Оказалось, что местные левые активисты различных политических оттенков были вполне в состоянии аккумулировать политическую активность прибалтийского населения и направить ее по пути социального переустройства общества. Кроме того, следует отметить заметное возрастание политической самоорганизации, прежде всего, городских жителей Прибалтики, которые в условиях прекращения традиционного правительственного давления все шире заявляли о своих интересах. Именно эти организованные и политически активные граждане и стали опорой быстро сложившегося блока левых политических организаций, провозгласившего своей целью социальное переустройство по советскому примеру. Этому способствовало и широкое распространение советской пропаганды. Так, например, только за вторую половину июня 1940 г. количество распространяемых в странах Прибалтике советских газет возросло с 1 657 до 39 397 экземпляров (см. таблицу 55). Кроме того, 28 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить Комитету по радиовещанию организацию ежедневных радиопередач на литовском, латышском и эстонском языках»[1847].
Таблица 55. Распространение советских газет в Прибалтике (экземпляров)[1848]
Созданные в результате советско-прибалтийских переговоров Народные правительства Литвы, Латвии и Эстонии заявили о своем новом социальном курсе, включавшем основные чаяния местного населения. Одновременно в Прибалтике развертывалась широкая кампания непосредственного участия населения в политической жизни. «По всей стране беспрерывно проходили многочисленные митинги, собрания и демонстрации, которые позволили, с одной стороны, мобилизовать трудящихся на широкие политические действия, а с другой – демонстрировать волю масс не останавливаться на полпути, не ограничиваться только свержением фашистского режима»[1849]. Совершенно очевидно, что заставить местное население участвовать во всех этих массовых мероприятиях было совершенно невозможно. Поэтому мы вынуждены констатировать, что жители стран Прибалтики искренне и добровольно участвовали в них. Это является важным свидетельством того, что Народные правительства получили заметную поддержку большинства политически активного населения. При этом следует отметить, что опубликованные программы деятельности Народных правительств были довольно расплывчатыми, что позволяло объединяться в их поддержке различным социальным группам. Естественно, определенная часть прибалтийских обществ занимала явно антисоветскую позицию. Однако, насколько можно судить по доступным для историков документам, это было меньшинство политически активного населения. К тому же, кроме националистических лозунгов ему нечего было предложить своим согражданам, которые уже и так были сыты этими лозунгами по горло. Лишившись государственной поддержки, прибалтийские националисты оказались не в состоянии самоорганизоваться и вступить в открытую политическую борьбу. Более же привычные для них репрессивные методы подавления несогласных оказались невозможными. В итоге националисты заняли выжидательную позицию, ограничившись лишь устной агитацией и распусканием различных антисоветских слухов.
На этом политическом фоне Народными правительствами была проведена широкая предвыборная кампания в местные законодательные органы власти. В данном случае вновь широко использовалась идея обновления, объединявшая разные политические и общественные организации в рамках «Блоков (Союза) трудового народа». Фактически впервые после 1917 г. в Прибалтике прошли выборы, в ходе которых население имело возможность свободно выразить свое отношение к выставленным кандидатам левого толка. Понятно, что эти выборы также уже тогда стали и до сих пор остаются важным полем политического противостояния. Прежде всего, Народные правительства упрекали в том, что они заставляли население голосовать так, как это надо было для победы выставленных кандидатов. Однако известные документы 1940 г. показывают, что единственной формой принуждения в ходе выборов было принуждение местных граждан прийти на выборы. Сама организация выборного процесса просто исключала возможность принудить избирателей голосовать в соответствии с чьими-то интересами, поскольку в ходе тайного голосования они вполне могли проголосовать против выставленных кандидатов или опустить в урну пустой конверт. Казалось бы, что почти полное исключение из избирательного процесса кандидатов, выдвинутых не «Блоками (Союзом) трудового народа», ограничивало право выбора граждан. Однако это была обычная практика в Литве, Латвии и Эстонии, где на протяжении всего межвоенного периода к участию в выборах не допускались нежелательные левые элементы, что, впрочем, ни у кого не вызывает каких-либо критических замечаний. К тому же следует отметить, что в ходе предвыборной кампании 1940 г. вопросы о допуске к выборам различных кандидатов обсуждались фактически публично на соответствующих предвыборных собраниях и решения Центральных избирательных комиссий полностью соответствовали настроениям подавляющего большинства политически активного населения. Таким образом, все разговоры о принудительном голосовании в Прибалтике являются всего лишь политической пропагандой.
Конечно, националистическая прибалтийская эмиграция всегда заявляла о подтасовке результатов голосования, но никаких серьезных аргументов в пользу этой версии никогда не приводилось[1850]. И это притом, что в процессе подсчета голосов участвовало большое количество людей, многие из которых затем оказались на оккупированной Германией территории или в эмиграции. Иностранные дипломаты, журналисты и разведчики, наблюдавшие выборный процесс 1940 г. воочию, в целом дружно описывают настроения местного населения так же, как это делала и советская историография. Даже резко критически настроенный к действиям СССР в Прибалтике М.И. Семиряга признавал, что «высокий процент участия в выборах и абсолютная победа “Блоков (Союза) трудового народа” во всех республиках свидетельствовали о том, что избиратели выразили поддержку принципам социальной справедливости, которые содержались в предвыборных платформах левых сил»[1851]. Все это лишний раз подтверждает, что результаты выборов в Прибалтике (см. таблицу 56) вполне адекватно отражают политические предпочтения избирателей. Особенно, если учесть также факты разложения «президентских» политических режимов, растерянности антисоветских сил и отсутствие устоявшихся демократических традиций в регионе.
Таблица 56. Результаты выборов в Прибалтике
* Данные расчетные.
Еще одной забойной темой антисоветской пропаганды прибалтийских националистов является тезис о том, что «перед выборами и во время выборов во всех Прибалтийских республиках стремление инкорпорировать их в состав СССР скрывалось от избирателей», а «требования об установлении советской власти, о вхождении республик в состав Советского Союза, о ликвидации частной собственности и ее национализации появились в коммунистической печати уже после объявления результатов голосования»[1852]. Как уже было показано, все эти тезисы являются откровенной ложью. Любопытно отметить, что широко использующий эти пропагандистские бредни М.И. Семиряга на той же самой странице, прямо в следующем абзаце пишет о демонстрации в Вильнюсе 7 июля 1940 г. под лозунгами «Да здравствует 13-я Советская Республика!». То же самое, как мы видели, происходило в Риге и Таллине. Интересно, как могли хитрые Народные правительства скрывать от избирателей идею установления Советской власти и одновременно устраивать демонстрации под столь однозначными лозунгами? О каком сокрытии от населения всех этих лозунгов можно говорить, если именно они широко обсуждались на различных массовых политических мероприятиях? Так, 10 июля итальянский посланник в Литве А. Кассинис сообщил в Рим, что «сейчас вполне очевидно для всех и особенно ясно каждому литовцу, что первостепенной задачей нового “сейма” будет просьба о присоединении Литвы к Советскому Союзу»[1853]. Более того, как мы уже видели, местная коммунистическая пресса стала популяризировать лозунг установления Советской власти как минимум с 25 июня 1940 г. Хотя уже 21/22 июня германский посланник в Каунасе Э. Цехлин сообщал в Берлин: «Здесь нет никого, кто сегодня верит, что полное поглощение прибалтийских государств (даже в форме автономных Советских республик, которые наряду со своей культурной автономией сохранят, может быть, на некоторое время определенную экономическую самостоятельность) заставит себя долго ждать. Но, по всей видимости, необходимо некоторое время, чтобы дать этим вещам созреть»[1854].
5 июля английский посланник в Риге К. Орд сообщил в Лондон: «Новое правительство является по существу временным, и его задачи (многие из которых уже выполнены) состоят: в восстановлении и видоизменении конституции, приостановленной после переворота Ульманиса в 1934 г.; в отмене шести сословных палат – тех, что были учреждены бывшим диктатором, чтобы создать видимость широкого народного представительства; в чистке государственного организма от элементов, ассоциируемых с прежним режимом; в амнистии политических заключенных; в обеспечении свободы печати, слова и организаций; в организации выборов, в которых латвийский народ свободно бы избрал своих представителей…
Это всецело политическая революция – и ничто иное – осуществлена со сравнительно небольшими издержками и жертвами, исключительно ограниченными первыми ее днями…
В нынешних обстоятельствах существует весьма реальная возможность, что в новом законодательном органе… будет создано значительное большинство, которое проголосует за немедленное вступление Латвии в Советский Союз на правах одной из его республик…»