Веревка свисала с крышки люка в потолке. Он дернул за нее, опуская люк.
Внизу грохот выстрелов, который не уступал канонаде при осаде Ленинграда фашистами – Дилан как-то раз видел документальный фильм на эту тему по Историческому каналу, – внезапно стал еще громче.
Дилану оставалось только гадать, сколько еще нужно прямых попаданий в опорные стойки, чтобы каркас дома не выдержал и завалились один или сразу два угла.
– Лед, лед, лед.
Доставив Шепа к двери стенного шкафа, Джилли прокомментировала происходящее внизу: «Похоже, у нас там апокалипсис в квадрате».
– Пожалуй.
К верхней стороне крышки люка крепилась лестница из трех сегментов. Дилан разложил ее.
– Должно быть, у некоторых подопытных кроликов Проктора развивались таланты куда более страшные, чем наши.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Эти парни не знают, на что мы способны, но они надули в штаны, заранее боясь того, с чем могут столкнуться, вот и хотят нас убить, причем чем быстрее, тем лучше.
Дилан еще не думал об этом. Не хотел об этом думать. А ведь до них наноботы Проктора действительно могли привести к созданию монстров. Вот все и ждали, что он, Джилли и Шеп – такие же монстры.
– Что дальше? – недоверчиво спросила Джилли. – Ты хочешь, чтобы мы поднялись по этой гребаной лестнице?
– Да.
– Это же верная смерть.
– Там чердак.
– Чердак и есть смерть, это же тупик.
– Для нас тупик везде, куда бы мы ни пошли. Это единственное место, где мы сможем выиграть для Шепа хоть какое-то время.
– Они заглянут на чердак.
– Не сразу.
– Мне это совершенно не нравится.
– Ты еще не видела, как я танцую.
– Лед, лед, лед.
– Поднимайся первой, – сказал Дилан Джилли.
– Почему я?
– Ты сможешь тащить Шепа сверху, а я буду толкать снизу.
Стрельба прекратилась, но грохот выстрелов по-прежнему стоял в ушах Дилана.
– Они идут.
– Дерьмо, – вырвалось у Джилли.
– Полезай.
– Дерьмо.
– Вверх.
– Дерьмо.
– Давай, Джилли.
Глава 40
Чердак ограничивал варианты действий, превращал их в попавших в ловушку крыс, не предлагая взамен ничего, кроме сумрака, пыли и пауков, но Джилли поднялась по крутой лестнице, потому что, кроме чердака, отступать было некуда.
Во время подъема висевшая на плече сумка билась о бедро и лямкой зацепилась за один из кронштейнов, которыми лестница крепилась к крышке люка. Джилли лишилась «кадиллака-девилля», всех своих вещей, ноутбука, карьеры комика, даже своего верного спутника, дорогого, обожаемого зеленого Фреда, но с сумкой не собиралась расставаться ни при каких обстоятельствах. В ней лежали лишь несколько долларов, мятные пастилки, бумажные салфетки, помада, пудра, расческа – ничего такого, что могло бы изменить ее жизнь, то есть потеря сумки не могла спасти ее или, наоборот, погубить, но она уже предвкушала тот момент – при условии, что им удастся чудесным образом пережить осаду дома О’Коннеров, – когда сможет подкрасить губы и расчесать волосы, потому что сейчас это казалось такой же роскошью, как лимузины, президентские люксы в пятизвездочных отелях или белужья икра.
А кроме того, если ей предстояло умереть совсем молодой, с головой, набитой наномашинами, именно потому, что голова набита наномашинами, она хотела, чтобы ее труп выглядел красивым, если, конечно, пуля не попадет ей в лицо и не обезобразит его, поставив в один ряд с теми лицами, что изображал на своих картинах Пикассо.
Негативная Джексон, столп пессимизма, добралась до верхней ступеньки, вылезла на чердак, обнаружила, что потолок здесь высокий и она может выпрямиться в полный рост. Рассеянный солнечный свет проникал через вентиляционные каналы под карнизами. Она видела стропила, дощатые стены, пол из толстых досок, два десятка картонных ящиков, три старых чемодана, какие-то вещи, которые давно следовало выбросить, и довольно-таки много пустого места.
В сухом горячем воздухе едва чувствовался запах битума, которым когда-то, еще при строительстве, заливали крышу. Куда сильнее пахло пылью. Тут и там висела паутина, и пауки определенно старались не зря: выеденных останков мух и мотыльков в паутине хватало.
– Мы обречены, – прошептала она, повернувшись к открытому люку, упала на колени, посмотрела вниз.
Шеп стоял на нижней перекладине, вцепившись обеими руками в одну из более высоких. Голову он наклонил, словно это была лестница-молельня, и определенно не хотел подниматься.
За его спиной Дилан смотрел на открытую дверь стенного шкафа, в спальню для гостей, ожидая в любую минуту увидеть на крыше крыльца мужчину с автоматом.
– Лед, – сказал Шеп.
– Тяни его наверх, – шепнул Дилан Джилли.
– А если начнется пожар?
– Слабо тянешь.
– Лед.
– Наверху все очень сухое. Представляешь, что там будет, если начнется пожар.
– А ты представляешь, что будет, если сместится магнитный полюс Земли? – с сарказмом спросил Дилан.
– На этот счет у меня как раз есть план. Почему бы тебе его не подтолкнуть?
– Я могу его подбодрить, но толкать кого-либо вверх по лестнице практически невозможно.
– Это не противоречит законам физики.
– Ты у нас еще и инженер?
– Лед.
– У меня тут полным-полно льда, сладенький. И в пакетах, и в ведерках, – солгала она. – Толкай его, Дилан.
– Я пытаюсь.
– Лед.
– Здесь много льда, Шеп. Поднимайся ко мне.
Шеп не сдвинул руки. Крепко держался за перекладину.
Сверху она не видела лица Шепа. Только его макушку.
Снизу Дилан поднял ногу Шепа и переставил на следующую ступеньку.
– Лед.
Не в силах изгнать из головы образы дохлых мотыльков, зависших в паутине, Джилли отказалась от идеи затащить Шепа на чердак, решив вместо этого пробить стену, которой он себя окружил, превратив монолог в диалог.
– Лед.
– Замерзшая вода, – откликнулась она.
Дилан поставил левую ногу Шепа на одну перекладину выше правой, но Шеп не желал перехватываться руками за более высокие перекладины.
– Лед.
– Ледяная корка.
Далеко внизу, на первом этаже, кто-то с силой ударил в дверь. Учитывая, что наружные двери пули превратили практически в пыль да щепки, вышибать могли только одну из внутренних дверей. Обыск начался.
– Лед.
– Наледь.
– Лед.
– Шуга.
Еще один удар донесся снизу. Такой сильный, что содрогнулся весь дом, а пол под коленями Джилли заходил ходуном.
На втором этаже Дилан закрыл дверь стенного шкафа, еще более сузив зону видимости.
– Лед.
– Ледник.
И в тот самый момент, когда Джилли почувствовала, что Шеперд вот-вот начнет реагировать на ее реплики, у нее закончились синонимы льда. Поэтому она решила несколько изменить правила игры, включив в нее все связанное со льдом.
– Лед.
– Айсберг, ледяная гора.
– Лед.
– Кубик льда.
От этих разговоров обо льде на чердаке становилось только жарче и жарче. У Джилли создалось ощущение, что пыль на стропилах, пыль в воздухе может вспыхнуть сама по себе.
– Лед.
– Ледовый каток.
– Лед.
– Конькобежец.
– Лед.
– Хоккей. Тебе должно быть стыдно, сладенький. Ты твердишь одно и то же слово, а меня заставляешь подбирать все новые и новые.
Шеперд поднял склоненную голову. Посмотрел между своими руками на среднюю часть перекладины, в которую вцепился.
Внизу что-то бросали на пол, ломали, раздалась автоматная очередь.
– Лед.
– Мороженое. Шеп, разве это интересно – складывать пазл, в котором только один элемент?
– Лед.
– Ледоруб.
– Лед.
– Щипцы для льда.
По мере того как Джилли вкладывала ему в голову новые и новые слова, слово «лед» более не металось по ней из стороны в сторону, вышибая все остальное. Его лицо чуть изменилось, свидетельствуя о том, что хватка навязчивой идеи слабеет. Джилли в этом уже не сомневалась. Знала, что она на правильном пути.
– Лед.
– Ведерко для льда.
– Лед.
– Ледниковый период. Знаешь что, сладенький? Пусть даже мне досталась более сложная часть игры, я нахожу, что играть в нее интереснее, чем сидеть и слушать синонимы feces.
Едва заметная улыбка изогнула его губы, но тут же исчезла.
– Лед.
– Холод.
Шеперд перехватился за следующую перекладину правой рукой, потом левой.
– Лед.
– Пузырь со льдом.
Шеперд сам передвинул ногу, без помощи Дилана.
Внизу звякнул дверной звонок. Шутники встречались даже среди профессиональных киллеров.
– Лед.
– Холодильник.
Шеперд поднимался по лестнице, поднимался.
– Лед.
– Ледовое шоу.
– Лед.
– Ледовая буря.
– Лед.
– Чай, топор, дробилка, человек, сумка для пикника, вода, – говорила Джилли, пока он преодолевал оставшуюся часть лестницы.
Помогла выбраться из люка, поставила на ноги, увела подальше, обняла, сказала, что он молодец, и Шеп не сопротивлялся, только спросил:
– Где один только лед?
Внизу, в гардеробной, Дилан выключил свет, быстренько забрался в сумрак чердака.
– Отличная работа, Джексон.
– Пустяки, О’Коннер.
Опустившись на колени, Дилан сложил лестницу, закрепил ее на крышке, поднял последнюю.
– Если они еще не наверху, то поднимаются, – прошептал он. – Уведи Шепа вот туда, в юго-западный угол, за коробки.
– Где один только лед? – громко спросил Шеп.
Джилли шикнула на него, а потом повела по темному чердаку. Он не доставал головой до стропил, но его более высокому брату приходилось пригибаться.
Внизу киллеры ворвались еще в одну комнату.
Мужчина прокричал что-то непонятное. Другой ответил ругательством, кто-то нервно рассмеялся.
Грубость, жестокость, самодовольство звучали в этих голосах, и Джилли подумала, что принадлежат они скорее не людям, а тварям из кошмарных снов, которые иногда преследовали ее, когда на двух ногах, когда на четырех, з