Кстати, сегодня что-то случилось с Матильдой. Она не торопится подойти попрощаться, а как-то странно посматривает на меня издалека – вскинет глаза в мою сторону, и тут же отведет обратно, оглядывая окрестности, будто любуется окружающим пейзажем. То нос свой смущенно почешет, то рукой об руку потрет. Видно, что отчего-то ей очень неловко, и я даже опасаюсь делать предположения на эту тему… Однако, поди ж ты – прощаться она так и не подходит, а еще называется будущая жена…
Впрочем, это я так мысленно шучу с самим собой. Перемены в ней самой и в ее отношении ко мне бросаются в глаза так явно, что, наверное, это уже заметно всем окружающим, и в первую очередь Птице, от которой вообще не скрыть никаких человеческих эмоций. Видно, что девочка больше не пытается казаться более взрослой, чем она есть на самом деле. Сейчас Матильда – сама детская непосредственность, во всем очаровании своих двенадцати лет… Вон, рядом с ней, крутится наш Профессор – рот до ушей, и счастья полные штаны. Тут, как говорится, я могу только одобрить, ибо ничего хорошего из той ее затеи с нашей женитьбой явно бы не вышло. Пусть лучше Матильда будет моей приемной дочерью наравне с Зайцем, и любить я их обеих тоже буду как приемных дочерей.
Ну что ж, видимо, тут не обошлось без промысла малолетней богини Лилии… Хотя кто его знает. Я почти не сомневался, что рано или поздно произойдет нечто подобное – желание Матильды угаснет, и она обратит свое внимание на другие объекты, более подходящие ей по возрасту. А я даже и не буду интересоваться, замешана ли тут юная богиня со своим колдовством – пусть это навсегда останется для меня загадкой…
Я мысленно усмехнулся, чувствуя, как узы Гименея, тенью маячившие где-то в будущем, неотвратимо тают… А может быть, это лишь иллюзия. Потому что одна красивая и острая на язычок блондинка все чаще поглядывает на меня с откровенным интересом. Но по крайней мере Елизавета Дмитриевна (как она любит себя называть) – взрослая незамужняя девушка и офицер, вполне отдающая себе отчет в собственных поступках. Хотя некоторые ее действия позволяют думать, что отчасти она по-прежнему еще взбалмошная девчонка, которой в детстве недоставало хорошего отцовского ремня… ну, или вымоченных розог, которые у аристократов применяются для вразумления подрастающего поколения.
Ага… Матильда, пошептавшись о чем-то с Профессором, медленно направляется в мою сторону. Я вижу, что ей нелегко, но она полна решимости, как любят выражаться женщины – «внести ясность в наши отношения». Ее губы сжаты, брови сдвинуты, глаза смотрят виновато, но решительно. И нет уже в этих глазах урагана эмоций и вулкана страстей. Вот именно с таким выражением лица девушка обычно дает жениху окончательную и бесповоротную отставку…
Матильда подошла к моему вороному жеребцу, опустила глаза и, вздохнув, тихо сказала:
– Знаете что, Сергей Сергеевич… Я тут долго думала и решила, что с самого начала была неправа насчет нас с вами. Простите, я вела себя глупо. Неправильно, когда маленькая девочка набивается в жены к взрослому мужчине. Мне очень стыдно за свое поведение, но ничего уже назад не вернешь…
Она немного помолчала, и затем ее речь стала взволнованной и прерывистой:
– Наверное, это произошло потому, что вы вели себя по отношению ко мне… ну, и к нам всем так… ну, так по-доброму, по-человечески… И вы не посмеялись надо мной, не наказали… Знаете… – тут ее голос дрогнул, – вы навсегда останетесь для меня самым лучшим, но любить вас я буду только как моего приемного отца… а парня себе буду выбирать из мальчиков более близкого мне возраста, и постараюсь выбрать себе такого же, как вы – умного, храброго, сильного и доброго, – эти слова она уже произносила твердым и уверенным тоном, – а вы, если хотите, живите со своей Туллией, или найдите себе еще кого хотите, но только не обижайтесь, пожалуйста, на мои глупые выходки…
И она, теперь уже с облегчением вздохнув, подняла на меня свои глаза и робко улыбнулась.
Я понимал, что подойти вот так ко мне и объясниться – это был Поступок с ее стороны, и я оценил ее смелость, честность и прямолинейность. Ведь могла бы просто начать меня избегать, что было бы вполне естественно. Да… все-таки молодец девчонка. Внезапно я, глядя на ее улыбку и ожидающие, доверчиво распахнутые, глаза, ощутил прилив странного и непривычного, полного нежности, чувства – я вдруг понял, что действительно люблю эту девочку, и что она дорога мне – дорога как дочь; и мне казалось, будто я нашел своего потерянного ребенка, и теперь готов этого ребенка не только защищать от жизненных невзгод, но и поддерживать, и учить, и воспитывать со всей душевной теплотой, что еще осталась в моем сердце, и давать наставления, и относиться к нему с пониманием и терпимостью, прощать ошибки и поощрять начинания… А если кто посмеет ее обидеть, то собственными руками оторву мерзавцу голову и скажу всем, что так оно и было.
Столь несвойственная мне сентиментальность удивила меня самого. И я в растерянности молчал, слегка сдвинув брови, чтобы никто не догадался, что сердце сурового командира тает словно воск. Но все равно что-то сказать надо, и я чуть наклоняюсь к Матильде и так же тихо, не для посторонних ушей, говорю:
– Я не обижаюсь, потому что ты была искренняя, и я это чувствовал. Даже твоя дурацкая шутка с волосами Туллии была от обиды и непонимания, а не от настоящей злобы. Надеюсь, что твой мальчик будет полностью соответствовать твоему идеалу и сумеет сделать тебя счастливой.
– Он будет точно таким же, как и вы, Сергей Сергеевич, – просияв, доверительным шепотом ответила Матильда, – только за исключением возраста. Теперь и на всю жизнь вы – мой идеал настоящего мужчины…
После Матильды ко мне подошел Колдун и сказал, чтобы в случае чего в рукопашной я старался драться мечом Ареса. Эта тупая железка, мол, заколдована так, что всегда будет помогать своему хозяину, подправляя его руку, когда она неверна, и усиливая удары. И кроме всего прочего он, этот меч, чрезвычайно прочный и острый, ведь ковали его тевтонские кузнецы, которые научились применять магию, но и не забыли еще всех технологических секретов своих знаменитых предков. Правда, два заклинания с этого меча юный маг нейтрализовал, так как они были наложены жрецами херра Тойфеля и предназначались для порабощения владельца этого меча. А черта им с два.
Я попрощался с Колдуном, пообещав ему, что буду осторожен, и напомнил, что, так как отец Александр специалист только по чисто сатанинским силам, а Птица – маг разума и вообще против насилия, то в отношении отражения магических атак я оставляю лагерь именно на него, Колдуна. Мальчик он там или не мальчик, но всю неделю в этом мире он вел себя как настоящий мужчина, и теперь может этим гордиться.
– Знаете что, товарищ капитан, – ответил мне Колдун, – я тоже в принципе против насилия, но понимаю, что оно иногда неизбежно. Вы можете спокойно ехать, потому что, кроме меня, в лагере остаются богиня Афина и боец Кобра, которая, быть может, пока еще очень неопытная, но зато чрезвычайно мощная, и если кто на нас нападет, то потом сам себя будет винить в последствиях, если, конечно, останется жив, а не окажется развеянным пеплом по окрестностям.
Потом, хоть я этого и не ожидал, подошла Туллия – по своему обыкновению делая все молча, залила слезами и засморкала мне всю штанину, постоянно порываясь поцеловать сапог или совершить какую-либо еще глупость. Это она так провожала меня, как не совсем чужого ей человека, в дальний и опасный поход… Ее чувства так откровенно торчали напоказ, что мадмуазель Волконская даже презрительно оттопырила губу, всей своей аристократической утонченностью и выдержкой показывая презрение к показавшей чувства пейзанке. Но тут надо еще проверить, не прячется ли за выдержкой черствость, а за утонченностью снобизм. Ведь это очень близкие между собой виды эмоций.
После Туллии подошел Змей – пожать мне руку, и Птица – выразить уверенность в том, что все будет нормально, а за ней уже отец Александр. На этом поток провожающих иссяк. Остальные, наблюдавшие издалека, видимо, прощались со мной молча, но я был совсем не в обиде на их похвальную скромность.
И вот ритуал прощания был закончен, и можно было сказать «отошла кабель-мачта». Мы уходим в неизвестность, и это немного треплет нервы. Ручные рации не добьют дальше десяти-пятнадцати километров, так что наш путь лежит в полную безвестность. Ни мы не будем знать, что происходит тут, в лагере, на берегу реки; и так остающиеся не будут знать, что произошло с нами – до тех самых пор, пока мы не найдем и не пригоним к лагерю штурмоносец.
Не лежала у меня душа к этому походу, но он был нам остро необходим, потому что без штурмоносца мы слишком слабы и уязвимы, и вообще ужасное везение, что он оказался в пределах нашей досягаемости в тот момент, когда мы должны были делать выбор – доверяться ли Кибеле или еще какому вечному игроку в извечную местную игру, либо же сыграть абсолютно по-своему, послав всех богов к воронам и опершись на свои собственные силы, которые и сами по себе выходят немаленькими. Если верить нашим специалистам (так сказать, вообще) – у нас, что ни маг, то уникум, и это не нам надо бояться там всяких разных, а именно им надо бояться нас, поскольку буде плохое настроение – мы их всех из-за этого плохого настроения попревращаем в заносчивых квакающих лягушек или обугленные головешки. Пусть знают все. Мы идем!
Дима Абраменко, он же Димка, он же «Колдун»
Вот, не успел закончить с делами, перевести дух и хоть немного отдохнуть, как вокруг меня начала крутиться та самая посланница богини Кибелы, с которой и начался весь вчерашний и сегодняшний сыр-бор. Если присмотреться повнимательнее, то видно, что она совсем еще девчонка, всего года на три-четыре постарше меня, и больше всего напоминает голенастого, ощипанного и растерянного цыпленка, вызывая к себе жалость. Конечно, Анна Сергеевна объяснила мне весь расклад по поводу этого мудреного заклинания, носительницей которого являлась Агния, но все-таки расклад раскладом, а живой человек – это живой человек, со своим характером, судьбой и образом мыслей. А люди – они внимание и ласку любят, и чтобы с ними разговаривали и играли в разные игры. У взрослых, между прочим, тоже есть свои игры, только они этого не понимают, и называют свои забавы взрослыми делами. А еще мне очень хотелось самому разобраться с тем многослойным заклинанием…