– Все еще холодно?
– Лучше, – ответил Шеп.
– У меня какое-то нехорошее предчувствие. – Джилли говорила правду, пусть и не могла понять, в чем причина.
– Что такое? – спросил Дилан.
– Не знаю. – Улыбка керамической свиньи вдруг превратилась в злобную ухмылку. – Просто… на нас надвигается беда.
– Тогда давай начнем с сейфа. Даже с конвертом, который я успел взять, денег у нас в обрез.
– Пойдем все, – сказала Джилли. – Нам лучше держаться вместе.
– Холодно. – Шеп вновь открыл дверцу холодильника. – Холодно.
– Дружище, торта там нет.
Зазубренный и сверкающий, появившийся из-за спины, справа от Джилли, в шести или восьми дюймах от нее, величественно, словно айсберг в море, проплыл осколок стекла размером с ее ладонь, хотя звона разбивающегося окна она не услышала.
– Холодно.
– Торт мы съедим позже, дружище.
Потом она заметила, что в нескольких дюймах от этого неподвластного закону всемирного тяготения осколка стекла перед ним движется еще какой-то предмет размером поменьше и темный: пуля. Вращаясь вокруг своей оси, она неторопливо плыла через кухню.
– Закрой холодильник, Шеп. Торта там нет.
Если пуля двигалась медленно, то осколок стекла – супермедленно.
Вслед за первым осколком появились другие, они скользили по воздуху с той же скоростью, что и первый.
– Холодно, – сказал Шеп. – Мы все холодные.
Она понимала, что реального в пуле и осколках стекла не больше, чем в свечках, которые горели в пустыне или в стаях голубей. Они свидетельствовали не о текущих, а грядущих разрушениях.
– Тебе холодно, а мне – нет, – ответил ему Дилан.
Она чувствовала, что новые сверхъестественные видения не связаны с прежними. Это стекло не было осколком церковного витража, то есть на этот раз обстреливалась не церковь.
– Мы все холодные, – настаивал Шеп.
Повернувшись к братьям, Джилли увидела слева от них не только осколки стекла, но и щепки рамы, целая флотилия неспешно проплывала мимо.
– Мы все холодные.
Сквозь пелену осколков и щепок Джилли увидела, как Шеперд отступил от холодильника, позволив Дилану вновь закрыть дверцу. Братья двигались с нормальной скоростью.
Учащенное биение сердца Джилли вроде бы указывало на то, что она сама и медленно движущееся стекло находятся в разных реальностях. Так и оказалось. Она попыталась схватить осколок, но пальцы соприкоснулись друг с другом. А осколок продолжил неспешное движение, не порезав их.
Ее попытка взаимодействия с видением, должно быть, что-то нарушила в его тонком механизме, потому что и этот осколок, и все остальные, и щепки в следующее мгновение исчезли, словно растаяли в воздухе.
Повернувшись к окнам, которые выходили во двор, она, само собой, убедилась, что все стекла и рамы целы.
Поняв, что Джилли опять что-то привиделось, Дилан спросил:
– Эй, ты в порядке?
Она решила, что в ее видении речь шла о других окнах. С прошлого вечера она видела отрывочные эпизоды бойни в церкви, однако сама бойня еще не произошла. И у нее не было оснований полагать, что окна будут бить именно здесь, а не в другом месте и в самом скором времени, а не через день-другой.
Дилан подошел к ней:
– Что с тобой?
– Пока не знаю.
Она посмотрела на часы, улыбающуюся свинью.
Теперь Джилли видела, что керамическая улыбка не изменилась. Осталась такой же добродушной, как в тот момент, когда свинья впервые попалась ей на глаза, примерно полчаса тому назад, десятью годами раньше. Тем не менее от свиньи, от часов, шла энергия зла.
– Джилли?
Нет, не только свинья, вся кухня задышала злом, словно какая-то темная душа проникла в нее, но, не имея возможности явиться им в виде традиционного призрака, поселилась в обстановке, поверхности стен, пола, потолка. И кромки всех столов внезапно заблестели, как остро заточенные ножи.
Шеперд в очередной раз открыл холодильник и сказал, уставившись в него: «Холодно. Мы все холодные».
Черные стеклянные дверцы духовок наблюдали за ними, наблюдали, как прикрытые веками глаза.
Темные бутылки на винной стойке теперь представляли собой нешуточную угрозу, словно их содержимое внезапно превратилось в коктейль Молотова.
По коже Джилли побежали мурашки, волосы на голове встали дыбом, когда она представила себе острые стальные зубы, поблескивающие в чреве машины для измельчения мусора.
Да нет же. Абсурд. Никакой темной души не было и в помине. Ей не требовался экзорцист.
Чувство тревоги, ощущение, что смерть совсем близко, нарастало стремительно, и Джилли отчаянно хотелось узнать, в чем причина. Она всего лишь проецировала свой страх на знакомые предметы: керамическую свинью с часами в брюхе, двери духовок, лезвия машины для измельчения мусора… тогда как реальную угрозу следовало искать в другом месте.
– Мы все холодные, – в какой уж раз сообщил Шеп открытому холодильнику.
Но теперь Джилли восприняла эти слова несколько иначе, чем раньше. Она вспомнила умение Шепа подбирать синонимы и внезапно поняла, что смысл у этих слов другой: «Мы все мертвые». Холодный, как труп. Холодный, как могила. Холодный и мертвый.
– Нужно уходить отсюда, и быстро, – сказала она.
– Я должен взять деньги из сейфа, – возразил Дилан.
– Забудь про деньги. Мы умрем, если задержимся здесь, пытаясь взять деньги.
– Так ты это увидела?
– Я это знаю.
– Ладно, как скажешь.
– Давай сложим «здесь» и «там», давай уйдем, только быстро!
– Мы все холодные, – сказал Шеп.
Глава 37
Тик-так. Часы-свинья. Блестящие маленькие глазки, щурящиеся из складок розового жира. Всезнающая ухмылка.
Дилан вернулся к брату, третий раз закрыл дверцу холодильника и увлек Шепа к Джилли.
– Нам пора уходить отсюда.
– Где один только лед? – спросил Шеп, и Джилли видела, что ему очень нужен ответ на этот вопрос. – Где один только лед?
– Какой лед? – переспросил Дилан.
Джилли еще не сжилась с тем, что обрела дар предвидения, могла заглянуть в будущее, и этот талант пугал ее, как зачастую пугает все новое, она пыталась отторгнуть его от себя, пока не научилась использовать.
– Где один только лед? – настаивал Шеп.
– Лед нам не нужен, – ответил ему Дилан. – Дружище, ты начинаешь меня пугать. Главное, не вздумай нас заморозить.
– Где один только лед?
– Шеп, очнись. Послушай меня, услышь меня, будь со мной.
Пытаясь идентифицировать причину тревоги, позволяя подозрительности переключаться с предмета на предмет, с места на место, Джилли, однако, не разрешала тревоге направлять стрелку компаса ее интуиции. Что ей требовалось, так это расслабиться, довериться новому таланту и позволить ему показать ей, чего именно нужно бояться.
– Где один только лед?
– Забудь обо льде. Нам не нужен лед, дружище. Нам нужно выбираться отсюда, понимаешь?
– Ничего, кроме льда.
Окна словно притягивали взгляд Джилли, окна и просторный двор за ними. Зеленая трава, гараж, золотистый луг, начинающийся сразу за гаражом.
– Ничего, кроме льда.
– Он зациклился на теме льда, – вздохнул Дилан.
– Переключи его.
– Ничего, кроме льда, – опять повторил Шеперд. – Где один только лед?
– Ты уже знаешь Шепа. Переключить его невозможно, если только он сам не захочет переключиться. Этот вот лед… бьется и бьется в его голове. Ничего другого для него сейчас не существует.
– Сладенький, – ее взгляд не отрывался от окон, – ты должен сложить «здесь» и «там». А после того как ты сложишь «здесь» и «там», мы достанем тебе льда.
– Где один только лед?
Дилан подсунул пальцы под подбородок брата, поднял ему голову:
– Шеп, ситуация критическая. Ты понимаешь, критическая?! Я знаю, что понимаешь, дружище. Она настолько критическая, что мы должны немедленно убраться отсюда.
– Где один только лед?
Искоса глянув на Шеперда, Джилли увидела, что тот отказывается общаться с братом. Под опущенными веками глаза бегали и бегали, не находя покоя.
Вновь посмотрев на двор, Джилли заметила мужчину, который опустился на колено у северо-западного угла гаража. В густой тени. Она обнаружила его с большим трудом и могла поклясться, что мгновением раньше мужчины там не было.
Еще один мужчина, согнувшись в три погибели, бежал по лугу к юго-западному углу гаража.
– Они уже здесь, – сказала она Дилану.
За исключением одежды, никаких пастельных тонов, какие предпочитают отдыхающие на курортах в пустыне, эти мужчины ничем не отличались от гольфистов из Аризоны. Крупные, точно знающие, что им нужно и как это взять, они определенно не ходили от двери к двери, неся слово Иисуса.
– Где один только лед?
Больше всего Джилли испугали наушники на голове каждого мужчины. Точнее, отходящая от них дужка с маленьким микрофоном, который зависал перед ртом. Такие средства связи однозначно указывали, что нападающих не двое, а больше и это не обычные громилы, способные сломать ногу и избить человека, но профессиональные, хорошо организованные убийцы.
– Где один только лед?
Второй мужчина добрался до юго-западного угла гаража и обосновался там, наполовину скрытый кустами.
Джилли ожидала, что они будут хорошо вооружены, и их оружие пугало ее чуть меньше наушников. Она видела, что пришли они не с пистолетами, а с чем-то большим и крупного калибра. Каким-то футуристическим оружием? Или с карабинами, штурмовыми винтовками? Она не очень хорошо разбиралась в стрелковом оружии, комику, выступающему на сцене, это ни к чему, даже если аудитория настроена недружелюбно, но чувствовала, что карабины эти могут стрелять очень долго, прежде чем понадобится перезарядка.
– Где один только лед?
Ей и Дилану требовалось время, чтобы убедить Шепа, что о торте и льде они еще успеют поговорить, после того как он перенесет их из этого дома в более безопасное место, где они смогут найти и первое и второе.
– Отходим от окон. – Джилли отступила от окон, которые выходили во двор. – Окна… окна – это смерть.