Еще раз вздохнув, я все же отпустил резинку трусов и опустил руки, после чего почувствовал, как пальцы Лилии начали прикасаться к моему лбу, вискам, носу, подбородку, шее, плечам, груди, рукам и животу… Движения ее были легкими, чуть заметными, пальцы обеих рук порхали, как во время игры на пианино, и по мере этой странной процедуры я чувствовал, как проходит головная боль, в ушах перестает стучать кровь, а руки и ноги наливаются силой и бодростью. Кончики ее пальцев источали приятную прохладу, какие-то токи бегали по моей коже, я чувствовал, как внутрь вливается живительная энергия, наполняя каждую клеточку – очень приятное ощущение. Дойдя в своем ощупывании до самого низа, Лилия все же сдвинула резинку трусов (я аж дернулся), но она, шикнув на меня, всего лишь слегка отодвинула ее, чтобы можно было до конца осмотреть и ощупать живот.
– Очень хорошо, – сказала она точно таким тоном, как говорит доктор, заканчивая осмотр не слишком тяжелого больного, – а теперь, дорогой Деметриос, для того, чтобы я могла закончить, повернись-ка ко мне спиной.
Снова вздохнув, я выполнил ее просьбу, уже не ожидая для себя ничего неприятного, и еще какое-то время ощущал ее пальцы на затылке, шее и спине, окончательно избавляясь от остатков утомления и головной боли.
Наконец все было закончено и Лилия, хихикнув, сказала:
– Одевайтесь, уважаемый Деметриос, как видите, с вами ничего страшного не произошло, а здоровье я вам поправила лет на сто вперед.
– Спасибо за лечение, мне действительно стало лучше, – как-то официально пробормотал я, на самом деле испытывая безмерную благодарность, идущую прямо от сердца – это ж надо, только десять минут назад мне казалось, будто по мне трактор проехал, а сейчас я даже не чувствую веса своего тела! По правде говоря, мне хотелось как-то по-другому выразить ей свою признательность – все слова казались просто жалкими сейчас, когда она мне так здорово и быстро помогла. В голове мелькнула мысль, что, может, потом я смогу сделать ей какой-нибудь подарок… Анна Сергеевна говорит, что тот, кто обладает фантазией и умеет делать что-то своими руками, всегда сможет смастерить хороший и оригинальный подарок. Как это она говорила… «ребята, хенд-мейд рулит».
Не оборачиваясь, я начал одеваться, пыхтя от неловкости. Мне пугала мысль, что вдруг я обернусь, а Лилия стоит за моей спиной совсем голая, как сегодня утром на речке…
А она молчала, и мне даже показалось это странным. Спиной я чувствовал ее взгляд, как чувствовал и то, что ее игривый настрой уступил место серьезности. И тогда я повернулся к ней лицом. Она стояла (к счастью, одетая), свесив голову набок, и тень озабоченности омрачала ее милое личико.
– Извините меня, пожалуйста, за то, что я предложила вам голым поводить хороводы на берегу вместе с нашими мальчиками и девочками, – произнесла она, виновато глядя мне в глаза и нервно покусывая губы, – я знала, что это для вас совершенно неприемлемо, но все равно сказала. Это было просто хулиганство. Я больше так не буду. Но поймите, ваше ханжество – это тоже болезнь, которую обязательно надо лечить…
– Не надо извиняться, уважаемая Лилия, – важно, ей в тон, ответил я, натягивая на ноги штаны, – Я же не критикую вас за то, что вы по поводу и без повода с самого детства бегаете голышом, не носите трусов, и вообще не изобрели ни пуговиц, ни карманов… Как говорит Анна Сергеевна, я принимаю вас такими, какие вы есть, и вы тоже примите меня таким, какой есть я. И давайте будем друзьями.
Я от души улыбнулся и протянул ей руку, с удовольствием увидев, как и на ее лице расцвела улыбка, а в зеленых глазах заплясали веселые огоньки.
– Хорошо, Деметриос, – сказала шалунья, энергично и с удовольствием пожимая мою руку, – давайте будем друзьями. А теперь идемте – у вас, и у меня сегодня еще очень много дел.
Анна Сергеевна Струмилина
Я проводила взглядом Димку, уходившего вместе Лилией в кусты на «излечение» – туда же, где мелкая богиня утром «лечила» и Асю с Яной. Со стороны можно было подумать, что дети просто играют «в больницу», но я знала, что на самом деле это не так. Лилия действительно могла и умела очень многое, а ее образ маленькой девочки – не более чем маска, призванная обеспечить к ней наибольшее доверие со стороны подопечных подростков. А могла она многое, очень многое.
После того утреннего сеанса Яна сказала, что у нее почти перестала болеть спина. А Ася… а Ася перестала обращать внимание на капитана Серегина, что принесло и мне, и ему огромное облегчение. Но зато маленькая кокетка начала оказывать знаки внимания Мите, отчего тот просто преобразился – таким счастливым я его еще не видела. В него словно вселился дух веселья и беззаботности. Он был оживлен, все время шутил, и улыбка теперь не сходила с его лица. Эта милая парочка все время общалась друг с другом – Митя что-то увлеченно рассказывал своей пассии или просто остроумничал, а та смотрела на мальчишку глазами, полными восхищения и искреннего интереса, то и дело заливисто хохоча над его шутками. Это была в своем классическом виде так называемая детская «дружба», прекрасная своей невинностью. Мда… если тут обошлось без участия Лилии, то зовите меня зеленым бразильским какаду.
Те напыщенные экстрасенсы, коих немало водится в нашем мире – размахивающие руками и говорящие важными голосами всякие глупости – и в подметки не годились этой богине, имеющей облик маленькой девочки. Собственно, как любой шарлатан и жулик не годится в подметки профессионалу. Интересно, все местные богини способны лечить таким образом, или только особо избранные? Про Гигию и Асклепия я уже слышала, но случай с Лилией навел меня на мысль, что ими количество божественных лекарей отнюдь не исчерпывается. Надо будет потом спросить об этом у кого-нибудь из зрелых богинь.
едва Димка удалился с Лилией, с другой стороны нашего лагеря прямо на меня, как метеор, вылетела наша тевтонская полонянка Гретхен де Мезьер. В грубом домотканом хитоне не по размеру (который она к тому же не умела носить) длиннорукая и длинноногая белобрысая девица выглядела как голенастый ощипанный цыпленок, всем своим видом вызывающий досаду и жалость. Ну, куда же ты полезла, дурочка несчастная? Сидеть бы тебе дома, читать книжки и играть в куклы. А потом выйти замуж и нянчить детишек…
Конечно, мои пожелания могут сбыться только в том случае, если огненный смерч, направленный против херра Тойфеля, и который уже готовы раскрутить капитан Серегин с отцом Александром, пощадит хоть кого-нибудь из ее народа. Аккуратно проверив Нику, какой она стала после инициации, я пришла к заключению, что если она включится на полную мощность, это будет равносильно применению ядерного оружия, если не чего похуже. А ведь есть еще и таинственный штурмоносец мадмуазель Волконской, и сама мадмуазель, которая пока что для нас кот в мешке. Есть изощренные в убийствах мозги капитана Серегина, и мощь того, кто стоит за отцом Александром. Мне остается только надеяться, что операция по уничтожению херра Тойфеля не смахнет в небытие весь народ тевтонов. Плохи они или хороши, но ведь наши предки сумели уничтожить Гитлера, не убивая всех немцев до единого.
Кстати, о том же мне начала лепетать и Гретхен, отчего-то решившая, что в моей власти изменить ее статус с военнопленной на союзника. Она, видите ли, все поняла и осознала, и теперь готова воевать с херром Тойфелем плечом к плечу вместе с нашими парнями, которых она почему-то назвала стопроцентными арийцами, а Серегина ожившим воплощением бога Тора, при этом восхищаясь той мощью, которую Димка сумел привлечь к инициации Ники и тем, что мы смогли заставить работать даже местных богинь. Желание помочь штука похвальная, но не слишком ли мал срок, потребовавшийся для осознания и вразумления? Ведь реальным воспитанием и пропагандой с этой Гретхен никто не занимался, ибо банально было некогда, так как мы все время находились в походе и в делах.
Желая разобраться в происходящем, я заглянула в ее сознание и ужаснулась царящей в нем каше. Ужас, просто ужас! И как ставить на место эти мозги – понятия не имею. Даже сомневаюсь, что это вообще возможно. Но я все равно сделаю все, чтобы эта девушка стала полноценным человеком – я и отец Александр.
Наших местных подопечных эта напыщенная «фройляйн», гордящаяся своей чистокровностью, считает просто рабами, или даже двуногими животными, а помощь со стороны Афины-Минервы, Афродиты-Венеры и Лилии – последствиями насилия и шантажа с нашей стороны. И вообще, просто удивительно, как этой Гретхен удается связно мыслить при таком количестве воспринятых с самого детства гнусных человеконенавистнических штампов и извращенных понятий.
Лечить, однозначно лечить, но вот как – это вопрос. Лилию (если она еще согласится работать с тевтонкой), та к себе наверняка не подпустит, и не будет относиться к ней с доверием, а ведь именно доверие является необходимым условием для лечения. Я могу сканировать память и читать эмоции, но менять чужое сознание – это далеко не мое призвание. А если бы и могла, то я представляю себе, как легко все запороть одним неловким движением, оставив человека тупым слюнявым идиотом. К тому же в базовых этических установках этой личности надо менять абсолютно все. Это примерно как при помощи хирургической операции превратить кошку в собаку. Нет, я не справлюсь, хотя, быть может, надежда и есть. Сперва надо доложить обо всем капитану Серегину и посоветоваться с отцом Александром и богиней Афиной-Минервой. Как говорят – одна голова хорошо, а четыре все же лучше.
Наскоро успокоив Гретхен и сказав, что я немедленно доложу о ней самому высокому начальству, которое и сможет принять решение, я отправила ее обратно в обоз, а сама отправилась на поиски капитана Серегина. Кстати, надо будет выдать ей ткани из нашего запаса и иголку с ниткой. Пусть сошьет себе что-нибудь европейское, если, конечно, она обучена шитью, а то домотканый хитон, который она не умеет носить, выглядит на ней чистым издевательством, превращая красивую в общем-то девушку в жалкое и нелепое пугало.