[52]. 13 сентября нарком обороны направил в СНК СССР докладную записку № 16653/сс с просьбой о переводе на военное положение железнодорожной охраны НКВД в 7 военных округах[53]. 14 сентября Военным советам ЛВО, КалВО, КОВО, БОВО и начальникам Ленинградского, Белорусского и Киевского пограничных округов НКВД была отправлена совместная директива № 16662/сс/ов наркомов обороны и внутренних дел о порядке взаимодействия пограничных войск и Красной армии. Согласно директиве «с момента выступления полевых войск из районов сосредоточения с целью перехода государственной границы для действий на территории противника» и до перехода войсками «государственной границы на глубину, равную расположению войскового тыла (30–50 км)», пограничные войска, «оставаясь на своих местах, переходят в оперативное подчинение Военным советам соответствующих фронтов и армий» до их особого распоряжения[54]. 16 сентября нарком обороны докладной запиской № 81025/сс просил правительство разбронировать мобилизационные запасы на 7 базах железнодорожного имущества для обеспечения работ по восстановлению железных дорог на ТВД[55]. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение, оформленное постановлением Комитета обороны № 339/сс от 17 сентября, согласно которому железнодорожная охрана НКВД в 7 военных округах была переведена на положение военного времени «для обеспечения бесперебойной работы железных дорог»[56]. 18 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданные 19 сентября постановления Комитета обороны №№ 347сс, 350сс и 351сс и постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 1500-342сс, которыми разрешалось разбронировать из мобрезерва 1 830 тыс. противогазов, 4 560 тонн хлорной извести, 8 тыс. комплектов авторезины, средства связи и железнодорожное имущество на 7 базах НКПС[57].
Еще 15 июля 1939 г. Главный военный совет РККА признал «целесообразным для объединения руководства войсками, расположенными на псковском направлении, образовать в системе ЛВО управление армейской группы, с размещением этого управления в г. Новгород»[58]. Соответственно, 13 августа нарком обороны подписал приказ № 0129 о сформировании в ЛВО Новгородской армейской группы, преобразованной 14 сентября в 8-ю армию, управление которой дислоцировалось в Пскове. В КалВО по мобилизации была развернута 7-я армия (управление – Калинин), которая согласно изданным 14 сентября директивам наркома обороны № 16664/сс/ов и № 16668/сс/ов была с 15 сентября передана в оперативное подчинение Военного Совета ЛВО. Переброски войск из КалВО в БОВО были отменены, так как их следовало развернуть в приграничной с Латвией полосе. «Войска армии сосредотачиваются: управление 2-го и 47-го стрелковых корпусов с корпусными частями, 48-я и 138-я стр[елковые] дивизии в районе Ново-Сокольники, Великие Луки, Невель; 155-я стр[елковая] дивизия в районе Пригорода Красного, 67-я стр[елковая] дивизия в районе Себежа»[59]. 14 сентября нарком обороны издал директиву № 16669/сс/ов, которой определил состав войск прикрытия территории ЛВО на границе с Финляндией и Эстонией. В частности, требовалось «на кингисеппском направлении иметь 11-ю стр[елковую] дивизию и 447-й артполк 29-го стр[елкового] корпуса… На псковском направлении иметь: управление 1-го стр. корпуса; 56, 75 и 49-ю стр[елковые] дивизии, 25-ю кавдивизию, 10-й танковый корпус… Авиацию округа лётом рассредоточить на полевые аэродромы в полной боевой готовности»[60].
В тот же день в развитие этой директивы наркома командующий ЛВО командарм 2-го ранга К.А. Мерецков, член Военного совета корпусной комиссар А.Н. Мельников и начальник штаба комбриг Н.Е. Чибисов направили командующему 1-го стрелкового корпуса комдиву В.А. Фролову приказ № 4323/сс:
«1. Немедля усилить охрану границы, подчинив сторожевым батальонам по одному дивизиону артиллерии. Построенные оборонительные сооружения Псковского и Островского укрепленных районов занять и вооружить в ночь с 17 на 18.9.39. Занятие и вооружение сооружений произвести с соблюдением абсолютной тишины и максимальной маскировкой.
2. Пулеметным батальонам 56 сд занять Псковскую тыловую укрепленную позицию.
3. С занятием оборонительных сооружений немедленно приступить к приведению их в полную боевую готовность.
4. На участке 56 сд:
одним стрелковым полком с двумя дивизионами артиллерии занять район Харлапково, вторым стрелковым полком с двумя дивизионами артиллерии и танковым батальоном занять район Палкино.
На участке 75 сд:
одним стрелковым полком с двумя дивизионами артиллерии занять район Грибули, Усадище, вторым стрелковым полком с двумя дивизионами артиллерии и танковым батальоном занять район Песцова Гора.
5. Войска привести в полную боевую готовность и держать их в местах, не наблюдаемых со стороны границы, артиллерию тщательно замаскировать.
6. Народный Комиссар Обороны СССР требует произвести эти мероприятия без всякой суетни и ненужных передвижений частей вблизи границы, приняв все меры к тому, чтобы у соседей не возникало никаких сомнений относительно наших миролюбивых намерений.
7. Получение настоящей директивы и исполнение донести со схемой расположения частей и ведомости боевого состава к 20.00 18.9.39»[61].
В 19.40 15 сентября Военным советам ЛВО, КБФ и Северного военного флота была отправлена шифротелеграмма наркома обороны и начальника Генштаба № ШI/0240: «На основании постановления Комитета Обороны при СНК СССР от 21 апреля 1938 года № 67/сс/ов приказываю: Краснознаменный Балтийский флот и Северный военный флот подчинить в оперативном отношении Военному Совету ЛВО с 00 часов 16 сентября 1939 года»[62]. В тот же день нарком обороны докладной запиской № 81015/сс сообщил об этом приказе в Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР[63].
16 сентября командование ЛВО направило командиру 11-й стрелковой дивизии полковнику П.П. Борисову приказ № 4331/сс:
«1. Немедля усилить передовые части на границе для чего, полностью занять оборонительные сооружения укрепленного района в ночь с 16 на 17.9.39. Занятие сооружений произвести с соблюдением абсолютной тишины и максимальной маскировкой.
2. С занятием оборонительных сооружений немедленно приступить к приведению их в полную боевую готовность.
3. Дивизионную артиллерию установить на позиции и тщательно замаскировать ее. Усилить одним дивизионом стрелковый полк в Никольщина.
4. Войска привести в полную боевую готовность и держать их в местах, не наблюдаемых со стороны границы.
5. Народный Комиссар Обороны СССР требует провести эти мероприятия без всякой суетни и ненужных передвижений частей вблизи границы, приняв все меры к тому, чтобы у соседей не возникло никаких сомнений относительно наших миролюбивых намерений.
О получении настоящей директивы и исполнение донести со схемой расположения частей и ведомости боевого состава к 20.00 17.9.39»[64].
В результате проведения всех этих мер на границах Эстонии и Латвии была создана прикрывающая основные оперативные направления группировка Красной армии.
Выход Красной армии на границу с Литвой
Заключение договора о ненападении между СССР и Германией вызвало появление слухов о разделе Прибалтики. Уже 22 августа эстонский посланник в Англии сообщил в Таллин о распространении слухов, что «Германия согласилась признать включение Финляндии, Эстонии и Латвии в зону особого влияния Советского Союза»[65]. Получив официальное сообщение о заключении советско-германского договора о ненападении, Таллин попытался для прояснения ситуации использовать неофициальные связи с Берлином по линии разведки, что позволило 26 августа получить информацию об отнесении стран Прибалтики к советской «сфере интересов». Затем 20–24 октября 1939 г. Эстонию посетил офицер Абвера В. Клее, который заверил, что война с СССР лишь отложена[66]. Тем временем 25 августа из Парижа эстонские дипломаты сообщали о слухах относительно существования секретного советско-германского протокола, который «будто бы развязал руки России в отношении прибалтийских государств»[67].
Естественно, руководство Эстонии постаралось выяснить, насколько эти слухи обоснованы. Вызвав в 13 часов 28 августа германского посланника в Таллине Г. Фровейна, эстонский министр иностранных дел поздравил его с заключением советско-германского договора о ненападении, который вместе с аналогичным эстонско-германским договором дает гарантию Эстонии. Пропаганду восточноевропейской прессы о предполагаемых опасностях пакта для прибалтийских государств министр охарактеризовал как полностью необоснованную. Со своей стороны германский дипломат опроверг «слухи о том, что будто бы при заключении пакта о ненападении между правительствами Германии и Советской России велись в какой-либо форме переговоры или заключались сделки в ущерб или за счет Эстонии и других государств Балтийского моря»[68]. 31 августа в Таллин поступило письмо эстонского посланника в Москве А. Рея, который считал, что ни о каком разделе прибалтийских государств между Германией и СССР не было и речи, так как и Москва, и Берлин заинтересованы в сохранении их независимости