Так и оказалось. Когда эта штука совсем приблизилась, стало видно, что она такая огромная, что трудно себе даже представить сколько на нее пошло самого лучшего металла, который так ярко сияет на солнце, ничуть не тронутый ржавчиной. Но вот она замедлила свой полет, а потом и вовсе остановилась в воздухе, повиснув почти над нашими головами, после чего медленно и печально начала опускаться вниз на самой окраине нашего лагеря, повернувшись к нам своей задней полукруглой частью. Когда же наконец эта огромная вещь улеглась на земле, сминая своей немереной тяжестью кусты и с треском сломав случайно попавшее под нее одинокое дерево, то раздался тяжелый вздох, как будто усталый великан прилег отдохнуть на лужайке.
Потом сзади в этом летучем замке открылись разошедшиеся вверх и вниз огромные металлические ворота, и из них кнехты гауптмана Серегина и помощник русской княгини начали одну за другой выводить своих лошадей, передавая их поводья тут же подбежавшим местным мальчишкам, гордым тем, что именно им будет доверено искупать и обиходить коней таких величайших героев. Потом вывели пятерых заплаканных «невест» херра Тойфеля, иначе еще называемых жертвенными овечками. Непонятно, откуда они тут взялись, потому что, попав в «невесты», девочки обычно уже не покидают своего лагеря до самого того момента, пока их не призовет к себе их ужасный жених, по воле одного из самых высокопоставленных магистров. Но раз они здесь, значит, гауптман Серегин совсем недавно встретил такого магистра и победил того в бою, потому что без этого он никак не мог заполучить себе «невест» херра Тойфеля.
Самыми последними из летающего замка наружу вышли гауптман Серегин и русская княжна из другого мира, и мне показалось… да нет, не показалось а точно (хоть внешне они этого никак не показывали), что между ними уже существует невидимая связь… Первым делом они подошли к падре Александру, и некоторое время с ним разговаривали, наверное, рассказывая о своих приключениях. Потом кнехты по одной начали подводить к ним невест херра Тойфеля – и русский священник каждой из них клал руку на голову, как когда-то мне, и они переставали плакать, а душа их преисполнялась радости и спокойствия. Потом падре вдруг посмотрел в мою сторону и что-то сказал гауптману Серегину. Немного подумав, тот кивнул головой и подозвал меня к себе жестом руки.
Подумав о том, что наконец-то решилась моя судьба, я с самым радостным видом побежала к ним, не чуя под собой ног, как будто я снова маленькая девочка, а не старший кадет последнего курса, почти что уже офицер. Подбежав к гауптману Серегину, падре Александру и княжне Волконской, я замерла и вытянулась в струнку, как это положено вышколенному кадету.
– Герр гауптман, – выкрикнула я, – старший кадет де Мезьер прибыла по вашему приказу.
На этот раз гауптман Серегин посмотрел на меня куда внимательнее, чем в прошлый раз.
– Вольно, кадет де Мезьер, – сказал он, – падре Александр говорит, что ты изъявила желание поступить к нам на службу – и более того, он сам готов поручиться за тебя. Хорошенько подумай и отвечай – ты и в самом деле готова встать с нами в один строй, стойко переносить все тяготы и лишения походной жизни, а также разделить с нами наши цели и задачи, пролить кровь в общем бою и, если понадобится, отдать даже свою единственную жизнь?
– Яволь, герр гауптман! – в восторге выкрикнула я. – Разумеется, я всего этого хочу, и горда тем, что за меня поручился такой человек, как падре Александр.
– Очень хорошо, кадет де Мезьер, – сказал гауптман Серегин, – скажи, ты исполняла когда-нибудь унтер-офицерские обязанности?
– Яволь, герр гауптман, – отрапортовала я, – последние полгода, до убытия на войсковую практику, мне было поручено командовать отделением первокурсников.
– Еще лучше, – кивнул гауптман Серегин, – значит, обязанности унтер-офицера по работе с молодым пополнением тебе знакомы?
– Яволь, герр гауптман, – снова рявкнула я, а сама недоумевала – какое же молодое пополнение имеет в виду гауптман Серегин? Ведь солдаты из местных – как меч из сырой палки, а никого другого я поблизости не вижу. Разве что… да нет, такого не может быть, потому что не может быть никогда.
Но долго задумываться мне не дали.
– Старший кадет де Мезьер, – торжественно сказал гауптман Серегин, – приказываю тебе принять под свое командование отделение новобранцев. С этого момента ты им старшая сестра, родная мать и злая тетка в одном флаконе.
– Где новобранцы, герр гауптман? – уже подозревая, что меня ждет самое худшее, растерянно спросила я.
– Вот же они, старший кадет де Мезьер, – сказал гауптман Серегин, указывая на жмущихся друг к другу невест херра Тойфеля, – они должны быть одеты, обуты, накормлены, обихожены, а также обучены всему тому, что должен знать настоящий солдат, независимо от того, в какой армии он служит. Я понимаю, что за пару дней и даже недель солдат из них не сделать, но взяться за их обучение обязательно надо, а ты самый лучший кандидат на роль их унтер-офицера. Тому, что должен знать солдат и унтер-офицер именно нашей армии, вы все будете учиться вместе у сержанта Кобры. Назначаю ее вашим сержантом-инструктором. Пожалуй, в ваше отделение можно будет добавить еще такую же молодую, как и вы, амазонку Агнию…
Тут я совершила самый страшный проступок за всю свою жизнь, перебив офицера.
– Герр гауптман, – сказала я, – никто и никогда не пытался сделать солдат из невест херра Тойфеля – и не только потому, что у них другое предназначение, но и потому, что они слабосильны, истощены и крайне робки. Но у них есть понятие о дисциплине и послушании, а значит, все остальные препятствия преодолимы, тем более что они наполовину тевтонки, а следовательно, если нам удастся справиться со слабостью и истощением, то все остальные препятствия тоже преодолимы. С юными амазонками дело обстоит с точностью до наоборот – они сильны, тренированы и полны боевого духа, но при этом не имеют ни малейшего понятия о дисциплине и выполнении приказов. Их легче убить, чем заставить делать то, что им не нравится…
– Старший кадет де Мезьер, – рявкнул на меня гауптман Серегин, – а кто тебе сказал о том, что приказы тебе понравятся и их будет легко выполнять? Или ты уже отказываешься поступать к нам на службу?
– Никак нет, герр гауптман! – ответила я, вытянувшись в струнку и трепеща от радостно-волнительного возбуждения. – Ваш приказ будет выполнен, чего бы это ни стоило.
– Не надо выполнять этот приказ, чего бы это ни стоило. Пообещай, что отнесешься к этим девочкам пусть строго, но справедливо, как будто они твои младшие сестры. По поводу их здоровья обратись к богине Лилии, пусть она на них посмотрит и скажет, что в этом случае надо делать.
Слушая слова гауптмана, я вспомнила то, что мне говорил падре Александр, и немного расчувствовалась. Пусть даже среди этих девочек и нет моих единокровных сестер, которых моя мать когда-то загнала в невесты херра Тойфеля, но в более широком смысле они мне действительно сестры – и мы или вместе выплывем, или вместе пойдем ко дну. Правда, еще надо решить вопрос с их обмундированием и тем, как обмундироваться самой. Ведь унтер-офицеру не пристало ходить наполовину в самодельных штанах, наполовину в дикарском хитоне, так что вопрос обмундирования первоочередной, и решать его надо немедленно, ведь мундир для солдата – это основа дисциплины.
– Герр гауптман, – сказала я, – разрешите доложить, что личный состав вверенного мне отделения совершенно не обмундирован, да и его командир не имеет мундира, надлежащего его званию. Осмелюсь спросить – как вы прикажете выходить из сложившегося положения, и к кому обратиться за получением всего необходимого?
Не знаю, что собирался сказать мне гауптман Серегин, но русская княгиня прервала его по-русски, он переспросил на том же языке, она ответила, он утвердительно кивнул и потом снова повернулся ко мне. Надо учить русский, а иначе в таких случаях я и дальше буду среди них глухонемой дурой.
– Значит так, старший кадет де Мезьер, – сказал гауптман Серегин, – обратитесь с прапорщику Пихоцкому, и он выдаст все необходимое для вашего отделения. Только учтите то, что все комплекты формы, даже самые маленькие, пошиты на здоровых взрослых мужчин, и ушивать под себя вам их придется самостоятельно. Даю вам на это сутки, после которых внешний вид вашего отделения будет проверен. Вам все понятно?
– Яволь, герр гауптман, – воскликнула я. – Разрешите приступать к своим обязанностям?
– Приступайте, – ответил тот, и я действительно приступила, несмотря на все трудности, полная радужного оптимизма от того факта, что я снова при деле, и снова в строю.
Ася, она же Асель Субботина, она же «Матильда».
Митька, увидев летящую к нам по воздуху металлическую штуку, больше всего напоминающую медиатор для игры на гитаре, только присвистнул и сказал:
– Ух-ты, Аська, смотри! Обалдеть – настоящий корабль Хана Соло из Звездных войн! Только музыки не хватает.
И дальше он молча, разинув рот, восхищенными глазами благоговейно наблюдал величественное прибытие корабля. И, наверное, в его голове играла музыка из фильма, призванная усилить эффект от необычного зрелища.
Пфе, не смотрела я эту звездную белиберду и не знаю, какие там могут быть корабли, тем более что мне известно, что создатели этой штуки и вовсе из другого мира, где у них, должно быть, своеобразные игрушки. Хотя, конечно, я понимаю Митькин трепет – непривычного вида корабль сияет в лучах полуденного солнца, словно воплощение силы и могущества. Все это красиво и брутально до ужаса, тут я не спорю. Есть у конструкторов этой штуковины определенный художественный вкус.
Между тем корабль совершил посадку, мягко опустившись на просторную полянку. Мы тут же подбежали поближе (оставаясь, однако, все же на порядочном расстоянии – мало ли что) и замерли в ожидании. Митька продолжал смотреть во все глаза, ничего вокруг не замечая – очевидно, он был в трансе, завороженный происходящим. Я не мешала ему. В общем-то мне тоже было интересно понаблюдать. Так, и где же люк у этой хреновины? Так сразу-то и не поймешь. Ага, вот он, открылся – издалека мне показалось, что просто разошлась блестящая поверхность корабля. Торжественный момент… Наши тоже вон все подоспели, стоят и смотрят, затаив дыхание – кто с опаской, кто с радостью, кто с изумлением. Сейчас начнут выходить…