{479}. Хаос, царивший во время эвакуации, подтверждают донесения участников тех событий. «Забытая группа бойцов… вплоть до 28 августа сдерживала натиск противника и ушла с позиций только тогда, когда стало известно, что все соседи и начальники ушли… Огромные толпы красноармейцев, краснофлотцев и командиров подвергались панике. Начальников не было. Большие толпы направились на прорывы (из разговоров мне известно, что многие из них вернулись, увидя транспорт на Купеческой пристани). Материальная часть орудий, приборов, автотранспорт, лошади и многое другое ценное имущество в огромном количестве осталось на пристани. Из разговоров известно, что часть л[ичного] с[остава] также осталась не погруженными»{480}. Возникшая в результате неразберихи паника, отсутствие твердого руководства эвакуацией приводили к тому, что на пристанях метались, не видя выхода, вооруженные толпы красноармейцев и краснофлотцев. Здесь же стихийно формировались отряды, которые под началом командиров-самозванцев уходили в Ленинград по суше.
Еще 22 августа 1941 г. советской контрразведкой был перехвачен подписанный 17 августа приказ Гитлера, требовавший уничтожения всего Балтийского флота на минно-артиллерийской позиции в районе средней части Финского залива. Эта задача возлагалась на береговые батареи, торпедные катера, подводные лодки и авиацию. Несмотря на имеющуюся информацию о планах врага, сколько-нибудь серьезного противодействия Красная Армия и Балтийский флот оказать не смогли. Были кое-какие попытки траления мин в фарватере, но так как он не охранялся, немцы возвращались туда и устанавливали мины заново. Также очень остро сказывалось почти полное господство Люфтваффе в воздухе{481}. Трагические итоги Таллинского перехода таковы: немцы потопили 12 боевых кораблей (еще три серьезно повредили), погибло 19 вспомогательных судов (еще 4 получили серьезные повреждения). Есть данные о гибели в общей сложности 53 судов{482}. В первые дни после прибытия в Кронштадт отсутствовала даже точная цифра кораблей, вышедших из Таллина: одни командиры называли 163, другие — 190 единиц. Людские потери также не установлены — никакого учета эвакуируемых, тем более поименных списков не велось — в хаосе отступления корабли наполнялись до отказа самими военнослужащими, членами их семей, просто мирным населением, не желавшим оставаться «под немцами». До сих пор называются цифры от 6 до 15 тыс. человек погибших{483}. По данным на 2 сентября 1941 г. было спасено 14 800 человек{484}.
В первые месяцы оккупации в Эстонии началось возрождение довоенных националистических партий. Была вновь воссоздана аграрная партия — «Отечественный Союз» («Исамаалиит»), являвшаяся единственной правящей партией до 1940 г. В нее входили в основном крупные собственники земли, представители финансового капитала, военные и гражданские чиновники, владевшие лучшими участками земли, в числе которых были последний президент Эстонии К. Пяте и военный министр генерал Лайдонер. Именно из бывших членов «Исамаалиита», политиков времен Пятса, которые не были депортированы из страны при советской власти и в момент германского вторжения находились на территории Эстонии, образовалась группа во главе с бывшим председателем Государственного совета и последним премьер-министром независимой Эстонии Ю. Улуотсом. Впоследствии она была известна как «группа Улуотса». Свою программу сотрудничества с оккупационными властями «группа Улуотса» сформулировала на конференции в Тарту 27—28 июля 1941 г., на которой был принят меморандум с обращением к германскому правительству, переданный командующему группы армий «Север» генерал-фельдмаршалу В. фон Леебу. «Меморандум группы Улуотса» был составлен в довольно осторожных выражениях. В нем говорилось, что эстонцы готовы и дальше бороться «за окончательное освобождение своей страны от господства России и за освобождение 100 000 угнанных в Россию эстонцев»{485} (в действительности эта цифра завышена почти в 10 раз{486}). С этой целью Улуотс выражал готовность восстановить эстонские вооруженные силы, но для проведения мобилизации просил воссоздать правительство независимой Эстонии. Будучи официальным заместителем президента Пятса, Улуотс считал себя его последним конституционным главой. Поэтому он намеревался восстановить прежний государственный строй в Эстонии путем создания нового кабинета министров по «принципу преемственности». Такое правительство, по его мнению, должно было пользоваться полным доверием эстонского народа и могло бы гарантировать немецким властям любую помощь и сотрудничество{487}.
Меморандум был отправлен в Министерство иностранных дел рейха, но официального ответа на него так и не последовало. Лишь в середине августа 1941 г., после того как документ был рассмотрен германским МИДом, по неофициальным каналам был получен ответ примерно следующего содержания: «На оккупированной территории не может быть никакого правительства и самостоятельных вооруженных сил». Одновременно эстонцам дали понять, что верховное политическое руководство рейха не заинтересовано в предоставлении независимости Прибалтийским республикам, даже самой ограниченной. Не может идти речь и о действительном самоуправлении: допустимо лишь вспомогательное самоуправление под контролем немецкой администрации{488}.
Еще в конце мая 1941 г. в Хельсинки был создан «Эстонский комитет освобождения» во главе с Х. Мяэ. Комитет провозглашал своей целью достижение «свободы и независимости эстонского народа… при поддержке дружественных государств» и заявлял о готовности взять на себя верховную политическую власть в Эстонии, пока «не будет восстановлена государственность на основе новой конституции, выработанной во взаимодействии с германским рейхом»{489}.0 своей политической концепции Мяэ проинформировал представителя германского Министерства иностранных дел. Его политическая программа предполагала «1/2 года на [пропагандистскую] подготовку эстонского народа», после чего будет возможна «надежная тесная связь Эстонии с рейхом». Главной идеей идеологической подготовки эстонского народа Мяэ считал воспитание «общеевропейского мировоззрения». Мяэ отнесся «с пониманием» к германским планам колонизации Прибалтики и создания там немецких поселений. Для этого эстонцы должны были принять участие в борьбе за «новую Европу» против большевизма, чтобы почувствовать «общую судьбу с немецкими солдатами»{490}. (Впоследствии эти лозунги оказались очень живучими и были заимствованы кругами СС для пропаганды.) Лидеров довоенных эстонских партий типа Улуотса предполагалось оттеснить на второй план и не допустить к политической деятельности. Разумеется, эта программа произвела благоприятное впечатление на сотрудников германского МИДа{491}. И самому Мяэ, и немецкому МИДу было ясно, что ее «изнаночная» сторона являлась безоговорочно прогерманской даже по сравнению с программой Улуотса. Мяэ и его «штаб» прибыли в Эстонию сравнительно поздно, но это не помогло его конкурентам. В Министерстве оккупированных восточных территорий в Главном управлении имперской безопасности (РСХА) сделали ставку именно на него — Мяэ был хорошо проверен на безоговорочную преданность еще во время пребывания в Финляндии.
Между тем на оккупированной немцами территории Эстонии устанавливался новый порядок. Немаловажную роль в этом процессе сыграли бойцы эстонской полувоенной организации «Кайтселиит» («Союз защиты»).
«Кайтселиит» был создан правительством Эстонии еще в 1918 г., а с 1934 г. являлся военизированной опорой партии «Исамаалиит». До июня 1940 г. он был в республике подобием Национальной гвардии. Его отряды продолжали тайно существовать и после июня 1940 г., с присоединением к СССР многие руководители организации ушли в подполье, договорившись между собой не сдавать оружие и поддерживать связь друг с другом{492}. «Кайтселиит» был легализован в первые же дни немецкой оккупации, по мере продвижения линии фронта. Раньше всех отряды «Кайтселиит» были организованы в провинции Пярну (3 июля 1941 г.), позднее всех — на острове Сааремаа.
Однако, когда услуги «Кайтселиита» немцам стали не нужны (это произошло в начале сентября 1941 г., когда оккупационный режим уже полностью укрепился), организацию распустили, устроив напоследок «в порядке особой чести» совместный с немецкими подразделениями парад, завершившийся благодарностью «великому фюреру Германии Адольфу Гитлеру как спасителю Европы от большевизма»{493}. Нацистам не нужны были претендующие на самостоятельность, хорошо вооруженные формирования. Оставили лишь 200 человек, которые должны были войти в состав вспомогательной полиции. Им разрешалось сохранить оружие. Эстонские руководители «Кайтселиита» послушно выполнили распоряжение, издав в дополнение к немецкому свой собственный приказ, объявлявший о вхождении эстонских вооруженных формирований в состав вспомогательной полиции. В каждом городе, селе или деревне надлежало сформировать полицейский отряд, численностью не превышающий 1% от общего числа населения. Все служащие этих отрядов поступали в подчинение немецких начальников полиции