[1272]. Как докладывал в штаб 8-й армии командир 1-го стрелкового корпуса в 5 часов утра 15 июня, «части корпуса – главными силами закончили сосредоточение»[1273]. В ночь на 15 июня 42-я стрелковая дивизия 28-го стрелкового корпуса также выходила в исходное положение и к 3.00 заняла его[1274].
Войска БОВО точно также завершали сосредоточение на границе с Литвой и выходили в исходные районы для наступления. Например, 126-я и 10-я стрелковые, 7-я и 36-я кавалерийские дивизии, 25-я и 27-я танковые бригады 3-й армии вышли в исходные районы в ночь на 14 июня, а остальные соединения сосредоточились в указанных им районах к вечеру 14 июня[1275]. Соответственно между 23.50 14 июня и 1.45 15 июня командиры 4-го, 24-го стрелковых и 3-го кавалерийского корпусов издали боевые приказы на наступление. Войскам следовало быть в готовности к наступлению к 2.00 15 июня, однако о начале наступления последует особое распоряжение[1276]. Тем временем штаб 10-го стрелкового корпуса 11-й армии в 14.50 13 июня издал приказ № 1, которым поставил подчиненным войскам задачи на занятие исходного положения для наступления к 2.00 14 июня. Соответственно 13 и 14 июня 84-я, 143-я, 185-я стрелковые дивизии и 21-я танковая бригада выходили в исходные районы для наступления. В 6.30 14 июня штаб корпуса своим приказом № 02/оп поставил подчиненным дивизиям задачи на наступление[1277]. Получив соответствующее распоряжение командующего войсками БОВО, командующий 3-й армии между 3.10 и 4.05 15 июня приказал командирам подчиненных корпусов «быть готовым к 9 часам 15.6.40 года согласно приказа № 2/оп. О начале движения будет дано особое приказание. Поставьте об этом немедленно в известность командиров дивизий и бригады особыми делегатами на машинах. Никаких собраний и митингов по директиве товарища Мехлиса не производить, а ограничиться только тем, что разъяснить комначсоставу. Границу с Латвией до особого распоряжения не переходить»[1278]. Аналогичный приказ был отдан и штабом 11-й армии. В итоге, к утру 15 июня выделенные для операции войска БОВО «заняли исходные позиции, ожидали сигнала» на начало наступления[1279].
Выход советских войск в исходные районы для наступления, где они должны были ожидать приказа на начало операции, и повышенная нервозность на границе привели к возникновению отдельных инцидентов, ставших следствием самовольных действий ряда командиров подразделений пограничных войск и РККА. Так, «14 июня начальником 10-го пограничного отряда тов. Инечкиным был получен приказ командира 28[-го] стрелкового корпуса, в оперативном подчинении которого с 12 июня с.г. находится данный пограничный отряд, – о занятии к 3 часам 15 июня исходного положения частями корпуса и пограничным отрядом. На основании этого приказа начальник пограничного отряда тов. Инечкин приказал вывести истребительные группы пограничников на заданное направление вблизи границы, одновременно указав о том, чтобы все командиры ожидали особого приказа о начале действий. В 3 часа 30 минут 15 июня начальник истребительной группы от 14 заставы 10[-го] погранотряда лейтенант Комиссаров самовольно перешел советско-латвийскую границу, разгромил и сжег латвийский кордон Масленки и, захватив пять погранстражников, 6 мужчин, 5 женщин и одного ребенка, вернулся на нашу территорию. На участке этой же заставы начальник 2-й истребительной группы политрук Бейко, услышав стрельбу и взрывы гранат, [решил, что действия начались, но он опоздал – ] также перешел границу в Латвию и произвел нападение на латвийский кордон Бланты и, захватив [без применения оружия] одного сержанта, четырех погранстражников[, 5 мужчин, 8 женщин, 4] детей, вернулся на нашу территорию. [Младший лейтенант Бусленко с помощником нач[альни]ка заставы № 11 так же перешли самовольно границу, но, не слыша действий соседей, возвратились незамеченными. Предварительным расследованием установлено, что все они знали, что без особого приказа госграницу переходить нельзя.] Лейтенант Комиссаров и политрук Бейко с границы сняты и конвоируются, по распоряжению начальника штаба войск округа т. Ракутина, – в штаб погранотряда. Расследование ведет начальник штаба войск округа тов. Ракутин. Захваченные на латвийских кордонах находятся на нашей территории»[1280].
Схожие инциденты имели место и на советско-литовской границе. Так, командир 5-й роты 657-го стрелкового полка 185-й стрелковой дивизии Арзамасов, не дождавшись сигнала о переходе границы, самовольно перешел с ротой границу и взял в плен 2 литовских пограничников, которые были сданы начальнику погранотряда. Вероятно, в ходе этого рейда в 3.40 утра 15 июня была захвачена литовская застава около деревни Ута и убит ее начальник старший полицейский А. Бараускас. Начальник отдела разведки штаба 185-й стрелковой дивизии старший лейтенант Кондаков направил 40 человек разведчиков на погранзаставу, не предупредив их о сигналах. В результате команда разведчиков во главе с лейтенантом Козловым также самовольно перешла границу и взяла в плен одного литовского солдата. Скорее всего, в данном случае речь идет о событиях, произошедших около 4 часов утра в районе Эйшишкес у деревни Милвидай, где красноармейцы арестовали и увели с собой литовского полицейского Й. Алекнавичуса[1281]. Кроме того, в ночь на 15 июня красноармеец 358-го артполка Солошко перешел границу, но был задержан литовской погранохраной и передан советской стороне. Естественно, Солошко был арестован, началось следствие[1282]. Со своей стороны отдельные литовские военнослужащие тоже проявили нервозность. Например, как сообщалось в подписанной в 20.47 15 июня разведсводке № 9 штаба БОВО, «в 5.00 15.6.40 при подходе охранения к границе из д. Кошеты [Кашетос] (южнее Ораны) литовские солдаты дали две пулеметные очереди – пули ложились в расположении нашего охранения и пограничной заставы. Жертв нет»[1283].
Однако в итоге развернутые у границ прибалтийских стран советские войска так и не получили приказ на проведение наступательной операции. В 8 часов утра 15 июня приказом командующего БОВО проведение операции против Литвы было приостановлено[1284]. Дело в том, что в течение ночи на 15 июня командование РККА, ожидавшее окончательного решения политического руководства о разрешении советско-литовского конфликта, стремилось ориентировать командование войск, развернутых на границах со странами Прибалтики, относительно возможного изменения ситуации. В 1.25–1.45 15 июня состоялся разговор по прямому проводу между начальником Генштаба Красной армии маршалом Б.М. Шапошниковым и командующим БОВО генерал-полковником Д.Г. Павловым:
«Шапошников – т. Павлов приказ Вы написали?
Павлов – Приказ был отдан раньше.
Шапошников – Все знают куда двигаться, и все ли проверено?
Павлов – Все проверено и все знают.
Шапошников – Запишите указания: Народный Комиссар приказал: 1. Приказ на движение с рубежами по дням срочно довести до войск.
Павлов – Это выполнено.
Шапошников – 2. Может быть случай, что придется двигаться без боя. В этом случае быть готовым к движению к 9 часам 15 июня. Приказ о начале движения последует от Народного Комиссара.
В этом случае все рубежи достижения остаются прежние, согласно Вашего приказа.
3. Если придется идти с боем, то все происходит согласно утвержденного плана. Срок начала движения будет определен Народным Комиссаром. Все. Ясно? Понятно Вам? Все поняли? Прочтите. Нужно, чтобы особенности движения без боя уяснили войска.
Павлов – Я не понял, а как же так, стоит противник, а я пойду без боя.
Шапошников – Может быть сегодня противник, а завтра не противник, нужно понять эту тонкость. Но в обоих случаях движение начинать только по приказу Народного Комиссара.
Павлов – Понял».
На всякий случай начальник Генштаба попросил подойти к аппарату находившегося в Минске заместителя наркома обороны генерал-полковника А.Д. Локтионова:
«Шапошников – Вы прочли, что я говорил, и поняли, что требуется?
Локтионов – Понял.
Шапошников – Прошу проследить»[1285].
Закончив разговор с Минском, начальник Генштаба позвонил в Ленинград заместителю наркома обороны генералу армии К.А. Мерецкову, продолжавшему исполнять обязанности командующего ЛВО. В 1.50–2.10 15 июня между ними состоялся следующий разговор:
«Шапошников – Запишите указания Народного Комиссара, буду говорить иносказательно. Народный Комиссар приказал:
1. Три транспорта вице-адмирала, находящиеся в букве «Т» большое, отвести в базу «П» большое (Петр). Находящиеся сейчас в Терентий [Таллин] отвести к Петру [Палдиски], где мы живем постоянно. В букве П большое (Петр) они присоединяются к части Тюрина и действуют совместно с ней, выполняя задачу которую имеет Тюрин.
2. В целях содействия Солянкину вице-адмирал должен открыть огонь из больших игрушек по букве «Т» (Терентий).
3. Одновременно вице-адмирал получает указание от адмирала об этой задаче. Прошу проверить.
4. Энергично продолжать сбор Вашего хозяйства, о применение которого последуют дополнительные указания.
Мерецков – Две трети от трех судов предназначены для островов «Н» [Нарген] и «В» [Вульф].
Шапошников – Эти задачи остаются полностью в силе».
Попросив собеседника подождать у телефона, начальник Генштаба РККА позвонил наркому ВМФ адмиралу Н.Г. Кузнецову, который подтвердил, что задача по занятию островов остается в силе. Снова взяв трубку, Шапошников еще раз указал Мерецкову, что эти задачи никто не отменял