— Да, целую кучу. Вон там, в коробке. — Марино показал взглядом на книжный шкаф, заставленный книгами по истории Гражданской войны и тяжелыми, в кожаных переплетах, томами энциклопедий.
Люси сняла с полки коробку и открыла ее.
— Нет, не то. Это программные диски для «ворд перфект». — Она посмотрела на нас. — Я это к тому, что обычно люди, если работают дома, создают резервные копии.
Работал ли Тед Эддингс дома, мы не знали. Знали лишь, что «АП» предложило ему офис на Четвертой улице.
Чем он занимался дома, стало ясно только после того, как Люси перезагрузила компьютер, поколдовала немного и каким-то образом проникла в программные файлы. Для начала она убрала скринсейвер, после чего начала разбираться в директориях, которые оказались пустыми. У Эддингса не нашлось ни одного рабочего файла.
— Вот дерьмо, — пробормотала Люси. — Либо он совсем не пользовался компьютером, либо тут что-то не то.
— Что-то мне в такое не верится, — сказала я. — Даже если он работал в офисе, компьютер дома держал не просто так.
Пока Марино и Уэсли разбирались с финансовыми отчетами, аккуратно хранившимися в ящике картотечного шкафа, моя племянница продолжала поиски.
— Надеюсь, он не удалил весь подкаталог, — проворчала она, войдя в операционную систему. — Я не могу восстановить его без бэкапа, а вот его, похоже, нет.
Люси пробежала пальцами по клавишам — «восстановить», прочла я.
Словно по волшебству, на экране выскочило название файла killdrug.old, а следом, как только Люси сохранила его, появилось другое. К тому времени, как она закончила — мы втроем наблюдали за ней в совершенном изумлении, — на экране было уже двадцать шесть файлов.
— Вот в чем прелесть ДОС-6, — сказала она, нажимая кнопку «печать».
— Можешь определить, когда их удалили? — спросил Уэсли.
— Время и дата на всех файлах одни и те же, — отозвалась Люси. — Черт. Тридцать первое декабря, от часа ночи до тридцати пяти минут второго. К тому времени он, наверно, уже был мертв.
— Это зависит от того, когда он отправился в Чесапик, — сказала я. — Его лодка оставалась незамеченной примерно до шести утра.
— Между прочим, часы на компьютере поставлены точно, так что время должно быть правильное, — добавила Люси.
— Чтобы уничтожить столько файлов, нужно полчаса? — поинтересовалась я.
— Нет, конечно. Достаточно нескольких минут.
— Тогда тот, кто удалял файлы, должно быть, еще и читал их.
— Обычно так и бывает. Нам нужна бумага для принтера. Минутку, я возьму из факса.
— Кстати, мы можем раздобыть отчет о полученных факсах? — спросила я.
— Конечно.
Люси подала мне список с факс-диагностикой и телефонными номерами, поработать с которым я планировала позже.
Теперь мы, по крайней мере, знали, что примерно в то время, когда Тед Эддингс находился на базе флота, кто-то проник в его квартиру и уничтожил все файлы. В компьютерах этот неизвестный разбирался не очень хорошо, объяснила Люси, потому что человек более опытный уничтожил бы также и подкаталог, после чего восстановление стало бы невозможно.
— Но это же бессмысленно. Репортер не может не позаботиться о сохранности материалов, и легкомысленным Эддингса назвать нельзя, — сказала я и, повернувшись к Марино, спросила: — А что с его ружейным сейфом? Ты нашел там какие-нибудь диски?
Он покачал головой.
— Но это еще не значит, что туда никто не влез.
— В таком случае кому-то нужно было знать коды от сейфа и охранной системы.
— Комбинация одна и та же?
— Да, он использовал дату своего рождения.
— И как ты это узнал?
— От его матери.
— А как насчет ключей? При нем их не нашли, а они должны были быть, ведь он приехал на верфь на машине.
— Рош сказал, что никаких ключей не было, — пожал плечами Марино.
«Странно», — подумала я.
— По-моему, это какие-то заготовки для газетных статей, — подал голос Уэсли, просматривавший выползавшие из принтера листки с распечатанными файлами.
— Опубликованных? — спросила я.
— Некоторые довольно старые. В одной, например, рассказывается о самолете, который врезался в Белый дом. В другой речь идет о самоубийстве Винса Фостера.[18]
— Может, Эддингс просто избавлялся от лишнего? — предположила Люси.
— Ну вот, кое-что есть, — объявил Марино, просматривая выписку с банковского счета. — Десятого декабря на его имя перечислено три тысячи долларов. — Он открыл другой конверт. — То же самое было в ноябре.
Деньги поступили также в октябре и в остальные месяцы года. Судя по обнаруженным документам, без этих весомых сумм Эддингсу было не обойтись. Только платежи по ипотеке составляли тысячу долларов в месяц, а его ежемесячные расходы по карточке достигали порой такой же суммы, и при этом в год он зарабатывал едва ли сорок пять тысяч долларов.
— Вот же дерьмо, — пробормотал Марино. — Получается, что с этими деньгами у него выходило почти восемьдесят тысяч в год. Неплохо.
Уэсли, закончив с принтером, подошел ко мне и протянул листок.
— Некролог на смерть Дуэйна Шапиро. «Вашингтон пост», 16 октября прошлого года.
Короткая заметка всего лишь констатировала, что Шапиро, работавший механиком в автосалоне «Форда» в округе Колумбия, был застрелен поздно вечером по пути из бара домой. О неосионистах в газете не было ни слова.
— Эддингс о них не писал, — сказала я. — О неосионистах писал репортер из «Пост».
— Тогда откуда у него Книга? — спросил Марино. — И почему, черт возьми, она оказалась под кроватью?
— Может, он ее читал и положил под кровать, — пожала плечами я.
— Или не хотел, чтобы ее увидели посторонние, например домработница.
— Здесь у него какие-то заметки. — Люси один за другим открывала файлы и тут же их распечатывала. — Ага, кажется, что-то интересненькое. Черт. — Текст побежал по экрану, «лазерджет» загудел и щелкнул. — Ну и ну. — Она остановилась и, обернувшись, посмотрела на Уэсли. — Здесь про Северную Корею и кое-что про Джоэла Хэнда и неосионистов.
— Что там насчет Северной Кореи? — Уэсли взял листок. Марино, закончив с одним ящиком, перешел к другому.
— Если помните, несколько лет назад неосионисты вроде бы пытались получить оружейный плутоний из одного северокорейского ядерного центра.
— Считается, что Хэнд проявляет большой интерес к атомной энергии и прочим подобным вещам, — вставила я. — Об этом и в Книге есть упоминания.
— Может быть, Эддингс собирал досье на Хэнда? — предположил Уэсли. — Готовил какую-то большую публикацию.
— Но если предположить, что Эддингс сам почистил свой компьютер, то зачем ему было это делать, если работа еще не закончена? И не странно ли, что он занимался этим именно в ту ночь, когда и умер?
— Уничтожение материалов вполне соответствует поведению человека, планировавшего самоубийство, — сказал Уэсли. — У нас ведь нет доказательств того, что он все же не покончил с собой.
— Все верно, — согласилась Люси. — Он не хочет, чтобы после его смерти кто-то увидел, чем он занимался, и удаляет все файлы. А потом устраивает так, чтобы его смерть выглядела случайной. Может быть, для Эддингса было важно, чтобы люди не думали, что он покончил с собой.
— Вполне возможно, — согласился Уэсли. — Не исключено, что он впутался в какую-то историю и уже не мог оттуда выпутаться. Такой вариант позволяет объяснить ежемесячные денежные поступления на его счет. Или, может быть, Эддингс страдал от депрессии или переживал какое-то личное горе, о котором нам ничего не известно.
— Но ведь мы уже предполагали, что уничтожить файлы, забрать диски или распечатки мог кто-то другой, посторонний, — сказала я. — И сделать это он мог уже после смерти Эддингса.
— В таком случае этот другой знал все коды и комбинации. Знал, что Эддингса нет дома. Знал, что он уже не вернется. — Уэсли посмотрел на меня.
— Да, именно так, — кивнула я.
— Что-то уж слишком сложно получается.
— Дело и правда непростое, но могу с полной определенностью сказать, что если Эддингс умер под водой от отравления цианидом, сделать это самостоятельно он не мог. А еще мне хотелось бы знать, почему у него так много оружия. Почему он взял с собой пистолет с защитным покрытием «бердсонг». Почему он зарядил его пулями KTW.
Уэсли посмотрел со своей обычной, так больно задевающей меня сейчас невозмутимостью.
— Сюрвивалистские тенденции его поведения можно рассматривать как индикатор психологической нестабильности.
— Или же он просто боялся, что его убьют, — возразила я.
Мы прошли в комнату, которую можно было бы назвать оружейной. В пирамиде у стены стояли автоматы, а револьверы, пистолеты и боеприпасы хранились в фирменном сейфе «браунинг», который полиция вскрыла утром. Помимо оружия, Тед Эддингс держал здесь дорновый пресс, цифровые весы, обрезной станок, инструмент для перезарядки стреляных гильз и много чего еще. Гильзы и капсюли лежали в ящике стола, порох — в старом ящике армейского образца. Особую слабость он, похоже, питал к лазерным дальномерам и оптическим прицелам.
— Показательно, да? — подала голос Люси, усаживаясь на корточки перед сейфом и открывая пластиковые футляры. — Я бы сказала, он не просто подвинулся, а свихнулся. Можно подумать, что собирался воевать с целой армией.
— Паранойя оправданна, если тебя действительно преследуют, — отреагировала я.
— Лично я начинаю думать, что парень просто чокнутый, — ответил Марино.
Впрочем, меня их теории не интересовали.
— В морге я почувствовала запах цианида, — напомнила я, теряя терпение. — И он не мог вдохнуть газ до погружения, потому что тогда оказался бы в воде уже мертвым.
— Запах цианида почувствовала только ты, — колко заметил Уэсли. — Больше никто. И результатов токсикологического анализа у нас пока нет.
— Хочешь сказать, он все-таки мог утонуть? — Я удивленно взглянула на него.
— Не знаю.
— Я не нашла ничего, что указывало бы на утопление.