74.
Охрана советских военнопленных, сопровождение их на работы, выполнение карательных – вплоть до расстрела – акций в отношении них также входили в функции вспомогательной полиции, охранных батальонов и подразделений самозащиты. Поведение пособников оккупантов «…несмотря на отдельные исключения, не было более гуманным нежели немецкое»75. На территории Прибалтики, по различным данным, погибло от 400 до 600 тысяч военнопленных. Саласпилс, Клоога, Межапарк (Кайзервальд), Пагегяй и еще более сотни лагерей для военнопленных стали местами уничтожения советских военнослужащих. Формально, в нацистской классификации, они не числились лагерями уничтожения – здесь не было газовых камер и крематориев, – однако смертность в большинстве из них в 1941–1943 гг. достигала 70–90 %76. Главный военный комендант Литвы генерал-майор Э. Юст на «Рижском процессе», состоявшемся в 1946 г. над нацистскими руководителями Остланда, касаясь вопроса об уничтожении советских военнопленных, объяснял, что к ним «применялись методы психического истощения и массового расстрела»77. В 1941–1942 гг. вследствие многодневной перевозки в нечеловеческих условиях (в вагонах для скота, зачастую без обуви, зимой в одних гимнастерках, без еды и воды) или в результате многодневных пеших маршей погибало около половины из доставленных военнопленных78. «Дневной рацион для военнопленных в Прибалтике составлял 250 грамм хлеба и один раз в сутки суп»79. Да и та еда, что выдавалась, готовилась из отбросов. «Положение пленных было ужасное. Они находятся под открытым небом, все оборванные и разутые, пищу дают один раз в день, и то приготовленную из картофельной шелухи»80. В октябре 1941 г. питание было уменьшено на четверть, и это ускорило запланированную немцами смертность в лагерях81. К тому же военнопленные использовались на тяжелых работах. Рабочий день длился 14–16 часов82.
Только в Литве, по различной информации, погибло 170230 тысяч военнопленных83, в Латвии – от 200 до 300 тысяч84, в Эстонии – до 60 тысяч85. Таковы в целом были общие принципы оккупационной политики нацистов, реализуемой на территории Остланда. Специфику ее реализации применительно к каждой из прибалтийских советских республик имеет смысл рассмотреть особо.
2.2. Литовский сценарий
В Каунасе и Вильнюсе немецкие войска были уже к вечеру 24 июня 1941 г. Не известно ни одного факта сопротивления наступающему вермахту со стороны литовцев86. Происходило прямо противоположное. 23 июня, когда части Красной армии и представители советской власти спешно отступали из Литвы, почти одновременно практически во всех городах и в крупных населенных пунктах республики вспыхнуло антисоветское восстание, организованное Фронтом литовских активистов (ФЛА был создан 17 ноября 1940 г. в Берлине, его численность к июню 1941 г. превышала 25 тысяч человек)87. Действия вооруженных отрядов были скоординированы: они громили офисы органов советской власти, занимали радиостанции (первой была захвачена радиостанция Каунаса), расправлялись с бывшими советскими чиновниками и их семьями, выискивали коммунистов и учиняли расправы над ними, устраивали еврейские погромы, наконец, пытались разоружить отступающие части Красной армии.
«Восстание июня 1941 г. не было совершенно стихийным и спонтанным (как иногда утверждают в историографии). Во многих местах Литвы его организационные структуры создавались при помощи эмигрантских организаций и немецкой разведки – абвера. Они вооружались, у них были стычки с советской милицией, от них еще до войны пострадали первые чиновники советской власти»88. Формально ФЛА руководил посол Литвы в Берлине полковник К. Шкирпа, активный сторонник сближения Литвы с Германией еще с середины 30-х гг. В 1938 г. он создал и возглавил пронацистскую организацию «Жигис» в Клайпеде, финансировавшуюся из Берлина89. В 1940 г. Шкирпа не выполнил указание советского МИДа, адресованное к дипмиссиям включенных в состав СССР республик, ликвидировать их зарубежные представительства, и не вернулся в Литву после ее советизации. Уже летом 1940 г. он в результате нескольких встреч с представителями германского МИДа начал формирование Фронта литовских активистов. В октябре эту организацию взял «под опеку» абвер. 25 января Шкирпа представил полковнику абвера И. Гребе план «освобождения Литвы».
Вот его основные тезисы: «Немецкая армия представляется как освободитель Литвы и других угнетённых народов СССР, предлагается: во-первых, организовать общее восстание в Литве после вступления немецких войск; во-вторых, препятствовать снабжению и помощи Красной Армии путём саботажа; в-третьих, встречать немецкие войска как освободителей, оказывая им всяческую поддержку и помощь»90. (Шкирпа, назначенный главой Временного правительства Литвы, из Германии летом 1941 г. выпущен не был, закончил свои дни в Вашингтоне, в 1995 г. торжественно перезахоронен в Каунасе – в Пантеоне выдающихся деятелей Литвы, его именем названы улица в Каунасе и аллея в Вильнюсе.)
В воззвании Литовского Информационного бюро – пропагандистского центра Фронта литовских активистов в Берлине – от 19 марта 1941 г. содержался призыв – когда начнутся военные действия, поднимать «местные восстания», взять власть в свои руки, «незамедлительно арестовать местных коммунистов и иных предателей Литвы, чтобы ни один не избежал возмездия за свои действия»91. В «Инструкции по освобождению Литвы» от 24 марта 1941 г., выпущенной Фронтом литовских активистов, говорилось: «Нашей целью является изгнание евреев из Литвы вместе с Красной Армией… Пришел час окончательного расчета с евреями. Литва должна быть освобождена не только от рабства большевиков-азиатов, но и от многолетнего еврейского ярма»92. Евреи продолжали восприниматься литовскими националистами как национальный и социальный враг – в духе антисемитских настроений, характерных для Литвы в 1920-1930-х гг. ФЛА в отношении коммунистов и советских работников литовского происхождения был относительно лоялен – письменные и устные инструкции лидеров ФЛА предписывали не расстреливать литовцев, сотрудничавших с Советами. Нацисты не были заинтересованы в том, чтобы восстание обрело национального лидера, находящегося на территории Литвы. Надо заметить, что и после этого симптоматичного шага сколько-нибудь заметного охлаждения в отношениях между литовским руководством ФЛА и германскими властями не произошло – ФЛА продолжал играть по берлинским правилам.
В Вильнюсе восстание началось вечером 23 июня. Литовские военнослужащие (в том числе и те, кто был мобилизован в РККА после ликвидации армии независимой Литвы в 19401941 гг.), полицейские (из числа «досоветских»), студенты и служащие захватили важнейшие административные объекты города, на башне Гедиминаса вывесили литовский национальный желто-зелено-красный флаг. До утра в городе звучали выстрелы.
После начавшегося в тот же день восстания в Каунасе вооруженные отряды ФЛА захватили склады с оружием на площади Парода. В руки восставших попало 25 тысяч единиц стрелкового оружия: автоматы, винтовки, пулеметы, пистолеты. Студенты на машинах «скорой помощи» развезли оружие по отрядам повстанцев. Восставшие проникали на военные склады с горючим, техникой и боеприпасами, пользуясь зачастую хаотичным отступлением советских войск. Бойцы ФЛА пытались захватить и мосты (хотя в ряде случаев их успели опередить красноармейцы, взорвавшие переправы). Всего в эти дни в Литве погибло около 2 тысяч повстанцев – больше, чем во времена борьбы за независимость в 1918–1920 гг.93 Вермахт за время наступательной операции в Литве потерял погибшими почти 3 тысячи человек94.
23 июня, в день восстания, ФЛА было создано Временное правительство Литвы (ВПЛ). Временным оно должно было оставаться до установления отношений между независимой Литвой и Германией. За месяц с небольшим своего существования ВПЛ издало более ста законов и распоряжений, большинство из которых отменяло законодательные акты советского времени и восстанавливало досоветскую государственно-правовую систему. Часть документов, выпущенных Временным правительством, касалась вопросов государственных институтов в военное время. Вопрос о легитимности ВПЛ по сути является риторическим: назвав себя верховной властью в республике в условиях хаоса первых дней войны, Временное правительство не было даже самопровозглашенным – оно действовало «под прикрытием» наступающих германских войск, которые считали союзниками. Кстати, находившийся в эмиграции в Лондоне президент независимой Литвы А. Сметона прагматично заявил, что «восстание, видимо, было инспирировано в Германии», и что «объявление независимости Литвы преждевременно» 95.
25 июня 1941 г. ВПЛ издало обращение «Слово независимого Временного правительства к народу Литвы». В нем были осуждены «большевистская оккупация» и коммунистическая система, выражена благодарность Германии: «Временное Литовское правительство благодарно спасителю Европейской культуры рейхсканцлеру Великой Германии Адольфу Гитлеру и его отважной армии, освободившей Литовскую территорию»96. Авторы документа, к тому моменту принявшие множество законов, в том числе расового характера, считали, что «немецкий народ и его вождь удовлетворят надежды литовского народа и разрешат литовскому народу построить свою жизнь во вновь возрождаемом литовском государстве». В меморандуме Временного правительства Литвы «О правовом положении и фактической ситуации», опубликованном 5 августа 1941 г., выражена «серьезная благодарность по отношению национал-социалистической Германии и ее Вождю Адольфу Гитлеру»97. По уже послевоенному признанию К. Шкирпы, ВПЛ решило множество организационных задач, без чего продвижение германских вооруженных сил через Литву было бы более затруднительным98. ВПЛ делало различные реверансы в сторону Берлина, стараясь получить признание государственного суверенитета Литвы. В частности, начало сотрудничество с немецкой временной военной администрацией. 27 июня 1941 г. был назначен связной офицер между ВПЛ и руководством вермахта в Каунасе и ответственный за связь с другими немецкими учреждениями. Немецкий воен