– Как-то это незрелищно и слишком буднично, молодой человек, – с сомнением произнесла Лилия, – в нашей семье подобные церемонии проводятся с большей помпой и размахом. Скажи мне, где бьющий из земли огонь, где приносимые в жертву животные, и жрец, молящийся о даровании силы? Где специальная музыка, и где обнаженные девушки, которые водят хороводы, где, наконец, курения, благовония и прочие мирра и ладан? Простейшей ароматической палочки ведь не зажег, а туда же…
Колдун, которого мы в последнее время изрядно заездили (ибо по своей сфере деятельности обязанностей у него было как у иного взрослого), в ответ только виновато моргнул и сказал, что он не жрец, и поэтому не знает всех подробностей ритуала, и что все делает так, как ему подсказывает его собственный камень-учитель. Что касается благовоний, храмовой музыки и танцев – то если она, Лилия, знает, что нужно делать, чтобы почтеннейшая праздношатающаяся публика осталась довольной – то пусть делает, и он, Колдун, не будет возражать.
Почтеннейшая публика тоже присутствовала при этом мероприятии, в первую очередь в виде притихших поблизости Матильды, Зайца и Профессора, но ее основные массы составляли скопившиеся чуть поодаль женщины, девочки и мальчики, приставшие к нашему отряду в разоренном тевтонами селении. За минувшие четыре дня они уже перестали быть для меня стрекочущей на латыни однородной человеческой массой, но я все же пока еще не готов был воспринимать кого-то из них как окончательно своих, хотя и совсем чужими они мне тоже не были.
На эту церемонию они взирали с каким-то благоговейным оцепенением. Резко выделялись только лица Агнии – посланницы Кибелы, выражавшее страх, граничащий с ужасом, и бывшей тевтонки Гретхен, смотревшей на процедуру инициации с почти научным интересом. Она явно видела больше всех нас, присутствующих, и даже больше, чем боги и богини, а также самые мощные маги в нашей компании: Птица и Колдун. Надо будет потом попросить Колдуна еще раз проверить ее на особые способности уже полностью выздоровевшую. Лишним это точно не будет.
Тем временем юный маг надел на шею Кобре тонкую цепочку с большим красным камнем и несколькими черными камнями поменьше, и еще раз попросил ее держать себя в руках и ничего не бояться. Едва только он это сделал, как большой камень поймал своими гранями солнечный луч и заиграл внутри живым алым огнем, а окружающие его черные камни бросили во все стороны белые искры света.
Когда Колдун доставал украшение из кармана и надевал его на шею Кобры, мадмуазель Волконская тяжело вздохнула и, помявшись, тихо шепнула мне на ухо:
– Сергей Сергеевич, мне крайне неприятно об этом говорить… Но вот то украшение – фероньерка, которое ваш мальчик надевает сейчас на шею Нике, на самом деле принадлежит мне. Подарок на шестнадцатилетие от бабушки. Когда меня захватили, эти мерзкие бабы сорвали его с моей шеи, и я думала, что теперь эта вещь потеряна для меня навсегда…
– Т-с-с-с, Елизавета Дмитриевна! – вместо меня ответила Птица мадмуазель Волконской. – Теперь эта вещь не просто украшение, а мощный магический инструмент, необходимый в этом мире каждому, кто наделен особыми талантами. Как говорит Дима – наш главный специалист по этому вопросу – камень и человек должны идеально подходить друг другу, и это достаточно большая редкость.
– Да, – добавил я, – когда закончатся все церемонии, вы сможете выбрать из нашего обменного фонда любую вещь в компенсацию того украшения, которое пошло на изготовление талисмана для Кобры.
Мадмуазель Волконская, глядя на меня, удивленно приподняла бровь.
– Обменный фонд? – с недоумением спросила она.
– Трофеи, – пояснил я, – мы как-никак сподобились разгромить крупную тевтонскую кавалерийскую часть, а их офицеры очень богатые буратины, да и у рядового состава нет-нет да попадаются интересные погремушки. В свое время эти ребята разграбили очень богатую страну, и остатки этого богатства до сих пор звенят у них по карманам. Так что мы вполне может компенсировать вам материальные потери.
Блондинка некоторое время колебалась, потом махнула рукой.
– Знаете, Сергей Сергеевич, – сказала она, – пожалуй, не надо подходить к этому вопросу так меркантильно. Считайте эту фероньерку моим вкладом в наше общее дело – даже удивительно, что среди наследства моей бабушки оказалась, как вы говорите, мощный магический предмет.
– Да нет, – отмахнулась Птица, – магическим предметом этой, как вы сказали, фероньерке еще только предстоит стать, когда Дима проведет над ней всю необходимую работу, а пока это всего лишь болванка, правда, идеально подходящая для нашей Ники. Кстати, Елизавета Дмитриевна, для вас уже тоже приготовлен подобный кулон, но только вашим камнем является не рубин, а изумруд…
– Для меня?! – во весь голос воскликнула та, да так, что в нашу сторону начали оборачиваться. – Вы считаете, что у меня есть какие-то особые способности?
Не помню, но мне почему-то кажется, что Птица не удосужилась сообщить Волконской о том, что у нее был обнаружен дар. Да это и не удивительно – вчерашний вечер и сегодняшнее утро были заполнены самыми беспардонными и бурными приключениями, за которыми могло забыться и не такое.
– Да, Елизавета Дмитриевна, – сказала Птица, – у вас действительно есть особые способности, которые наш Дима выявил при первой же встрече, так что крепитесь. Быть вам магом, или, точнее, магиней. Сразу же после Ники Дима займется вами и постарается инициировать ваш дар. Иначе нельзя, потому что неинициированный дар в условиях постоянной подпитки со стороны мощного местного магического фона способен сильно повредить своему хозяину и окружающим людям. Кстати, по этому поводу мы все находимся в предвкушении. У вас совершенно особенный и исключительный дар, распознать направление которого до момента инициации не представляется возможным.
Пока белокурая мадмуазель переживала, переваривая неожиданную новость, Димка прервал подготовку к инициации Ники и принялся о чем-то вполголоса шептаться со своей новоявленной ассистенткой Лилией, а также с Феодорой, которую та привлекла к этому делу в качестве помощника и организатора. Феодора в свою очередь привлекла новых помощников и помощниц. Вскоре из обоза принесли пару бубно-барабанов, на которых играют ладонями рук (один совсем маленький, другой побольше), что-то вроде маленьких медных тарелок, две флейты-сиринги и странную двойную дудку, называемую авлосом…
Наш проводник Гай и еще один парень по имени Корнилий взялись за барабаны, которые Птица назвала тимпанами, помощник кузнеца по имени Игнат – за медные тарелочки-кимвалы. Феодора оставила себе двойную дудку, а еще две женщины – Азалия (подруга Дока), и Авила (подруга Мастера) приготовились играть на сирингах. В танцовщицы которые попали в основном девочки-подростки – они выглядели очень мило в своих коротеньких белых хитонах до середины бедра, закрепленных только на левом плече. Оказывается, у нас здесь есть даже своя местная художественная самодеятельность, а я и не знал.
Клавдия принесла несколько горстей сухих трав и принялась раздувать курильницу, после чего по костровой поляне вскоре поплыл нежный армат благовоний, на отсутствие которых сперва так сетовала Лилия.
– Ну вот, – сказала юная богиня, еще раз пошептавшись с Колдуном; она явно была довольна – глаза ее искрились и улыбка слегка поднимала вверх уголки ее губ, – теперь, с моей точки зрения, все выглядит почти как надо. Музыка, ритм танца и ароматы помогут тебе ввести эту женщину в транс. Слишком уж она сильна для того, чтобы кидаться на нее в лоб, как ты собирался делать сначала. Конечно, хотелось бы побольше танцовщиц, чтобы хватило на два круга, и хотелось бы, чтобы они были попрофессиональней, но, видимо, нет в жизни совершенства. И так все должно получиться – у нее хватит желания, а у тебя силы.
– Да, Лилия, – кивнул Колдун, – думаю, что теперь действительно можно начинать. Спасибо тебе за советы.
– Не за что, Димитрий, еще сочтемся угольками, – махнула рукой Лилия и, позванивая двойными браслетами на щиколотках босых ног, побежала туда, где для священного танца уже выстроились цепочка девочек в белых хитонах.
Едва она заняла свое место впереди цепочки, как обе сиринги завели медленную и печальную мелодию, которую тут же подхватил авлос. Чем-то это напоминало мне восточную мелодию, слышанную в далеком детстве, когда старший брат на отцовском компьютере рубился в «Принца Персии». Услышав этот звук, девочки-танцовщицы вздохнули и положили руки друг другу на плечи. Играли Азалия, Авила и Феодора на уровне очень хороших любительниц и я даже пожалел, что раньше не догадался расширить нашу культурную программу за счет музыки. Сегодня женщины этого мира открылись мне с неожиданной стороны…
Потом зазвучали задающие ритм сердцебиения тимпаны, а звонкие удары кимвала отмеряли частоту шага – и танцовщицы первый раз переступили ногами в некоем подобии танца сиртаки, сопроводив это движение нежным звоном ножных браслетов. Один удар кимвал – один приставной шаг; все было достаточно тихо и изящно, без всяких разнузданных движений. Цепочка танцовщиц, ступая медленно и изящно, пару раз обогнула Кобру с Колдуном, постепенно уменьшая радиус, и вот на третьем круге цепочка замкнулась – и Лилия положила руку на плечо последней танцовщице и та сделала то же самое по отношению к впередистоящей. Теперь вокруг Колдуна с Коброй медленно крутился замкнутый хоровод.
При этом (возможно, какими-то зачатками имплантированных мне и не до конца прижившихся магических способностей) я чувствовал, что в воздухе вокруг нас сгущается нечто – какая-то пелена или облако, окутывающая все вокруг голубоватым искрящимся сиянием. Уже потом Птица сказала мне, что это я видел уплотняющуюся вокруг нас чистую магическую энергию, что сильно облегчает работу оператора – жреца или мага.
Бросив взгляд на Кобру, я увидел, что она впала в некое подобие транса, несмотря на то, что продолжала сидеть с выпрямленной спиной. Ее взгляд был невидящим и расфокусированным. Колдун, сжимая левой рукой свой амулет, правой взялся за рубин, свисающий с шеи Кобры – и застыл, вглядываясь в ее расширенные глаза. Казалось, так прошла целая вечность, мелодия и ритм происходящего захватили не только этих двух главных действующих лиц, но и танцовщиц, а также музыкантов и зрителей. Как я понял, в полном сознании оставались обе богини, а из нас, людей – только те, кто обладал полностью активированными магическими способностями, Колдун к тому же еще и активно работал над Коброй и ее амулетом. Хоровод закручивал сгущающуюся магию в некое подобие вихря, направляющего силу прямо в центр – туда, где шел процесс инициации.