Но Заноза что, на стороне Лэа? Хочет утащить ее в вампирятник?
— Ты серьезно? — Лэа тоже не поверила. — Вы двое не собираетесь проиметь мне мозги на тему «место женщины на кухне»?
— На кухне место поварам.
— Я понять не могу, это у тебя логичность или долбанутость?
— И я не могу, — упырь обвел кабинет взглядом, — я говорил про «в-четвертых», так вот, чтобы курить в помещении, необходима пепельница.
— Он точно не панк, — сообщила Лэа Мартину.
— Вы не захотите к себе в кабинет настоящего панка, — уверенно отозвался Заноза. И поставил на стол карманную пепельницу. — Правда, Лэа, меньше всего хочу тебя разочаровать, но лучше я буду джентльменом.
— И поэтому он не может охренительно стрелять.
— Потому что не панк? — не понял Мартин, прикурив и поднеся зажигалку к сигарете упыря.
— Потому что джентльмен, потому что договаривается, потому, что соблюдает правила, и не любит силу. Нельзя делать охренительно то, что тебе не нравится. Нельзя охренительно стрелять, если не любишь убивать.
— И это вторая причина, по которой нам стоит пойти в Гушо вдвоем, — Заноза кивнул, выдохнул терпкий табачный дым.
Лэа сидела на подоконнике, так что Мартин старался дымить в комнату, а не в окно, и очень странно себя чувствовал.
— А первая причина?
— Мне очень пригодится кто-нибудь на подстраховке. За кого я не буду бояться, и на кого смогу рассчитывать. Из-за «тумана» в доме сложно ориентироваться, но если вычислить расстояние, на котором он действует, и разместить на границе три датчика, то мы сможем определить, где я, хоть в «тумане», хоть нет. Три датчика по границе дайна, один на крыше Гушо, если дайн ее не накрывает, и мой телефон. И все ок.
Заноза бросил быстрый взгляд на Мартина, потом покосился на Лэа и добавил, несколько менее бодро:
— Самое опасное и сложное, это расставить датчики. А самое неприятное то, что они, скорее всего, не понадобятся. Потому что когда меня увидят все упыри, я велю им убрать «туман», и выйду из дома как нефиг делать.
— Они могут и не послушаться, — сказала Лэа рассеянно. Она притянула к себе монитор, нашла карту Монцы и сейчас меняла масштаб, изучая улицы вокруг Гушо, — они вообще могут не повестись на твои дайны.
— У них старая кровь, — напомнил Мартин.
— Это у меня старая кровь, — Заноза выдохнул дым сквозь зубы, — я старше и могущественнее любого из них, включая Виго.
— Тебе чуть больше ста лет.
— Ну… вы…оба-два, — казалось, короткие волосы упыря встали дыбом, как колючки у злого ежа, — обрушите мне самооценку, вам же хуже будет при здешних ценах на виски. А контрабандный бурбон закончился. Я очень старый и очень могущественный, и моя кровь стоит так дорого… что повод поделиться ею должен быть чем-то невероятным.
Последние слова прозвучали совсем не так напористо. Заноза вытащил еще одну сигарету, прикурил ее от первой и уставился на тлеющий огонек.
— Повода-то и нет, — пробормотал он. — А что-нибудь нужно же. Любовь..? Хм, кто-нибудь еще знает что-нибудь невероятное, кроме любви?
— Для невероятного как-то буднично, — заметила Лэа, не отрываясь от изучения карты.
— Любовь — буднично? А что тогда невероятно?
— Ну… — она подняла взгляд от монитора, — могущественные враги, смертельная опасность, не знаю, что-нибудь эпическое.
— У каждого, кто протянет больше ста лет на виду, а не шхерясь по подвалам, появятся могущественные враги, которые будут представлять смертельную опасность. И я все равно не измыслю ничего более эпического, чем капитуляция фашистской Германии в тысяча девятьсот сорок пятом. Неа, — Заноза помотал головой, — и в жизни, и в смерти, самое невероятное, что может случиться с разумным существом, это любовь. Но я не хочу выглядеть идиотом. Зна-ачит… — он прошелся по кабинету от стены к стене, — это будет мегаидея и супер-мега-план. Других у меня и быть не может. У меня вообще все всегда супер-мега-гениально, на это даже Турок ведется, а он трындец какой умный.
— Что за план? — аккуратно уточнил Мартин.
Заноза замер на полушаге. С полсекунды сверлил Мартина взглядом.
— А какая разница? — спросил так же аккуратно.
— Он, по-моему, про нас забыл, — Лэа фыркнула и снова уткнулась в карту, — Мартин, он это все себе говорил, а не нам. Про гениальность и мегаидеи. Заноз, это что, правда работает?
— Зашибись работает. Я же в это верю. Не парься, демон, — Мартин получил ободряющую улыбку, — не важно, какой это будет план, мне все равно не придется посвящать Виго в детали. Я же не могу поделиться с ним своими гениальными идеями до того, как мы проведем Сентальдолаш и станем кровными братьями. А Сентальдолаш мы не проведем никогда. Виго хочет Европу, будем считать, что я тоже ее хочу, но готов делиться. Так-то ее ленивый не захватывал, — бледные губы пренебрежительно скривились, — почему бы стае из тридцати вампиров со старой кровью тоже не отметиться?
— Мальчик с островов, — прокомментировала Лэа. — Я уже сомневаюсь, что твою самооценку можно обрушить. Ну, скажешь ты себе, что неэпически гениален не один раз, а три. И всё. Совершенно бесплатно и никакого бурбона не надо. Ладно, что от меня требуется? Разместить вокруг этого дома приемники, которые будут ловить сигнал с твоего телефона?
— Три вокруг дома и один на крыше. У тебя будет навигатор, и ты сможешь, если понадобится, сказать мне где я, чтоб я знал, куда бежать. Но тебе самой нужно быть очень осторожной. Один-единственный Слуга, который поднимет тревогу — и на тебя набросится вся стая. А Слуги охраняют Гушо и днем, и ночью.
— Да правда, что ли? — Лэа бросила веселый взгляд на Мартина: — слышишь, да? Заноза думает, что меня кто-то может заметить, если я не хочу, чтоб заметили. Кстати, — она ткнула пальцем в сторону упыря, — если на меня набросится вся стая, одной стаей в Италии станет меньше. У меня с самооценкой тоже все в порядке, знаешь ли. И моя самооценка обоснована.
— Есть вариант хуже. Тебя заметят, но не будут ничего предпринимать, пока мы что-нибудь не предпримем. И тогда вся стая набросится на меня. А я-то от тридцати упырей разом точно не отобьюсь.
Лэа обдумала ситуацию.
— Ладно, убедил. Я буду очень осторожной невидимкой.
За себя она никогда не боялась, но здесь опасность грозила Занозе. А опасность, грозящая тому, кто ей симпатичен, была, пожалуй, единственным способом пробудить в безбашенной госпоже Соколовой-Дерин чувство ответственности. Мартин об этом знал, но никогда не пользовался. На то, чтоб сказать: «Лэа, ты подставишь не только себя, но и меня», не хватало… чего? Чего-то не хватало. Или, может, гордости было слишком много. А, может, не гордости, может, понтов многовато. У Занозы с этим проще, ему не надо все время доказывать Лэа, что он круче.
Мартин предоставил им обсуждать детали, в основном, технические тонкости. Какую аппаратуру лучше использовать, как настраивать, что куда подключать. Заноза, вроде, разбирается. Лэа точно разбирается. Уж как-нибудь договорятся. А ему интересно стало почитать легенды про Сентальдолаш. Если потир не уникален, если есть еще несколько чаш, подходящих для обряда, то почему все старые вампиры давным-давно не объединились в стаи по числу чаш, и не захватили планету? Или почему то же самое не сделали молодые?
Никакой практической ценности в этом интересе не было. Но, возможно, получилось бы лучше понять вампиров. С одним из них еще работать и работать…
Если только он не прав, насчет того, что ему отпущены всего две недели.
Засиделись далеко за полночь. Сначала уточняли терминологию, потому что в разных мирах оборудование называется по-разному, потом спорили из-за ТТХ, потом стало ясно, что нужно менять телефон, и началась новая волна споров и обсуждений. К исходу бурной дискуссии Заноза был почти влюблен в Лэа, влюбился бы без «почти», не будь она женой Мартина. Ей мало кто нравился, зато уж если кто нравился, то по-настоящему. За того, кто ей понравился, Лэа готова была рисковать жизнью.
И не спать до трех утра. Что, конечно, не так эффектно, как риск для жизни, но часто требует больших жертв.
По дороге в таверну, держась между Ларенхейдом и рыночной площадью, подальше от света фонарей, Заноза думал о Лэа. О привязанностях и доверии. В основном, о доверии. В отношениях ее и Мартина многое было непонятно и поэтому интересно. Он собирался дождаться Мартина — может быть тот придет в таверну этой ночью, а нет, так придет следующей — и получить от него бесплатную консультацию насчет правильного обращения с Лэа. Мартин, правда, и сам не выглядит таким уж специалистом… Заноза улыбнулся, вспоминая, как демон осторожничает, выбирает слова, а то и вовсе старается отмолчаться, и все равно не угадывает два раза из пяти. Мартин, как сапер на минном поле. Заноза не видел еще ни одного взрыва, но мог предположить, что они по-настоящему разрушительны. И Мартин не угадывает не потому, что… хм, не потому, что ошибается, а потому, что, на самом деле, любит взрывы.
Или они ему зачем-то нужны.
Слишком мало информации о нем, и о ней. И слишком мало времени, чтобы узнать побольше. А жаль. Они оба Занозе нравились. Хотя, конечно, если подумать, то чем меньше знаешь о чужих семьях, тем лучше к ним относишься.
Надвинув шляпу поглубже на лоб, он миновал освещенное пространство перед крыльцом таверны, вошел в зал. Полутемный, хвала Аллаху! И почти пустой. Трое парней в университетских мантиях что-то читают, у них над столом лампы включены, да еще за стойкой неярко горят светильники.
Мигель уже ушел спать?..
Заноза принюхался. Так и есть: запах, который он ощущал в таверне постоянно, который вчера вечером поймал на улице, в Замковом квартале, здесь и сейчас был сильным и отчетливым. Берана в зале. Мигель ушел спать и оставил вместо себя приемную дочку? В это время суток все бедокуры уже спать ложатся, студентов Мигель считает безопасными, и правильно делает, они к экзаменам готовятся, им ни до чего. К тому же, вышибалы, вроде как, всегда начеку. Если только не заигрываются в нарды.