– А теперь я буду вонять еще и этим. – Какое-то время он смотрел, как мальчик собирает пазл. – Какая же жалкая у тебя жизнь. Но придет день, когда я стану твоим спасителем, а ты, возможно, искуплением моих грехов.
Проктор покинул комнату, покинул дом, ушел в ночь 12 февраля 1992 года, начав путешествие к искуплению грехов, которое десятью годами позже закончилось огненной смертью в Аризоне.
Лицо Шеперда, поглощенного пазлом, заблестело от слез, которые появились так же незаметно, неслышно, как из воздуха выпадает роса.
– Давайте выбираться отсюда, – предложила Джилли.
– Шеп? – спросил Дилан.
Старший собиратель пазлов – его трясло от эмоций, но он не плакал – не отрывал глаз от самого себя десятью годами моложе. Сразу не ответил, но после того, как брат еще дважды обратился к нему, сказал:
– Подождите. Это не сентиментально-кровавый фильм мистера Дэвида Кроненберга. Подождите.
И хотя перемещались они не посредством телепортации, а сам механизм перемещения оставался для Дилана загадкой, он понимал, что возможны ошибки, которые могли бы привести и к более трагическим последствиям, чем показанные в фильме «Муха». К примеру, они могли появиться в настоящем на автостраде, аккурат перед несущимся грузовиком, и в результате от них осталось бы только мокрое место.
Он повернулся к Джилли:
– Давай подождем, пока Шеп решит, что знает, как вернуть нас в настоящее целыми и невредимыми.
Руки Шепа помладше продолжали летать над пазлом, пустующих мест в картинке-головоломке оставалось все меньше.
Через несколько минут Шеп постарше сказал:
– Хорошо.
– Хорошо… мы можем возвращаться? – спросил Дилан.
– Хорошо. Мы можем возвращаться, но не можем оставить.
– Мы можем возвращаться, но не можем оставить? – в недоумении переспросил Дилан.
– Что-либо, – добавил Шеп.
Джилли поняла его первым:
– Мы можем возвращаться, но не можем здесь что-либо оставить. Если мы не заберем все, что принесли сюда с собой, он не сможет вытащить нас из прошлого. В кухне у меня сумочка и ноутбук.
Они вышли из столовой, оставив Шепа помладше со слезами и практически собранной картинкой-головоломкой.
Хотя Дилан и почувствовал под рукой выключатель, он знал, что не сможет зажечь свет, как не смог остановить пулю. Во мраке, который окутывал кухню, он не видел, стоят ли сумочка и ноутбук, оставленные Джилли на столе, в чернильных лужах, какие появлялись всякий раз, когда что-то из будущего соприкасалось с чем-то из прошлого, но полагал: лужи, конечно же, есть.
Джилли закинула сумочку на плечо, взяла ноутбук:
– Все при мне. В путь.
Открылась дверь черного хода, и она резко повернулась, в полной уверенности, что вышибающие двери, выбивающие окна, накачанные стероидами гольфисты из Холбрука, штат Аризона, последовали за ними в далекое прошлое.
А вот Дилан не удивился, увидев, что в дверь вошел он сам, только помолодевший на десять лет.
Вечер 12 февраля он провел на занятиях в Калифорнийском университете. Приятель, который учился с ним в одной группе, высадил его у съезда на подъездную дорожку двумя минутами раньше.
Удивило Дилана другое: он вернулся домой чуть ли не сразу после убийства. Посмотрел на наручные часы, потом на настенные, в брюхе керамической свиньи. В тот февральский вечер он бы столкнулся с Линкольном Проктором, убийцей, выходящим из дома, если бы пришел на пять минут раньше. А если бы на шестнадцать – мог бы умереть под пулями Проктора, но предотвратить убийство матери.
Шестнадцать минут.
Он отказался думать о том, как все могло повернуться. Не решался об этом подумать.
Девятнадцатилетний Дилан О’Коннер закрыл за собой дверь, не зажигая света, прошел сквозь изумленную Джилли. Положил стопку книг на кухонный стол и направился в столовую.
– Переноси нас отсюда, Шеп, – попросил Дилан.
В столовой Дилан помладше обратился к Шепу помладше: «Эй, дружище, судя по запаху, сегодня едим торт».
– Верни нас домой, Шеп. В наше время.
В соседней комнате другой Дилан спросил: «Дружище, ты плачешь? Эй, что случилось?»
Собственный вопль, который он издал, обнаружив тело матери, мог стать соломинкой, которая переломила спину верблюда.
– Шеп, убери нас отсюда, к чертовой матери. Немедленно, немедленно!
Темная кухня начала складываться. На ее месте тут же стало раскладываться что-то яркое. В голове у Дилана вдруг сверкнула безумная мысль: а может, Шеперд способен организовать путешествие не только с места на место в настоящем и в прошлое, но и за пределы мира живых? Может, он допустил ошибку, помянув чертову мать перед тем, как покинуть 1992 год?
Глава 36
Калейдоскоп вертелся, раскладываясь вокруг Джилли в залитую солнцем кухню, которая заменила собой кухню, кутающуюся во мрак.
В этой кухне не витал дразнящий запах только что испеченного торта. И под ногами не поблескивали чернильные озерца.
Улыбающаяся керамическая свинья на стене по-прежнему обнимала передними копытцами часы в животе, которые показывали 1:20. Прошло двадцать четыре минуты с того момента, как беглецы покинули осажденный номер мотеля в штате Аризона. Похоже, в настоящем прошло ровно столько времени, сколько они провели в прошлом.
У них за спиной не высился открытый портал с видом на темную кухню 1992 года, не было и лучащегося красным тоннеля. Джилли склонялась к мысли, что тоннель требовался Шепу, когда он только осваивал новый способ перемещения, теперь же, овладев им в большей степени, обходился без пуповины, связывающей «здесь» и «там».
Довольная тем, что способна столь хладнокровно оценивать ситуацию, как будто не перенеслась из прошлого в будущее, а поднялась с этажа на этаж, Джилли поставила ноутбук на кухонный стол.
– Вы тут особо ничего не меняли?
Дилан шикнул на нее, склонил голову, прислушался.
В доме тишина, которую резко нарушил включившийся компрессор холодильника.
– Что-то не так? – спросила Джилли.
– Мне придется объяснить все Вонетте. Нашей домоправительнице. Это ее «харлей» стоит перед гаражом.
Выглянув из окна кухни, Джилли увидела гараж в глубине двора, но не мотоцикл.
– Какой «харлей»?
– Там. – Дилан указал на место, где этим утром стоял «харлей». – Гмм. Должно быть, отъехала за чем-то в магазин. Может, и нам стоит убраться отсюда до ее возвращения.
Шеперд открыл холодильник. Возможно, искал обещанный кусок торта.
Мыслями Джилли все еще пребывала в прошлом, так что поездки домоправительницы нисколько ее не волновали.
– Пока враги Проктора, кем бы они ни были, сжимали вокруг него кольцо, он, похоже, выслеживал тебя и Шепа.
– Прошлым вечером, когда я сидел, привязанный к стулу, он сказал, что угрызения совести полностью сожрали его душу, что там теперь пустота, но тогда его слова показались мне бессмысленными.
– В душе у этого подонка всегда была пустота, если тебя интересует мое мнение. С первого дня его жизни, с колыбели.
– Угрызения совести – чушь собачья. Просто ему нравилось посыпать голову пеплом и рвать на себе волосы. Для него это было в кайф. Ты уж извини, Джилли, что все так вышло.
– Это ты про что? – спросила она.
– Я сожалею, что ты попала в эту передрягу из-за меня. Меня и Шепа.
– У Проктора просто нашлась лишняя доза этого дьявольского зелья, ему требовался подопытный кролик, а тут подвернулась я, любительница рутбира.
Стоя у открытого холодильника, Шеперд сказал: «Холод».
– Но Проктор не оказался бы в том мотеле, если бы мы с Шепом не остановились там на ночь.
– Да и я не оказалась бы там, если бы не провела мою относительно короткую, так называемую взрослую жизнь, пытаясь веселить других, убеждая себя, что жизнь на сцене – не просто жизнь, нет, только такая и имеет право называться жизнью. Черт, да мне теперь нет нужды волноваться о том, что у меня отрастет большая задница, потому что я уже большая задница. Поэтому не начинай терзаться угрызениями совести. Так уж получилось, мы здесь, и даже с наноботами, вроде бы строящими Новый Иерусалим у нас в головах, быть здесь и живыми, во всяком случае пока, лучше, чем лежать где-то мертвыми. Так что теперь?
– Теперь соберем кое-какие вещи, и побыстрей. Одежду для Шепа и меня, деньги, которые я храню в сейфе наверху, пистолет.
– У тебя есть пистолет?
– Купил после того, что случилось с матерью. Убийцу так и не поймали. Я думал, он может вернуться.
– Ты знаешь, как пользоваться оружием?
– Я не Малютка Энни Оукли. Но смогу нацелить эту чертову штуковину и нажать на спусковой крючок, если придется.
На ее лице отражалось сомнение.
– Может, нам лучше купить бейсбольную биту?
– Холодно, – сказал Шеп.
– Одежда, деньги, пистолет – и в путь, – подытожил Дилан.
– Ты думаешь, эти парни, что выследили нас в мотеле Холбрука, появятся и здесь?
Он кивнул:
– Если у них есть контакты в федеральных правоохранительных ведомствах, обязательно появятся.
– Мы же не сможем просить Шепа складывать «здесь» и «там», куда бы мы ни поехали. Это слишком уж странно, чревато сюрпризами, может привести к тому, что Шеп выдохнется и мы где-нибудь застрянем… а может, не просто застрянем, а нарвемся на серьезные неприятности.
– У меня в гараже «шеви».
– Холодно.
Джилли покачала головой:
– Они, скорее всего, знают, что у тебя есть «шеви». Приедут сюда, выяснят, что автомобиля в гараже нет, начнут его искать.
– Холодно.
– Может, нам украсть пластины с номерными знаками? – предложил Дилан. – И заменить их.
– Ты, похоже, опытный нелегал.
– Может, пора им становиться.
Шеп все всматривался в открытый холодильник.
– Холодно.
Дилан подошел к брату:
– Чего ты там ищешь, дружище?
– Торт.
– Нет там никакого торта.
– Торт.
– Торт у нас закончился.
– Никакого торта?
– Никакого торта.
– Холодно.
Дилан закрыл дверцу холодильника: