Душа Элен отнюдь не была преисполнена благодарности. Когда «Нориса» швырнуло на риф, а потом волны с методичным упорством принялись раздалбывать его корпус, Элен хотела воспользоваться случаем. Она неплохо плавала и, к тому же знала несколько полезных для одинокого пловца слов, так что шансы были. Но какой-то преисполненный усердия горожанин Эрендиса не только помог ей взобраться в его лодку, но и сдал с рук на руки подоспевшим санитарам.
Надо отметить, что катастрофа «Нориса» была кое для кого манной небесной. Вот уже лет пять, с тех пор, как на побережье установили новый маяк и организовали Общество помощи жертвам кораблекрушения, ни один корабль не разбивался на грозных когда-то скалах. Власти города начали уже поговаривать о том, что Общество совершенно необоснованно требует отчислений из городского бюджета на проведение бесконечных собраний и содержание специальных спасательных лодок. И вдруг такая удача! При работающем маяке и весьма среднем шторме. Единственная газетенка Эрендиса вышла на следующий день с броскими заголовками «Из лап смерти», «Изменчивое счастье «Нориса», «Девушка в пучине». Сам губернатор соизволил посетить спасенных в больнице и велел выделить для них два фургона и пять вьючных лошадей.
Ларош Гарунди, как начальник королевской экспедиции в дебри Сазельских джунглей, выразил искреннюю признательность за помощь и пообещал донести сообщение об этом до самых высоких кругов.
Элен отказалась фотографироваться для газеты в сером одеянии Общества милосердных сестер, заявив, что не желает обижать девочек-сироток, которых не фотографирует никто. Ее слова немедленно были перевраны в самом трогательном виде.
В честь спасенной дочери начальника экспедиции совсем было собрались закатить банкет, но экспедиция так поспешно убралась из города, оставив один из подаренных ей фургонов, что губернатор даже обиделся. Команду разбитого парохода без всякой шумихи определили отрабатывать спасение на вспомогательных работах в порту.
Вот тебе раз! Я забыл самое интересное! Катастрофа с «Норисом» произошла в тот момент, когда бедная «Санта-Барбара» пускала последние пузыри. Старший механик клялся, что паровую машину «Нориса» остановил сам дьявол, ибо ничто другое не могло лишить жизни два великолепных пароходных винта! «Норис» рванулся к скале, когда его машинное отделение уже было мертво, как груда ржавого железа.
26
Остров Сазе в последнее время опротивел мне до крайности, и все-таки я признаю, что он может иметь некоторую привлекательность для человека непривычного. Отдельные чудаки даже считают его райским местечком. «Райское», если смотреть на него с палубы парохода! Первые выходцы из Королевства появились здесь почти полвека назад и сразу вошли в историю. В историю Королевства, как герои, в историю полуострова, как захватчики. С тех пор двум историям приходилось пересекаться, иногда объединяться, иногда расходиться, в общем, кому как повезло.
Жители Королевства, а ныне колонисты довольно прочно обосновались на побережье, развели плантации каучука, сахарного тростника… Загляните в любой справочник, там все сказано. Только там обычно забывают упомянуть, что границы мира цивилизованного и мира древнего размыты. Жители добропорядочного до зевоты Эрендиса, выезжая на воскресные пикники, останавливаются в двух шагах от священного колодца, где блуждает дух Има. Колодец накрыт щитом из древесных стволов. Стволы изъедены древоточцем, да еще двое конторских служащих недавно пытались разложить огонь на старом щите, отчего дух Има пришел в большое возбуждение. Когда-нибудь он просочится наружу, и я не дам за будущее Эрендиса и медной позеленевшей монеты!
Под зеленым пологом джунглей во влажной духоте живет птица Джеод. У нее три головы: одна большая и две маленьких под крыльями, которые она прячет в особых длинных перьях. У птицы скверный характер, это она пожрала лошадей на плантации Сонили, а не хищная лесная кошка. Туземцы приносят Джеоду жертвы, и их скот она не трогает. Не далее, чем полгода назад двое королевских орнитологов наткнулись на гнездо птицы Джеод, но не смогли унести даже скорлупу от яиц. Птица настигла их на опушке леса. Восемь работавших на корчевке пней туземцев и один надсмотрщик слышали истошные крики и видели чудовищную крылатую тень. Истерзанные трупы орнитологов были найдены у нефтяной скважины в двух милях от того места, где произошло нападение. Но я отвлекся!
Собственное платье Элен сильно пострадало во время кораблекрушения, а дары Общества милосердных оскорбляли ее взгляд, и Элен обменяла их у старушки медсестры на пару вполне приличных костюмов ее сына. Мальчишка давно вырос из них, а двум внучкам требовались повседневные платья. Обе стороны сделкой остались довольны. Конечно, почтенные жители Эрендиса не одобрили бы подобный наряд молодой девушки, но приставленный для надзора Клаус удовлетворенно хмыкнул.
– Девка, которая дерется, как парень, должна носить штаны! – заявил он.
– Много ты понимаешь! – вспыхнула Элен. – Не надо было руки распускать!
Едва начавшуюся перепалку остановил посыльный от Лароша. Гарунди приказывал Клаусу и Элен немедленно садиться на лошадей и догонять отряд у окраины города.
В результате кораблекрушения Гарунди потерял больше суток, и оказался от своей цели на несколько десятков миль дальше, чем предполагал. Заполнив фургон остатками груза с «Нориса» и выдернув из больницы прохлаждающуюся там Элен, Гарунди устремился в сторону бухты Маоличе – пункта последней разгрузки парохода Корнелия Данни.
27
Выбеленные известкой стены Эрендиса давно не видели такого поспешного бегства, какое продемонстрировали им столь радушно принятые прибрежники! Отряд Лароша Гарунди двинулся на юго-восток по одной из самых ухоженных здешних дорог. Специально посланные отряды рабочих очищали ее от наступающих зарослей столь же методично, сколь она опять зарастала после сезона дождей.
Сейчас до этого сезона было еще далеко. Выехали довольно поздно (в Эрендисе давно отобедали), однако жара еще держалась, и даже под пологом леса не чувствовалось прохлады. Запряженный парой лошадей фургон уныло пылил по дороге, и хоть возница фургона завязал тряпицей лицо до глаз, но лоб уже покрыла черная корка грязи. Шестеро всадников старались держаться подальше от фургона, чтобы избежать пылевого облака.
Окружающий дорогу лес был густой, но почти везде – низкорослый. Иногда в лесу встречались удивительные деревья с расширенными книзу стволами с короткими искривленными ветвями, едва прикрытыми листвой. Время от времени лес прерывался, и тогда взгляду открывались большие травянистые пространства, усеянные огненно-красными цветами и аккуратно разделенный рядами косматых пальм. Над травянистыми «полями» вились стайки небольших птичек с черными спинками и ослепительно-белой грудкой. Элен засмотрелась на эти живые цветы, которые взмывали в воздух за насекомыми, а потом белыми звездочками падали обратно в траву.
Когда Элен наскучило это зрелище, она принялась рассматривать своих спутников. Гарунди взял с собой пятерых прибрежников и адъютанта Клауса. Впервые эту пятерку Элен встретила еще на патрульном катере. Толстый и всегда голодный Роберо, печальный Лани, угрюмый, с волчьим взглядом, Авачи и двое голубоглазых весельчаков – братья Олонжи: Арнек и Дов. Арнек сейчас правил лошадью, а брат дремал на козлах рядом с ним.
За долгие дни плавания, Элен успела познакомиться со всеми. Роберо за выпрошенный у кока кусок копченого мяса носил записки Рикату в машинное отделение. Смешливый Арнек охотно бренчал на гитаре, а Дов был непревзойденным мастером рассказывать страшные истории. Авачи выстрелом сбивал муху на лету. Лани вот уже третий год страдал болезнью желудка и столько же времени собирался бросить прибрежные войска.
Пятеро разных и неплохих, в общем-то, людей беспрекословно подчинялись Ларошу Гарунди и его адъютанту. Клауса Элен не выносила, его выпученные жабьи глаза вызывали у нее приступы брезгливости и неодолимое желание выкупаться в кипятке после пяти минут разговора с любимцем шефа.
Попав в плен, Элен грустила недолго: кочевая жизнь с Ирил приучила ее к неожиданностям. Раз «Мираж» уцелел, значит, или Чакта что-нибудь предпримет, или Ирил вмешается в ход событий… В общем, как-нибудь обойдется! От мыслей о побеге Элен не отказалась, но и не хотела дразнить Гарунди. Со времени встречи на маяке шеф морского отдела ни о чем больше ее не спрашивал и похоже, что тайна острова Сазе для него тайной не была. Проиграв Ирил первый ход, он намеревался первым прийти к храму Кеоде, чтобы при помощи заложницы диктовать свои условия. Во всяком случае, так поняла его намерения Элен. Богиня Кеоде могла подарить великую силу тому, кто вернет ее скульптурное изображение в храм и попросит о силе. Только ему, герою-спасителю, в момент возвращения статуи на пьедестал…
28
– Алиора даноци фиш! – произнес чей-то голос совсем рядом.
Элен вздрогнула и первым делом посмотрела на Гарунди. Шеф морского отдела трясся на тощей гнедой кобылке (безвозмездном даре Эрендиса), но мысли его витали где-то далеко и от дороги, и от острова Сазе. Едущий слева Клаус равнодушно разглядывал колючий кустарник, в котором только что скрылась маленькая серая лиса.
– Алиора даноци, парко ву! – голос прозвучал у самого уха Элен, и она опять невольно оглянулась. Клаус перестал интересоваться лисой и переключил внимание на страдальческое лицо Лани.
– Ты опять обожрался в гостинице?
– Я съел только немного каши.
– С двумя кусками ветчины!
– Парко ву! – снова повторил голос, и Элен почудилось легкое раздражение в звуках чужого языка.
– Парко ву, – почти беззвучно, одними губами, произнесла она.
Истошный визг стеганул по ушам. Шарахнулись испуганные лошади, фургон накренился, завис на мгновение, балансируя на двух колесах, и с грохотом опрокинулся. Громадная свинья, не переставая визжать, бросилась в придорожные заросли.