Охрана Саласпилса, вахтенная служба пулеметной башни в центре лагеря и команды, непосредственно проводившие казни, состояли из солдат и офицеров «Латышской полиции» и «Латышского легиона СС». В их числе можно назвать такие имена, как Оскар Берзиньш — начальник службы порядка лагеря, Арнольд Труцис — штатный палач, охранники, непосредственно участвовавшие в казнях, — обершарфюрер Дзенис, Альберт Видуш (по прозвищу «Черный Мадонец»), Лаурис, Асупе, Пелнис и другие. Курировали проведение казней «чиновники по особым поручениям» из центрального штаба «Латышской политической полиции» — Артур Кандлер (по прозвищу «Кангар» — «предатель») и Улдрикис Селис, бывший надзиратель 8-го участка полиции Риги[722].
Расстрелы евреев, доставленных в концлагерь Саласпилс из Германии, Австрии и других оккупированных стран Западной Европы, в 1942 году проводила так называемая «команда безопасности Арайса»[723], точнее — ее особая расстрельная рота, которой командовал оберштурмфюрер Конрад Калейс[724].
В казнях в Саласпилсе и в Рижском гетто лично участвовал также еще один из офицеров «команды Арайса» — капитан авиации Герберт Цукурс, в прошлом — национальный герой Латвии, прославившийся в 1930-е годы своими межконтинентальными авиаперелетами из Латвии в Японию и в Гамбию. Его даже называли «латвийским Линбрегом» или «латвийским Чкаловым». В начале оккупации Цукурс вступил во вспомогательную полицию, но вскоре перешел в «команду Арайса», где позже получил чин гауптштурмфюрера СД (капитана). Впоследствии он лично принимал участие в расстрелах узников Рижского гетто в Бикерниекском лесу, в самом Рижском гетто и в концлагере Саласпилс, а также в антипартизанских операциях. После войны Цукурс эмигрировал в Бразилию, где основал свой небольшой бизнес на деньги, награбленные у своих жертв в годы оккупации. Он организовывал для туристов прогулки на гидросамолете по девственным лесам Амазонки. Правительства Израиля и СССР требовали его выдачи от Бразилии, но получили отказ[725]. Тогда в 1965 году спецслужбы Израиля выследили его, чтобы вывезти в Тель-Авив для суда (как Эйхмана в 1961 году), но Цукурс оказал сопротивление и был убит[726].
Позже арайсовцев сменили солдаты 4-го батальона «Латышского легиона СС», который нес охрану лагеря с июля по октябрь 1943 года. (Этот батальон был сформирован в начале 1943 года на базе 24-го латышского полицейского батальона, к тому времени успевшего принять участие в нескольких карательных операциях в Ленинградской области и в Белоруссии[727]. В марте 1943 года 24-й батальон вернулся в Ригу «на отдых» и с июня 1943 г. в документах не упоминался[728].) Командиром 1-й роты батальона, следившей за погрузкой и отправкой эшелонов, командовал оберштурмфюрер Карлис Александр Озолс[729]. После войны он нашел убежище в Австралии, где возглавлял мельбурнское отделение «Даугавских ястребов». Его имя всплыло на суде по делу Арайса в ФРГ в 1980 году. Но, несмотря на требования Израиля и СССР, Озолс так и не предстал перед судом. Специальный отдел расследований при правительстве Австралии во главе с Бобом Гринвудом, отдел по расследованию военных преступлений во главе с Грэхэмом Блюиттом, директор Бюро публичных расследований Майкл Розенес и председатель Мельбурнского Королевского Совета Питер Фэрис рекомендовали правительству Австралии начать судебный процесс против Карлиса Озолса. Однако в 1992 году генеральный прокурор Австралии Майкл Даффи, несмотря на все эти рекомендации, прекратил следствие по делу Карлиса Озолса. Правительство Китинга поддержало решение прокурора. В заключение всего дела 30 июля 1992 года весь отдел специальных расследований (включая и подотдел по расследованию военных преступлений) был закрыт решением правительства Австралии «за ненадобностью»[730].
Еще одной ротой этого батальона, охранявшей концлагерь, командовал оберштурмфюрер Бруно Тоне, получивший это «теплое место» после того, как обморозил ноги во время одной из карательных операций в прифронтовой зоне. Позднее Тоне работал в штабе Генеральной инспекции латышских войск СС, а затем в особом «истребительном отряде» Отто Скорцени (Ягдфербанд Скорцени)[731].
По словам Йеккельна, рейхсфюрер СС Гиммлер как-то сказал ему, что «расстрелы очень нехорошо действуют на людей, которые занимаются ими. Лучшим способом ликвидации являются, мол, газовые машины, изготовленные по его приказанию. С применением таких машин якобы отпадают всякие неудобства, связанные с расстрелами»[732]. Чтобы сберечь нервы палачей, в Саласпилс было доставлено 30 новеньких «газвагенов», которые Йеккельну очень расхваливал начальник полиции безопасности и СД Латвии д-р Ланге. Впрочем, скоро выяснилось, что использование этих передвижных газовых камер негигиенично, так как людей в них сильно тошнит перед смертью, и поэтому Ланге приказал вновь вернуться к практике расстрелов…
«До меня, конечно, доходили слухи о применении к арестованным … садистских приемов обращения, — оправдывался впоследствии на суде обергруппенфюрер Йеккельн. — Однако я не могу вспомнить что-либо конкретное, так как по данному вопросу мне никто ничего не докладывал. Я виноват лишь в том, что не проявлял интереса к тому, чтобы садистские методы были исключены из практики. О способах мучений будущих жертв тоже ничего сказать не могу. Но должен признать, что из общего количества арестованных мы очень многих, кого не в состоянии были привлечь работать на себя, расстреливали. Обычно сотрудники гестапо высылали предварительно в центр списки лиц, подлежавших расстрелу, и краткие характеристики на них. Из Берлина в ответ, как правило, незамедлительно приходили телеграммы, санкционировавшие расстрелы намеченных нами людей»[733].
После войны Штиглиц и Цукурс нашли прибежище в Бразилии, Эйхелис, Тейдеманис и Арайс — в Западной Германии, Калейс и Озолс — в Австралии, Детлавс, Майковскис и Лайпениекс — в Соединенных Штатах Америки (последние двое еще и получали гонорары как консультанты ЦРУ). Старики знают, какова была стоимость жизни, да еще с семьей — включая жилье, питание, одежду — в послевоенной Европе. Эти беглые военные преступники, судя по всему, не бедствовали.
Еще летом 1942 года, предвидя возможность поражения Германии в этой войне и ответственности за совершенные преступления, рейхсфюрер СС Гиммлер приказал штандартенфюреру СС Блобелю возглавить особый штаб «1005» и заняться поиском и уничтожением массовых захоронений жертв нацистского террора в Польше, Прибалтике, Белоруссии, на Украине и в России[734]. Работы было много, и до Риги Блобель добрался только к январю 1944 года.
«В январе 1944 года, — рассказал впоследствии на суде высший фюрер СС и полиции в „Остланде“ обергруппенфюрер СС Йеккельн, — ко мне в Ригу приехал из Берлина сотрудник гестапо Плобель[735], с сообщением, что лично от Гиммлера получил совершенно секретный приказ о сожжении всех трупов, расстрелянных нами за это время на территории „Остланда“ людей. Я указал Плобелю места расстрелов и поинтересовался у него, каким образом он намеревается замести следы наших преступлений. Плобель ответил, что рассчитывает на помощь подчиненных мне органов СД и гестапо, а о результатах своей работы доложит. Плобель сообщил, что с помощью выделенных ему людей намеревается раскапывать могилы, затем складывать трупы вперемешку с дровами в большие штабеля и, облив бензином, сжигать их, пока не останется ни малейших признаков происходившего.
Миссия Плобеля была настолько секретной, что даже выданная ему команда была зашифрована номером 1089. Эта команда использовала для раскопки могил опять же евреев, содержавшихся в Саласпилсском и других расположенных поблизости лагерях. После окончания раскопок евреи, участвовавшие в этом, тоже расстреливались и сжигались вместе с остальными трупами. Без письменного разрешения Плобеля, замечу, ни один, даже высший чин СС и СД не имел права появляться в местах сжигания трупов»[736].
В октябре 1944 года, чтобы замести следы совершенных здесь преступлений, концлагерь Саласпилс был уничтожен, а его персонал — немецкие и латышские полицейские, — эвакуирован. Всего в концлагере Саласпилс за три года его существования было уничтожено более 100 тысяч человек[737].
Впоследствии, после войны, на том месте, где находился лагерь смерти Саласпилс, был создан мемориал. В центре его находится обелиск с надписью: «Здесь людей казнили за то, что они были невиновны… Здесь людей казнили за то, что каждый из них был человеком и любил родину».
Саласпилс — уменьшенная копия Освенцима — был не единственным концлагерем на территории Латвии. Всего за время оккупации на территории Латвии было создано в общей сложности 18 тюрем, 23 концентрационных лагеря и 18 гетто[738]. Местами массовых расстрелов являлись ближайшие леса и лагеря под Ригой, где было уничтожено более 150.000 человек: в Бикерниекском лесу — более 46.000 чел., в Румбульском лесу — 38.000 чел., в Дрейлиньском лесу — 13.000 чел., в концлагере Саласпилс — 57.000 чел. (видимо, не считая евреев из оккупированных стран Европы), в Рижском еврейском гетто — 35.000 чел.