Не знаю, сколько продолжалась эта идиллия, но прервало ее деликатное мужское покашливание у нас за спиной. Испуганно обернувшись, я увидела, что это не кто иной, как сам капитан Серегин, пришедший посмотреть, чем это мы здесь занимаемся.
– Так-так, – с усмешкой произнес он, – какой очаровательный цветник вдруг вырос на этой полянке, и вы, Елизавета Дмитриевна, в нем самая яркая роза.
Краска смущения залила мои щеки.
– Сергей Сергеевич, – напустив на себя серьезный вид, сказала Анна Сергеевна, – мы тут занимались с девочками медитационными практиками – пока они еще очень слабы для проведения с ними физических занятий.
– Как я понимаю по вашему довольному виду, – серьезно спросил тот, внимательно вглядываясь в наши лица, – это занятие прошло более чем успешно?
– Да, – сказала я, – пусть из них никогда не получится хороших солдат, но зато в самое ближайшее время они все шестеро смогут освоить мою способность наблюдать местность глазами различных птиц и зверей, переселяя в них свое сознание. Думаю, в местных в условиях это будет далеко не лишним, особенно при нехватке разведывательных робофогелей, которых вы называете дронами. Живой наблюдатель и незаметен для местного противника, и легкодоступен для специалиста в любой точке местных степей или гор. Достаточно только протянуть к нему сознание – и он будет твой, готовый выполнить любое мыслимое желание обозреть местность, проследить за врагом, а в случае с мелкими грызунами даже подслушать чьи-либо разговоры. Только умирать в чужом теле категорически не рекомендуется, ибо при сильной связи с объектом управления для оператора тоже возможен необратимый психический стресс.
– Это, – заявил Серегин, – очень хорошая новость. И мне очень приятно, что вы приняли девочек как родных. Сами понимаете, что в вашем мире им будет значительно лучше чем у нас. Но я к вам, Елизавета Дмитриевна, собственно, пришел совсем не за этим. Есть один очень серьезный разговор.
– Да, Сергей Сергеевич, я обязательно выслушаю вас, – сказала я, по-прежнему прижимая к себе девочек, – но сперва хочу сказать, что раз вы считаете, что со мной девочкам будет лучше, то позвольте забрать их всех, включая Гретхен, в мое непосредственное подчинение, а старший унтер-офицер Кобра пусть дрессирует этих недоделанных богинь, вкупе с полоумными амазонками.
– Да ради Бога, – развел тот руками, – так даже будет лучше. Главное, чтобы они были обихожены и находились при деле и под присмотром. Теперь давайте поговорим о деле. Я к вам, собственно, вот по какому вопросу. Вам не кажется, что прежде чем соваться в этот храм Вечного Огня, было бы неплохо сперва осмотреть окрестности с воздуха на предмет наличия присутствия разнообразных сюрпризов – приятных и не очень. Я имею в виду дальние окрестности, а не ближние, о которых мы и так уже неплохо осведомлены.
– Вы хотите, чтобы я произвела разведку со штурмоносца, используя установленный на борту штатный разведывательный комплекс? – спросила я. – Только предупреждаю – без специализированного оборудования мне будет трудно заглянуть под землю глубже чем на тридцать метров в пересчете на скальный грунт, и преодолеть средства маскировки сложнее второго уровня.
– Я думаю, – с иронией ответил Серегин, – что этого, исходя из общего уровня развития местной техники, будет вполне достаточно. Меня беспокоит не это, а то как мы, в случае крайней необходимости, сможем связаться с вами?
– Если я оставлю вам наземный ротный комплект связи, то сможете, – ответила я. – При штатной высоте ведения воздушной разведки в двадцать пять тысяч метров радиус устойчивой прямой связи составит примерно шестьсот километров. Думаю, что на больший радиус вести разведку пока бессмысленно.
– Да, Елизавета Дмитриевна, вы совершенно правы. Такое расстояние караван вроде нашего будет идти целый месяц, а военный отряд, торопящийся как на пожар, аж двадцать дней. Судя по данным, полученным из опроса пленных, большинство так называемых Мест Силы оказываются внутри этого радиуса, включая туда и нужный нам храм Вечного Огня.
– Кстати, Сергей Сергеевич, – спросила я, – как вы думаете, почему у этого храма такое странное название?
– А Агния вам разве еще об этом не рассказывала?
– Нет, – гордо ответила я, – с ней я не общаюсь. После почти трех суток, проведенных у них в плену, все амазонки мне кажутся до предела тупыми и отвратительно жестокими существами. Я знаю, что это неправильно, но ничего не могу с собой поделать. Вы уж извините, но я такая как есть, и лучше буду возиться с тевтоночками, поскольку они несчастны по определению, еще с рождения обреченные на короткую мучительную жизнь и раннюю смерть.
– Зря вы с ней не общаетесь, – покачал головой Серегин, – после расколдовки Агния стала вполне приличной девушкой, совсем не похожей на тех ренегаток, у которых вы были в плену. А если бы вы общались с ней, то бы знали, что храм носит такое название, потому что он в виде кольцевой галереи построен вокруг огромного газового факела, горящего так ярко, что в ночи его свет освещает вокруг себя территорию в радиусе пары стадий.
– Тогда, – ответила я, потрясенная масштабом пустой растраты ценного сырья, – тепловые датчики штурмоносца обнаружат такое явление природы километров с трехсот-четырехсот, в зависимости от состояния атмосферы. Есть ли смысл в таком случае вообще детально обследовать окрестности?
– Смысл вести разведку есть всегда, ибо не зная броду не лезут в воду. Храм Вечного Огня надо сперва обнаружить, нанести на карту, как и прочие окрестности, а уж потом принимать решение. А то вдруг поблизости окажется другая, куда более доступная цель, которую будет смысл разработать перед визитом в храм. Для того и производится разведка, чтобы на основании полученных данных потом можно было бы строить дальнейшие планы.
– Да понятно мне все, Сергей Сергеевич. Вы лучше решите, кто из ваших людей пойдет со мной, а кто останется в лагере, потому что идти в вылет хотя бы без минимальной наземной команды мне как-то не по себе. А вдруг надо будет опуститься и провести наземное обследование какого-нибудь объекта – ведь разные же в жизни могут случиться варианты.
– Пожалуй, – сказал тот, – лучше сделать так, чтобы с тобой отправилась та старая команда, с которой мы вместе ходили за штурмоносцем, только вместо меня пусть пойдет Бек. Но наземное обследование проводите только у самых многообещающих и срочных объектов, не надо останавливаться у каждого столба.
– Я надеюсь, что этот полет вообще обойдется без приземлений, и прошу людей только на крайний случай, если мы заметим что-то срочное. Например, еще нескольких иномирян, беспардонно уводимых местными к себе в плен, как они увели нас с прапорщиком Пихоцким. Ведь вы сами сказали, что на эту зону должно приходиться девяносто процентов провалившихся гостей и артефактов из иных миров. Кстати, вы уж извините, но с целью увеличения нашей общей безопасности я вооружу ребят магнитными ружьями из арсенала штурмоносца, а также прочими средствами защиты, связи и персонального обихода. Пусть приучаются, пока есть время, потому что потом его может и не оказаться.
– Понятно, Елизавета Дмитриевна, – кивнул этот синеглазый ловелас, который в моем обществе с каждым днем обтесывался все больше и больше. – Ничего не имею против подобной программы и хочу пожелать вам успехов в дальнейшей работе.
– Ну, – сказала я, – тогда я не буду долго мешкать и отправлюсь немедленно. Ротный комплекс связи передам Мастеру – держите связь через него. И всего вам наилучшего, Сергей Сергеевич.
Ася, она же Асель Субботина, она же «Матильда».
Мы, значит, с Митькой и Янкой гуляли по берегу. Димка сперва тоже собирался пойти с нами, но потом сказал, что у него какие-то дела. Он в последнее время все больше ходит с отцом Александром, чем с нами – правда, не зазнается, и иногда даже у него есть свободное время, и тогда мы немного играем. Но не сейчас. Свалились на наши головы эти дурацкие Гера и Артемида – и из-за них Димка теперь не может с нами погулять, потому что чем-то там занят. Но мы ничего, не гордые, погуляем и сами.
Еще вместе с нами гуляет Агния. В военной форме из той России, откуда сюда попала княжна Волконская – но при коротком мече и своем луке. Смешная. А еще она очень плохо говорит по-русски, значительно хуже, чем я на койне. Димка тогда все сделал качественно и не спешил, а Лилия (тоже мне – богиня-задавака), насовала ей в голову разных наших слов и они легли там как попало, в результате та говорит как таджик на рынке – твоя моя не понимай.
Но мы ее учим, и есть уже успехи, чего нельзя сказать о нас, в смысле обучения стрельбе из лука. Но мы все равно стараемся, потому что здесь это очень важно. Лук – это и возможность добыть себе пищу, и защита от нехороших людей, и знак статуса, который говорит, что это человек вольный и имеет право носить оружие. Тут у амазонок вообще считается, что если безоружный, то значит раб, поэтому теперь и у меня, и у Янки на талию надеты ремни с трофейными тевтонскими кинжалами, а у Митьки так и вовсе настоящий амазонский меч-акинак, точно такой же, как и у самой Агнии.
Носить меч и не уметь им пользоваться – это не дело, поэтому Агния еще учит Митьку фехтованию. Но тренируются они не на настоящих мечах, которые носят на поясе, а на выструганных из дерева палках с закругленными концами. Обычно при этих тренировках присутствует кто-то из взрослых – или сам капитан Серегин, или один из его сержантов. Но сегодня никого нет – наверное тоже все заняты делами из-за этих дурацких Геры с Артемидой.
Потом еще куда-то улетел штурмоносец – что там на самом деле было, мы не видели, а видели только то, что он поднялся высоко-высоко (совсем не так, как когда сегодня утром, когда на нас пытались напасть тевтоны) и полетел куда-то в сторону гор. Может, капитан Серегин там чего-то забыл, а теперь хочет забрать? Не знаю. Посмотрев, как пропадает в небе яркая точка, мы вернулись к своим делам – то есть Митька и Агния взялись за свои деревянные мечи, а мы с Янкой принялись дружно болеть за Митьку. Но получалось у нас плохо, в смысле Митька все время проигрывал. Это и неудивительно, потому что Агния сказала, что она, когда была совсем маленькой, сперва взяла в руки учебный детский меч, а потом уже научилась хорошо ходить. Вот.