Сидя у стола, скрестив руки на груди и засунув кисти под мышки, она едва сдерживалась, слушая Дилана, потому что знала, куда тот клонит. И от этого знания ее прошибал пот. Подмышки уже увлажнились.
– Ты напугана, – заметил он.
– Я в норме.
– Ты не в норме.
– Слушай, кто лучше это знает, я или ты? Может, я все-таки могу сообразить, в норме я или нет. С каких пор ты стал разбираться во мне лучше, чем я сама?
– Когда ты испугана, в твоих репликах сквозит отчаяние.
– Если ты пороешься в памяти, то обнаружишь, что я не одобряю твой любительский психоанализ.
– Потому что он бьет в десятку. Послушай, ты напугана, я напуган, Шеп напуган, мы все напуганы, и это нормально. Мы…
– Шеп голоден, – прервал его Шеперд.
Они пропустили завтрак. Приближалось время ланча.
– Скоро пойдем на ланч, – пообещал Дилан брату.
– «Чиз-итс». – Шеп не отрывал глаз от ладоней.
– Мы закажем что-нибудь получше «Чиз-итс».
– Шеп любит «Чиз-итс».
– Я знаю, что ты их любишь, дружище, – ответил Дилан. Добавил уже для Джилли: – Это такие квадратные крекеры.
– А что он сделает, если ты дашь ему крекеры с сыром, которые делают в виде рыбок? Вроде бы они так и называются – «Золотые рыбки».
– Шеп ненавидит «Золотые рыбки», – без запинки ответил Шеп. – Они фигурные. Они круглые и фигурные. «Золотые рыбки» невкусные. Они слишком фигурные. Они отвратительные. «Золотые рыбки» вонючие. От них тошнит, тошнит, тошнит.
– Ты ударила по больному месту, – сказал ей Дилан.
– Никаких «Золотых рыбок», – пообещала она Шепу.
– От «Золотых рыбок» тошнит.
– Ты абсолютно прав, сладенький. Они слишком фигурные.
– Отвратительные.
– Да, сладенький, совершенно отвратительные.
– «Чиз-итс», – настаивал Шеп.
Джилли провела бы остаток дня, рассуждая о форме всяческих закусок, которые продавались на всех углах, чтобы человек мог на ходу заморить червячка, если б этим удалось удержать Дилана от продолжения лекции о возможностях наномашин, которые в эту самую минуту могли хозяйничать в ее теле, но Дилан заговорил прежде, чем она успела упомянуть «Уит зинс».
– В своем интервью Проктор утверждает, что наступит день, когда миллионы психотропных наномашин…
Джилли поморщилась:
– Психотропных.
– …впрыснутых в человеческое тело…
– Впрыснутых. Приехали.
– …вместе с кровью смогут поступить в мозг…
Джилли передернуло.
– Машины в мозгу.
– …и колонизировать ствол мозга, полушария, кору, мозжечок.
– Колонизация мозга!
– Отвратительно, – вставил Шеп, но, скорее всего, говорил он о «Золотых рыбках».
– Проктор предрекает насильственную эволюцию мозга, которую проведут наномашины и нанокомпьютеры.
– Почему кто-нибудь не убил этого сукина сына в далеком прошлом?
– Он говорит, что запрограммированные соответствующим образом нанокомпьютеры смогут сначала проанализировать структуру мозга на клеточном уровне, а потом найти способы ее улучшить.
– Наверное, я забыла проголосовать, когда Линкольна Проктора избирали новым богом.
Вытащив кисти из-под мышек, Джилли уставилась на свои ладони. Порадовалась, что не умеет по ним гадать.
– Эти колонии наномашин смогут создавать новые связи между полушариями мозга, новые проводящие пути…
Джилли не решилась приложить руки к голове, боялась почувствовать необычные вибрации, свидетельства того, что орды наномашин, не зная отдыха, изменяют ее мозг.
– …новые синапсы. Синапсы – области контакта нейронов в проводящих путях в мозгу, и, вероятно, они устают, когда мы думаем или слишком долго бодрствуем.
На это Джилли ответила совершенно серьезно, без малейшего намека на шутку:
– Мне бы сейчас не помешала усталость синапсов. Мои мысли двигаются очень уж быстро.
– В интервью было еще много чего. – Дилан указал на экран ноутбука. – Что-то я пропустил, многого просто не понял, к примеру гоблинкукеров насчет извилин, то ли предцентральных, то ли постцентральных клеток Паркинджи… таких загадочных слов в интервью хватало. Но я понял достаточно, чтобы осознать, в какую мы попали передрягу.
Более не в силах противостоять искушению, Джилли прижала подушечки пальцев к вискам. Но не почувствовала никаких вибраций. Тем не менее сказала:
– Господи, не могу больше думать об этом. Миллионы крохотных наномашин и нанокомпьютеров ползают в моей голове, эдакие трудоголики, что-то чинят, изменяют, исправляют… Это же невозможно вынести.
Лицо Дилана посерело, показывая, что присущий ему оптимизм если полностью не потух, то покрылся толстым слоем золы.
– Придется выносить. У нас нет другого выбора, кроме как думать об этом. Если только мы не хотим стать такими, как Шеп. Кто тогда будет нарезать нам еду квадратиками и прямоугольниками?
И действительно, Джилли никак не могла решить для себя, что быстрее приведет к панике – разговор об этой машинной заразе или старательное ее замалчивание. Она чувствовала поднимающийся изнутри ужас, выпрямляющийся в полный рост, расправляющий крылья, и знала: если не сможет взять его под контроль, не загонит обратно в клетку подсознания, позволит взлететь, ей уже никогда не удастся с ним справиться, потому что в полет он заберет с собой и ее рассудок.
– Такое ощущение, будто тебе только что вынесли роковой диагноз, – сказала она. – Поставили в известность, что у тебя коровье бешенство или паразиты в мозгу.
– Да, только эти наномашины призваны осчастливить человечество.
– Осчастливить? Готова спорить, в интервью этот псих употребил термин «высшая раса» или «сверхчеловек».
– Он использовал другой термин. Только не упади со стула. С того самого дня, как Проктор осознал возможности нанотехнологий в насильственной эволюции мозга, он точно знал, как будут называться люди, подвергнутые этому процессу. Прокторианцы.
Приступ дикой злости оказался идеальным средством борьбы с ужасом: отвлек Джилли и загнал ужас в клетку.
– Эгоистичный, самовлюбленный выродок!
– Удивительно точная характеристика, – согласился Дилан.
– «Чиз-итс», – вставил Шеп, который все раздумывал о преимуществах квадратных крекеров над тошнотворно-фигурными «Золотыми рыбками».
– В прошлую ночь Проктор сказал мне, – продолжил Дилан, – что ввел бы себе эту субстанцию, если б не был таким трусом.
– Если бы этот мерзавец не ушел от меня, взорвавшись в моем автомобиле, я бы сама сделала укол этому выродку, причем шприц взяла бы побольше, чтобы наномашины наполнили его от макушки до зада.
Дилан улыбнулся серой улыбкой:
– Ты злая.
– Да. И приятно, знаешь ли, такой себя ощущать.
– Проктор сказал мне, что не может служить для кого-либо примером, в нем слишком много гордости, чтобы каяться. Твердил и твердил о своих недостатках.
– И что? Я должна ему посочувствовать?
– Я просто вспоминаю, что он говорил.
Мысли о наномашинах, ползающих в ее сером веществе, плюс праведная злость, вызванная деяниями и наглостью Проктора, привели к тому, что Джилли более не могла усидеть на месте. Переизбыток нервной энергии вылился в желание пробежаться или сделать энергичную зарядку, а еще лучше – найти чей-то зад, заслуживающий того, чтобы ему дали пинка, и пинать и пинать, пока нога не откажется отрываться от земли.
Джилли вскочила так резко, что от неожиданности поднялся и Дилан.
Между ними встал и Шеп, причем быстрее, чем вставал прежде.
– «Чиз-итс». – Он поднял правую руку, ухватил щепотку ничто большим и указательным пальцем, вертанул и сложил их троих из номера мотеля.
Глава 29
Привлекательную, интересную и часто остроумную женщину, изо рта которой не шел неприятный запах, Джулиан Джексон частенько приглашали на ланч молодые люди, оценившие ее достоинства, но никогда раньше ее не «складывали», чтобы доставить в ресторан.
Она не наблюдала за сложением со стороны, не видела, как стала эквивалентом «Девушки „Плейбоя“», не испытала какого-либо дискомфорта. Номер мотеля со всей обстановкой мгновенно рассыпался на великое множество фрагментов, которые, разлетевшись, тут же уступили место другому великому множеству фрагментов. Последние, наоборот, надвинулись на нее, залитые ярким солнечным светом, так разительно отличающимся от полумрака номера. В какой-то момент она оказалась внутри гигантского калейдоскопа, окруженная фрагментами, которые пребывали в непрерывном движении.
Объективно время перехода, скорее всего, равнялось нулю. Сложившись здесь, они в то же мгновение развернулись там. Субъективно она решила, что переход занял от трех до четырех секунд. Ее ноги соскользнули с ковра номера мотеля, потом каучуковые подошвы ее спортивных туфель протащило пару дюймов по бетону, и она обнаружила, что вместе с Диланом и Шепом стоит у дверей ресторана.
Джилли решила, что Шеперд перенес их к ресторану в Саффорде, где они обедали прошлым вечером. Такое развитие событий встревожило ее: мало того что в Саффорде Дилан познакомил старого ковбоя, Бена Таннера, с потерявшейся внучкой, так еще, что более важно, на автостоянке избил в кровь Лукаса Крокера, прежде чем позвонил в полицию и сообщил о бедственном положении Норин Крокер, закованной в цепи в подвале. И хотя в ресторане наверняка работала другая смена, кто-нибудь мог узнать Дилана по описанию, оставленному сотрудниками вечерней смены, и вызвать полицию. Более того, полицейские, которые нашли вечером Лукаса, могли вернуться, чтобы осмотреть место преступления при свете дня.