И если примеры будут мощными, то даже сами слова «мрачный», «жестокий» и «испуганный» нам не понадобятся. Ими можно пренебречь. А вот полное отсутствие примеров, проявлений, доказательств, картинок — серьезный недостаток, но уже не стилевой, а сюжетный. С этим мы тоже еще разберемся.
Речь сейчас не про отсутствие атмосферных описаний полей, замков, глаз, поп и жареного зефира (их тоже может не хватить, но это все-таки дело вкуса). Прежде всего я говорю о работе с диалогами. Какими бы бойкими и глубокими они ни были, человек, для которого хорошая книга — фильм в голове, почувствует себя обманутым, если реплики не будут в разумных пределах разбавляться фразами:
• Кто сказал, а кто выдохнул, повысил голос, фыркнул. Не нужно уточнять каждый раз, но, например, когда настроение беседы меняется (у персонажей разгорается конфликт, или они мирятся, или кто-то беспокоится), это необходимо.
• Кто почесался, а кто закатил глаза, посмотрел в окно, бросил кошку в собеседника. Люди могут просто стоять и болтать только в The Sims. В жизни, даже в забитом вагоне поезда, они обычно шевелятся и почти всегда вокруг что-то происходит. Мимо летит пакет, например.
• Кто решил: «Ну ты и псих», а кто внутренне улыбнулся, у кого перестала болеть совесть, кто напрягся, расстроился, задумался. Эмоции — это важно. И особенно когда диалог идет по синусоиде: отношение персонажей к теме и друг к другу меняется, они качаются на эмоциональных качелях, финал разговора ведет к важным событиям (кто-то все же бросил в собеседника КОШКУ! В фильме «Мумия» это почти произошло).
Да, у нас есть воображение. Но все-таки хотелось бы знать авторскую версию, как персонажи реагируют на то, что слышат, или что они делают, когда что-то говорят, а не актерскую импровизацию, подсказанную собственным мозгом. А иначе зачем вообще читать книги, когда можно их… ну… сочинять?
Долгие описания внешности тех, с кем читателю предстоит пройти сюжетный путь, иногда смущают и вызывают двоякие чувства. Например, когда героиня поутру подошла к зеркалу, а «из отражения на нее смотрела высокая красивая брюнетка в синих шортах, с аристократичным лицом и родинкой на шее; ее острые ушки напоминали об Арвен…». Такой подход активно пинают, зачастую чрезмерно и не очень корректно. Я не буду — в конце концов, все мы смотримся в зеркала и это нормально, — но кое-что все же отмечу. Читателю в большинстве случаев не нужны лишние, неяркие или не влияющие на характер и поведение героя, детали. Так, скорее всего, не пригодится информация о форме его головы, хотя если речь, например, об индейцах майя с их фетишем на «кукурузную» черепушку[15], то акценты сразу поменяются. А вот о подробном перечислении всех брендовых нарядов сказать то же нельзя.
Главным в описании должно быть то, что поможет читателю сложить образ: возраст, раса, комплекция, волосы, цвет глаз, наличие усов и шрамов. Некоторые вообще предпочитают отождествлять себя с героем и растворяться в нем, но такое мы здесь не рассматриваем. Так или иначе, но знакомство с персонажем не стоит начинать с детального описания его сумки, прически и кроссовок. А вот к зеркалу в отдельных случаях его подвести все же можно. Например, текст начинается с того, что человек выписался из больницы после долгого недуга и вернулся домой. Что он увидит в отражении? Мешки под глазами, желтоватую кожу, выступившие скулы (или наоборот, в зависимости от диагноза и лечения). Какие эмоции это в нем вызовет? А в читателе? А каким герой был до госпитализации? Вот что интересно, ведь все познается в сравнении. В целом же — еще один неплохой совет: не выпаливать все описание залпом, на первой же странице, несколькими громадными абзацами. Некоторые детали вполне могут раскрыться позже (только не усы, повторяю, не усы!).
С описанием людей, которых герой встречает на пути или знает близко, все несколько сложнее: оно зависит от склада его личности и от отношений. Если вы ведете рассказ от лица «стильной штучки», она обратит внимание и на бренды, и на парфюм даже случайного незнакомца; гениальный сыщик подметит что-то, нужное ему в работе или просто незаметное глазу обывателя; если герой в этот момент в панике, он вообще не зациклится на внешности; если он в дурном настроении, описание будет токсичным, в духе «лохматая кобыла с глупым лицом».
БОНУС: КАК МОЖНО ДАТЬ ОПИСАНИЕ ГЛАВНОГО ГЕРОЯ БЕЗ ЗЕРКАЛА
• Глазами другого персонажа, с которым они знакомятся; который тайно в него влюблен и потому каждый раз смотрит на него с восхищением; который заметил, как тот за последнее время осунулся, сдал или, наоборот, расцвел из-за каких-то событий. Глаза человека любящего и внимательного цепки к таким деталям. Глаза врага, кстати, тоже, но химия уже иная.
• Ваш герой смотрит на маму, подругу или телезвезду и мысленно себя с ней сравнивает. Это хороший способ заодно показать его личностные черты (сотворение кумиров?), климат в семье или компании и много чего еще. Сытые волки, целые овцы.
• Герой в дурмане и будто видит себя чужими глазами. Такое тоже бывает. Или у него богатая фантазия, и он любит думать о себе как об актере в свете воображаемых софитов. «И вот иду я, такой красивый, в красных галифе!»
• Инопланетянин похитил тело героя, а его душа мечется где-то рядом в неописуемом ужасе и смотрит на все со стороны.
• Успехов! И да будут ваши тексты чисты и прекрасны, а гуси пойманы!
Как можно заметить, в последних пунктах замелькали вещи, которые потихоньку перенаправляют нас в сюжетный раздел. Сложно говорить о речи героев, не затрагивая механизмов раскрытия характеров. Сложно говорить об исторической и национальной достоверности, не углубляясь в создание атмосферы и изучение матчасти. Все успеется. Но напоследок в этой главе давайте обсудим синтаксис, потому что именно от него во многом зависит удобочитаемость текста.
Тема глобальная, важная, но тоже субъективная. Выше мы немного говорили, например, о ритмике текста: как ценно, когда ваши предложения разной длины; как полезно уметь по-разному их строить, чтобы избегать повторов; что они могут быть от одного слова до пяти-шести печатных строк. Сюда же я отнесу — для простоты, хотя это не совсем корректно, — разбивку на абзацы. В идеале абзац заканчивается там, где завершается мысль, или дается полное описание образа, или происходит микрособытие. Но иногда, например, одинокое предложение, отбитое новой строкой, дает дешевый и сердитый эффект неожиданности. Описываем мы во всех подробностях трансильванский замок, любуемся его кладкой, готическими окошками и тем, как в них бликуют молнии, и вдруг на следующей строке…
По стене медленно двигалась темная клыкастая тень.
Некоторых фактов это не отменяет: не все любят монолитные предложения в принципе, не всем нравятся их противоположности — парцелляции. Мало кто запретит вам праведно возмутиться: «Длина предложений и абзацев — уж точно мое личное дело!», или «Я не люблю сложноподчиненные, это тяжеловесно», или «Парцелляции — для слабаков», или «Горький называл действительные причастия насекомыми, поэтому я обойдусь без них, лучше разобью высказывание на два»[16]. И все-таки ниже я приведу список синтаксических рекомендаций, которые, как мне кажется, делают текст легче. Вы можете проверить их прежним способом: почитать вслух то, что у вас получилось.
Разбираться будем на примерах.
Короткие предложения в умеренном количестве — это прекрасно. Даже очень короткие: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека». Именно такой прием, на мой взгляд, наиболее близок к составлению витражной картинки, но если бы свет дальше был бессмысленным и тусклым, мы бы начали уставать. «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека. Свет. Тлен. Тщетно бытие» — скорее мем, чем художественная проза.
Кстати, это может быть эффективно для самых разных задач: например, для нагнетания тревоги. «Город засыпает. Шериф засыпает. Просыпается мафия».
Чтобы понять, как получается синтаксическая монотонность, попробуйте продолжить ряд точно такими же короткими предложениями. На каком у вас начнет подергиваться глаз? «Город засыпает. Шериф засыпает. Просыпается мафия. Она выходит. Идет искать виноватых. Вооруженные незнакомцы заглядывают в окна. Они прячутся в темноте переулков. Они поджигают магазины. Они пишут угрозы на стенах. Они готовятся к войне». И не сказать, что вопросов много, но как-то… скучно. Нет огонька. Можем лучше? Как минимум можем интереснее. «Город засыпает. Засыпает шериф. Просыпается мафия. Вооруженные незнакомцы выходят на улицы искать виноватых. Заглядывают в окна и прячутся в темноте переулков. Поджигают магазины. Оставляют на стенах все новые и новые надписи-угрозы. В городе скоро будет война». Текст заиграл иначе благодаря длине и разнообразию конструкций. Стало меньше местоимений, появилась ритмичность. Кстати, иногда, чтобы два соседних предложения перестали вас утомлять, достаточно поменять местами подлежащее и сказуемое.
Мой вариант далеко не идеален. На досуге поправьте его на свой вкус.
Длинные предложения некоторые считают более благородными, чем короткие: из-за векового флера классической литературы. Существует даже заблуждение, что использование таких конструкций помогает нам (и тексту) выглядеть умнее. Вопрос спорный. Длинные предложения как минимум залог грамотной стилизации под классику и просто произведения прошлых веков. Но еще они… ну, почти как чемодан, вместительные. Туда можно много всего впихнуть, в том числе ненужного. И принцип здесь точно такой, как с предложениями короткими: чем их больше, тем сложнее воспринимать информацию.
Я была такой усталой, что буквально разваливалась, и не понимала, зачем опять довела себя до такого, когда давно пора научиться отдыхать, найти меру в дедлайнах и выправить режим сна, поехавший к чертовой матери, которая вдобавок находится в послеродовой депрессии. Эта осень выматывала весь наш офис, поэтому никто и головы не поднимал лишний раз от чашки кофе и рабочего компьютера, все как-то съежились, скукожились, нахохлились, превратились просто в питомник больных воробьев, которых придавил ноябрь, настолько, что даже жалобно чирикать не получается, потому что нет сил. А ведь приближался Новый год, то есть все нужно было лихорадочно доделывать, проекты закрывать, праздники планировать, вот только никакого настроения делать это не было, потому что перед глазами все время плясали рабочие задачи, которые никак не кончались и одна за другой валились на голову, как свежий снег, которого мы все так ждали.