ь главой правящей семьи – это не такое простое занятие, как кажется со стороны. Я мог чувствовать себя более-менее спокойно только до тех пор, пока на моей стороне была Афина и все остальные мои родственники, не вошедшие в комплоты Геры, и, самое главное, Аполлонуса. Но теперь это уже не совсем так, точнее, совсем не так. Афина начала собственную игру, и я предполагал, что главным ее козырем являешься именно ты. И я очень рад, что ошибся – что, конечно, не отменяет для меня необходимости обеспечить собственную безопасность
– Цена может оказаться слишком высокой, – усмехнулся я. – Тебя, Зевсий Кронович, держат на прицеле сразу с трех точек, и если Аполлонус, Артемида и Гера застали нас несколько врасплох, то твое появление после их оглушительного провала было предсказано, а мизансцена к нему заранее подготовлена. Вон, видишь, сидят отец Александр и мальчик, которого мы зовем Димой Колдуном. Очень талантливый, кстати, мальчик, и очень вежливый, и добрый. Мухи не обидит, потому что для этого у него есть большие дяди вроде нас, а он всего лишь прихватит эту муху заклинанием паутины, которое сейчас так и вертится у него на языке, и это заклинание предназначено именно для тебя, Зевсий Кронович. Что касается отца Александра, то даже я не смогу тебе сказать, кто он сейчас – скромный священник русской православной церкви со специализацией инквизитора, или аватар самого Творца, для которого ты, со всеми своими прибабахами, не более чем амеба под микроскопом. Ты понимаешь, что с тобой будет, если он решит, что ты стал помехой его грандиозным планам? Если этих двоих будет тебе недостаточно, то чуть в стороне сидит сержант Кобра, она же Ника, она же полностью инициированный маг огня, которую некоторые ваши амазонки почему-то называют Темной Звездой. Кстати, расскажешь потом, что это значит. Если тебя не уделают эти трое, то на сладкое у нас есть три оборонительные турели штурмоносца, две из которых держат тебя сейчас на прицеле. В режиме одиночного огня они чрезвычайно точны, и единственное, что мне грозит – это оказаться забрызганным оставшимися от тебя кровавыми соплями. Ты даже не успеешь начать вытягивать наружу ту молнию, которую сейчас прячешь за пазухой, как от твоего тела останутся только мелкие кровавые дребезги и немного сухого горячего пепла. Так что – давай, тихо-тихо, осторожно, так, чтобы мои люди видели каждое твое движение, вынимай обе руки из складок хитона и поднимай их вверх. Кстати, о том, что ты обязательно попробуешь решить вопрос самым радикальным способом, сказала мне никто иная, как сама Афина. И, как видишь, она оказалась права.
– Злой ты человек, Серегин, – немного обижено сказал мой визитер, осторожно при этом вытягивая из складок хитона сперва правую, а потом и левую руки и медленно поднимая их вверх, – никакого у тебя уважения к сединам. А Афина, так та вообще стерва – это надо же было додуматься до того, чтобы сдать с потрохами родного отца.
– Зря ты так, Зевсий Кронович, про Афину, – сказал я, в то время как Змей и Бухгалтер отводили его руки за спину и затягивали на их запястьях одноразовые наручники, – потому что она – это ты, но только в женском теле. Плоть от плоти твоей – так сказать, твоя сестра-близнец, и ругать ее такими нехорошими словами – это все равно что плеваться в зеркало. Оно-то чем виновато?
Ну вот, так-то будет безопаснее. Как я уже знал от отца Александра, эти так называемые олимпийские боги относились к той породе, с позволения сказать, колдунов, которым для успешного магического заклинания требовалось не только проговаривать их вслух, но и сопровождать свои действия определенными жестами, желательно сжимая при этом в правой руке присущий этому колдуну магический атрибут. У Зевса это был короткий посох, на который в случае необходимости могла быть насажена двухсторонняя критская секира-лабрис. Кстати, почти идеальная маскировка. Все знают, что Зевсий – он обязательно должен быть с двухсторонней секирой, а если никакой секиры нет, то это и не он вовсе, а какой-то очень похожий на него мужик с коротким посохом, который знай себе бредет куда-то по личным делам. И посох у него довольно-таки непростой, но нам сейчас его игрушки не нужны – своих хватает.
Похоже, старик был так ошарашен моим заявлением про Афину, что даже не обратил внимания ни на наручники, ни на то, что мой засадный полк покинул свои места и собрался возле нас на поляне, для того чтобы вести с ним переговоры в полном составе.
– Ничего не понял, – сказал он, – как Афина может быть моей сестрой-близнецом, когда она моя дочь?
– Это по официальной версии, – сказал я, – а на самом деле ты родил ее сам, без матери, и генетический материал в ней может быть только твой, и больше ничей. Просто при создании эмбриона мужская Y-хромосома была из набора удалена и заменена дублем твоей же X-хромосомы. Док, я все правильно объяснил?
– Да, командир, все правильно, – ответил Док. – Такая операция – правда, якобы сделанная в далеком будущем – была описана у Хайнлайна в одной из его книг о Лазарусе Лонге, где этому Лазарусу путем таких генетических манипуляций соорудили двух сестер-близнецов, причем точно так же, как и сидящий тут Зевсий, официально он считался их отцом, а не братом. Если эти кадры, олимпийцы, имеют тела, с виду не отличимые от человеческих, и свободно скрещиваются с людьми с образованием плодовитого потомства, то и генетический набор по своей структуре у них тоже не должен отличаться от человеческого.
– Да, это действительно так, – подтвердил отец Александр, – законы установлены одинаково для всех, считают они себя богами или нет; и описанная операция, хоть и нежелательна с этической точки зрения, но вполне возможна в биологическом смысле. Не исключено, что над старым плутом подшутили без его ведома. Хотелось бы знать, кто это так развлекался – на коленке такого не учудишь. Правда, сейчас он уже и не вспомнит, где был в те времена, что пил и ел, и с кем, гм, имел отношения третьего рода.
После такого заявления верховный бог на некоторое время выпал в осадок, растерянно хлопая глазами. С одной стороны, они все тут, конечно, донельзя крутые олимпийские боги, а с другой стороны – неотесанная деревенщина. Провинциалы самого низшего разряда из глухой таежной деревни, в которой представитель власти последний раз был семьдесят лет назад. Ну, тот самый – в кожаной тужурке и с наганом.
– Э-э-э-э!!! – только и смог сказать он, злобно глядя на сестрицу-дочь. – Жаль, что я этого не знал раньше, тогда бы я точно отнесся к Афине с удвоенной осторожностью. Тут и сам-то не знаешь, чего учудишь, а чего уж говорить обо мне же, но уже в женском теле, со всеми его критическими днями и прочими заморочками, но с такой же жаждой власти и авторитарным характером. Теперь я понимаю, что эта стерва выбрала вечное целомудрие и безбрачие только потому, чтобы легче было стремиться к моему трону. Будь ты проклята, стерва! Не забуду, не прощу!
Афина, кстати, от этого разговора тоже пришла в некоторое обалдение. Ей, скорее всего, вообще одно стало более понятным, а другое, напротив, окончательно запуталось.
– Сам ты стервец, братец-папаня, – горделиво вскинув увенчанную шлемом голову, сказала она. – Вот скинем тебя, болезного, в Тартар, и там ты мигом все забудешь, а дядя отпустит мне этот грех! Ведь правда же, отче Александр?
– Отпустит, отпустит, – ответил священник, – потом догонит и еще раз отпустит, чтобы уже наверняка. Но вот идея с Тартаром мне совершенно не нравится. Ведь у нас имеет место не банальный переворот, а добровольная отставка с передачей власти преемнику. А какой в таком случае может быть Тартар? Правильно – никакого! Иначе просто люди не поймут.
– Тогда, – сказал я, поняв, о чем идет речь, – требуется комфортная государственная дача на природе, в каком-нибудь слабозаселенном или необитаемом месте, с надежной изоляцией от внешнего мира, чтобы клиента снова не потянуло заниматься политикой. Ну и обслуга – чтобы, с одной стороны, могла с гарантией обеспечить все потребности Зевсия Кроновича, а с другой стороны, была бы легко возобновляемой в связи с бессмертием клиента.
Некоторое время все молчали, потом Зевсий удивленно покачал головой.
– А ведь ты действительно добрый, Серегин, – сказал он, – не врал мне все же Гермесий. Если бы не ты, то рано или поздно либо Аполлонус со своей кодлой, либо Гера со своим сыночком, либо эта интриганка Афина укатали бы меня в Тартар, как папашку Кронуса. Тут и к Сивилле с вопросом не ходи, все и так ясно. Зря я все-таки с Гермесием так жестоко обошелся… Теперь и сам жалею. Тоже сын, как-никак…
Услышав эти слова, Афина встревожилась.
– Что ты сделал с Гермесием, старый козел? – рыкнула она.
– А нет больше никакого Гермесия, сестричка, – глумливо ответил тот. – Когда этот дурачок явился ко мне с предложением добровольной отставки, то я так рассвирепел, что не успел опомниться, как полностью выпил его энергооболочку, превратив тело в высушенную мумию. И бессмертие ему тоже не помогло, ведь я-то был значительно сильнее и опытнее. Кроме меня, такое мог проделать только Аполлонус, но вы его уже тоже того – утилизировали.
– Да, – задумчиво произнес я, – вот и подтверждается истина, что инициатива бывает наказуема. Пошел бы с тем же предложением, но например, под прикрытием кого-нибудь из нас, так остался бы жив и невредим, а так сгинул ни за что ни про что, можно сказать, совершенно напрасно…
– Так он, – сказала Афина, – все пытался прокрутить свой маленький гешефт между Зевсием, мною и вами. Все думал, что ему с этого хоть что-то обломится. Вот и обломилось. Теперь, когда его оболочка выпита, то душу не найти даже в Тартаре, потому что ее просто нигде нет. И что мы теперь должны сделать с этим мерзавцем Зевсием?
– А ничего мы не будем делать, – ответил отец Александр, – если человек без защиты и прикрытия добровольно входит в клетку к голодному разозленному тигру, то тем самым принимает на себя последствия этого шага, нарушающего все правила техники безопасности.