На берегу Двины [Даугавы] против Замка стоит наш миноносец. Краснофлотцы организованно пели песни “Тачанку”, “Если завтра война” и др. Свыше 3-х тысяч населения Риги слушали песни. После каждой песни раздавались рукоплескания и приветственные возгласы.
В ПУАРМ[1492] обратился солдат-артиллерист, просивший принять его в Красную Армию и выразивший готовность сорвать погоны. Один из солдат, подвыпив, пел на улице “Если завтра война”. Обнаружил хорошее знание текста песни. На улице в присутствии полицейских из среды населения были преподнесены цветы красноармейцам и начсоставу со словами «мы все вас очень любим», другие говорили: “Если Красная Армия от нас будет уходить, мы пойдем за ней”. Отмечен случай попытки латвийской охранки разведать от красноармейца сведения военного порядка; полицейский сержант предлагал красноармейцу пистолет и часы.
Во время похорон Криша латвийские офицеры и полицейские пытались фотографировать отдельных военнослужащих Красной Армии, проходивших мимо похоронной процессии»[1493].
Митинги и демонстрации населения происходили не только в городах, но и в сельской местности. Так, 24 июня в донесении пограничных частей НКВД Ленинградского округа сообщалось, что «в 18.00 23 июня 1940 г. в дер[евне] Бароусы (Латвия) собралось около 2 000 местных жителей с красными флагами, красными бантами на груди и с лозунгами: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь! ”, “Долой Ульманиса!”, “Да здравствует временное правительство!”, “Да здравствует Красная Армия!” Из одного дома был вынесен стол, послуживший трибуной для стихийно возникшего митинга. Через некоторое время к границе подошла делегация из пяти человек и просила начальника заставы прийти к ним на митинг. Начальник заставы ответил, что он не имеет указаний для перехода границы. Тогда делегация просила его передать Советскому правительству большое спасибо за освобождение пролетариата Латвии»[1494].
В 14.45 25 июня заместитель начальника политуправления 3-й армии бригадный комиссар Б.И. Максимцев подписал сводку № 3 об отношении населения к Красной армии:
«Двинск [Даугавпилс]. До прибытия частей Красной Армии латвийские офицеры на политчасе выступали против СССР и Красной Армии. В данное время политчас не проводится; офицеры притихли. Настроение солдат по отношению к Красной Армии хорошее, за исключением некоторого количества мл[адшего] комсостава, совершающего даже выпады против Красной Армии.
Рига. В 5[-м] пехотном полку сильно развит национализм. В полку имеется около 300 русских солдат. Даже после прихода частей Красной Армии в Латвию офицеры и солдаты издевались над русскими, говоря им: “Что же русская армия не помогает вам”. В то же время среди солдат полка имеются настроения к переходу в Красную Армию. В момент перехода Красной Армией границы, по словам солдат того же 5[-го] пехотного полка, этот полк готовился оказать сопротивление. В районе лагеря было накоплено большое количество боеприпасов, офицерство призывало солдат к боевым действиям.
Интерес к разным сторонам жизни Красной Армии у трудящихся гор. Риги все увеличивается. Они особенно удивляются тому, как изменились наши люди, какими образованными и культурными стали они. Подчеркивают тот факт, что каждый красноармеец читает газету, что на каждый вопрос красноармеец дает деловой ответ. Многие задают вопрос: почему красноармейцы не посещают пивных. В беседе с группой рабочих (металлурги, строительные рабочие, столяры и др.) и мелких служащих выявлено любовное отношение к Красной Армии, радость по поводу ее прихода и особенно полное отсутствие боязни Красной Армии. Неизменно повторяется просьба, чтобы Красная Армия не уходила. С большой похвалой собеседники отзываются о военной технике Красной Армии в особенности о танках и самолетах. С восхищением присутствовавшие говорили о замечательном единстве красноармейцев и командиров Красной Армии.
Была выявлена также довольно хорошая осведомленность рабочих и служащих по вопросам стахановского движения, состояния колхозов, национальному вопросу, состоянию образования в СССР. Знают имена крупных писателей, музыкантов СССР. Этому главным образом способствовало слушание московских радио-передач. Один из латвийских граждан заявил, что он не пропускал ни одной радио-передачи из Советского Союза, радовался победам мужественной Красной Армии над финнами. Одна гражданка заявила, что «теперь мы вас отсюда никуда не отпустим, а если вздумаете уходить от нас, то мы пойдем вслед за вашими танками». Один рабочий в беседе заявил: “Нет слов, чтобы выразить вам нашу благодарность за помощь, оказанную нам”.
К месту расположения подразделений Красной Армии каждый вечер приходит до 300 человек трудящихся. Они принимают активное участие в красноармейской самодеятельности, поют революционные песни, просят красноармейцев и командиров дать им текст песен. Преподносят цветы. Но есть и такие заявления со стороны отдельных граждан: “Мы вас считаем серьезными людьми, поэтому нас удивляет, когда ваши красноармейцы с первой встречной женщиной заводят знакомство, обнимаются”.
В городе появилось много солдат, видимо, в связи с отпуском по случаю праздника. Большинство солдат приветствует. Некоторые солдаты при приветствии говорят “здравствуйте, товарищи”, но встречаются солдаты упрямо не приветствующие»[1495].
25 июня был отправлекн в отставку начальник штаба латвийской армии генерал Г. Розенштейн[1496]. Тем временем ширилось начавшееся 20 июня в Лиепае разоружение рабочими айзсаргов, которое резко ускорилось после того, как 25 июня латвийское правительство опубликовало закон о разоружении айзсаргов в течение трех дней[1497]. В целом реализация этого закона продолжалась в течение недели. Одновременно создавались рабочие отряды, вооруженные отобранным у айзсаргов оружием. 26 июня в Риге, а затем и по всей стране, были созданы группы вспомогательной полицейской службы, которые приняли в свое ведение полицейские участки и префектуры. В тот же день был издан закон о рабочих комитетах, которые создавались на предприятиях и в учреждениях и должны были защищать экономические интересы трудящихся, заботиться об удовлетворении их культурных нужд, содействовать поддержанию трудовой дисциплины и представлять интересы рабочих и служащих перед администрацией и владельцами предприятий[1498].
26 июня политотдел 42-й стрелковой дивизии докладывал, что «в 472[-м] а[ртиллерийском] п[олку] 25 июня был выходной день, так как 24 июня весь личный состав части работал по устройству своего лагеря. На опушке леса, невдалеке от расположения части, днем начался показ красноармейской художественной самодеятельности. Была сооружена сцена, на которой выступали: красноармейский хор, певцы, декламаторы и плясуны. В 472[-й] а[ртиллерийский п[олк] был приглашен духовой оркестр 459[-го] с[трелкового] п[олка], через усилитель передавались патефонные пластинки. К месту отдыха красноармейцев собралось большое количество жителей г. Гульбенэ – русские, латыши, евреи, цыгане всех возрастов. Они с большим вниманием и интересом наблюдали за отдыхом красноармейцев. Сами принимали участие в танцах. Во время перерывов жители, особенно рабочие-железнодорожники, подолгу беседовали с красноармейцами, командирами и политработниками.
Задавали следующие вопросы:
1. Что такое Советы?
2. Кому принадлежат фабрики и заводы, и кто ими управляет?
3. Сколько в СССР национальностей? и т. д.
Присутствующие рассказали, что в Латвии была объявлена мобилизация 12 возрастов, но не успели собраться мобилизованные, как пришла Красная Армия. На гулянье были также и солдаты латвийской армии. Они жаловались на плохое отношение к ним со стороны офицеров, говорили, что солдатам приходится стоять по 15 часов под ружьем по команде “смирно”, сообщили, что среди солдат есть много желающих перейти на сторону Красной Армии. […] При переезде разведбатальона на новое место жительства население встречало бойцов, ехавших на бронемашинах и танках, криками “Ура”, “Да здравствует свободная Советская Латвия”, а в местечке Отте бойцов встречали с угощением.
В одном из местечек солдаты доложили, что офицеры ушли на бал, а они в это время организовали слушание радиопередач из Москвы, что ранее им строго воспрещалось. Солдаты латыши мешали русским солдатам слушать эти радиопередачи, дело доходило до драк. Антагонизм между национальностями в Латвии развит очень сильно. Большинство населения занятого нами района относится к Красной Армии очень приветливо. В беседе с красноармейцами 17[-го] г[аубичного] а[рт]п[олка] один 70-летний старик, работающий у помещика исполу, заявил: “Я ждал вас 20 лет и, наконец, дождался. Живем мы очень плохо, работаем с утра до поздней ночи. Помещик ходит с палочкой да поглядывает за нами, а чуть что полиция бьет нас, штрафует, арестовывает”. Рабочий, приехавший из Риги, рассказал крестьянам и красноармейцам о событиях, происходящих в Риге, о демонстрации любви рижских трудящихся к Советскому Союзу и его Красной Армии. Он рассказал, что в демонстрации участвовало 70 тысяч человек, и что полиция стреляла в демонстрантов, что при этом были жертвы. Рабочие захватили оружейные магазины и вооружились, были освобождены политзаключенные. Крестьянин рассказал о том, [что] солдатам латвийской армии не разрешалось общаться с населением.
Во время занятий по строевой подготовке в район расположения 1[-го] батальона 459[-го] с[трелкового] п[олка] явилось четыре солдата. Они сообщили, что ушли самовольно и при этом заявили: “Бояться нам теперь офицеров нечего, они нас больше боятся. Латвийская армия готовилась дать отпор РККА, но многие из нас готовились стрелять в своих офицеров”. Солдаты очень хорошо отзывались о советских кинофильмах, одного из солдат оштрафовали на 10 лат за то, что он разучил и пел песню из кинофильма “Цирк”. […] Офицеры латвийской армии пытаются разжечь среди солдат злобу к Красной Армии, но это им не удается»