— Нет, конечно. Я отвезла его на автобусную станцию. Джордж подсказал, как туда доехать.
— Джордж?
— Дежурный охранник. Было, наверно, около девяти.
— Значит, Рик вернулся в Норфолк.
— Я не знаю, что он сделал. Пока мы ехали, Рик говорил, что Дэнни обязательно должен появиться. Он определенно ничего не знал.
— Господи. Пусть бы он вернулся в Норфолк. Лишь бы не отправился разыскивать Дэнни. — Я вздохнула. — Будем надеяться, что его там не было.
Я представила, как Люси едет куда-то с незнакомцем, и поежилась от страха. Я снова видела голову Дэнни. Снова чувствовала под скользкими от крови перчатками раздробленные кости.
— Рик под подозрением? — спросила Люси.
— В данный момент, думаю, наравне со всеми.
Я подошла к бару и сняла трубку. Марино только-только вернулся и, едва услышав меня, выпалил:
— Мы нашли гильзу.
— Отлично. Где?
— Если встать на тропинку, что идет от туннеля, лицом вниз, то справа, футах в десяти, в кустах. Там, где появляются первые следы крови.
— Значит, выбрасыватель должен быть справа.
— Похоже, что так, если только Дэнни и убийца не шли по тропинке спиной вперед. Подонок намеревался именно убить парня, стрелял из сорок пятого. Патрон от «винчестера».
— Послушай, Марино, Люси встречалась сегодня с другом Дэнни.
— С тем парнем, что пригнал ее машину?
— Да. — Я пересказала ему то, что узнала от племянницы.
— Тогда кое-что проясняется. Эти двое ехали не вместе, но Дэнни заранее объяснил приятелю, где они встретятся, и дал номер телефона.
— Кто-нибудь может поискать этого Рика, пока он еще не пропал? Может быть, перехватить его на автовокзале?
— Позвоню в Норфолк. Звонить все равно пришлось бы — кому-то надо сходить к Дэнни домой, поставить в известность его родных. Не дело, если они узнают о происшествии из новостей.
— Его семья живет в Чесапике, — сказала я, уже понимая, что и мне самой нужно будет поговорить с ними.
— Вот дерьмо, — выругался Марино.
— Только не говори ничего детективу Рошу. И, вообще, его бы лучше не подпускать к родным Дэнни.
— Об этом не беспокойся. И, кстати, тебе бы надо связаться с доктором Мантом.
Я набрала номер его матери в Лондоне и, не дождавшись ответа, оставила сообщение с просьбой срочно позвонить. Положив трубку, я возвратилась к дивану и села рядом с Люси.
— Как дела?
— Посмотрела катехизис, но к конфирмации пока не готова.
— Будем надеяться, этот день однажды настанет.
— И голова болит.
— Сама виновата.
— Ты абсолютно права. — Она потерла виски.
— Почему ты повторяешь одни и те же ошибки? — не удержавшись, спросила я.
— Сама не знаю. Может, из-за того, что постоянно приходится себя контролировать. Все агенты в таком положении. Неделю держатся, а в пятницу срываются.
— Что ж, на этот раз ты, по крайней мере, оказалась в безопасном месте.
— А ты никогда из себя не выходишь, да? — Люси посмотрела мне в глаза. — Я, например, ни разу не видела, чтобы ты потеряла контроль над собой.
— Я просто не хотела, чтобы ты это видела. С твоей матерью такое случалось постоянно, она все время срывалась, а тебе был нужен кто-то, рядом с кем ты чувствовала бы себя в безопасности.
— Ты не ответила на мой вопрос, — не отставала Люси.
— Ты имеешь в виду, напивалась ли я когда-нибудь?
Она кивнула.
— Гордиться тут нечем. — Я поднялась. — Пойду спать.
— Так что, больше одного раза? — бросила мне вслед племянница.
Я остановилась в дверях. Повернулась.
— Люси, за свою долгую, нелегкую жизнь я много чего сделала. И я никогда не судила о тебе по тому, что делала ты. Меня беспокоит, что ты сама можешь пострадать из-за своего поведения. — Я снова мысленно отругала себя за то, что не смогла выразиться четче и определеннее.
— Ты и сейчас беспокоишься?
Я улыбнулась.
— И буду беспокоиться. До конца жизни.
Я прошла к себе и закрыла дверь. Положила на кровать «браунинг». Приняла таблетку «бенадрила», без которой не смогла бы сомкнуть глаз.
Проснувшись на рассвете, я обнаружила, что уснула с включенной лампой и последним номером «Журнала Американской ассоциации юристов» на коленях.
Я встала, вышла в холл и увидела, что дверь в комнату Люси открыта, а ее постель не разобрана. В гостиной, на диване, тоже никого не было. Я поспешила в столовую и выглянула в окно. На траве и брусчатке лежал иней. «Субурбана» на месте не было.
— Люси, — пробормотала я, словно она могла услышать. — Черт бы тебя побрал, Люси.
10
Утром я, вопреки обыкновению, опоздала на десять минут к утренней летучке, но никто ничего не сказал и как будто даже этого не заметил. Убийство Дэнни Уэбстера висело черной тучей, готовой, казалось, вот-вот разразиться мощным ливнем. Ошарашенные, растерянные, люди двигались как сонные мухи. И даже Роза, проработавшая у меня столько лет, впервые позабыла, что я пью только черный кофе.
Недавно переоборудованный, с толстыми синими коврами, длинным новым столом и темными панелями, конференц-зал выглядел бы уютно, если бы не анатомические модели и человеческий скелет под пластиковым покрывалом, напоминающие о суровой реальности обсуждаемых здесь вопросов. Окон, разумеется, не было, а изобразительное искусство было представлено портретами моих предшественников, исключительно мужчин, угрюмо смотревших на нас со стен.
В это утро по обе стороны от меня сидели помощники главного администратора и главный токсиколог из располагавшегося этажом выше отдела криминалистики. Мой заместитель, Филдинг, сидевший по левую руку, ел йогурт белой пластмассовой ложечкой. Рядом с ним расположилась новая помощница.
— Вы все, конечно, в курсе случившегося с Дэнни Уэбстером, — начала я, занимая обычное место во главе стола. — Не стоит и говорить, как эта ужасная, бессмысленная смерть сказалась на всех нас.
— Доктор Скарпетта, есть ли какие-то новости? — спросила новенькая.
— На данный момент нам известно следующее… — Я изложила все, что знала. — Судя по тому, что мы видели на месте преступления вчера вечером, Дэнни получил по меньшей мере одно пулевое ранение в затылок.
— Что насчет гильз? — спросил Филдинг.
— Полиция нашла одну, в кустах, неподалеку от улицы.
— То есть его застрелили на Шугар-Боттом, а не в машине?
— Судя по всему, не в машине и даже не около нее.
— О чьей машине идет речь? — поинтересовалась одна из сотрудниц, ассистентка, поступившая в медицинскую школу уже далеко не в молодые годы и относившаяся ко всему чересчур серьезно.
— О моей. О «мерседесе».
Она смутилась, и мне пришлось еще раз объяснять всю ситуацию. Ее следующий вопрос продемонстрировал присутствие логики.
— А не может ли быть так, что убийца преследовал цель убить вас?
— Господи. — Филдинг раздраженно поставил стаканчик на стол. — Что вы такое говорите!
— Действительность отнюдь не всегда приятна, — парировала ассистентка, демонстрируя не только логику, но и занудство. — Я всего лишь предполагаю, что если машина доктора Скарпетты стояла возле ресторана, который она многократно посещала прежде, то убийца поджидал именно ее. Или, может быть, кто-то следил и не знал, кто в машине, потому что, когда Дэнни подъехал к тому месту, было уже темно.
— Давайте перейдем к другим вопросам, — предложила я, отпив приготовленного Розой и безнадежно испорченного сахаром и искусственными сливками кофе.
Филдинг придвинул к себе листок со списком вызовов и принялся читать, как всегда, нетерпеливым тоном северянина. Не считая Дэнни, поступивших в морг было трое. Один погиб при пожаре, второй оказался заключенным с хроническим сердечным заболеванием, третьей была семидесятилетняя женщина, жившая с дефибриллятором и кардиостимулятором.
— Помимо прочего, больная страдала от депрессии. Сегодня, в три часа ночи, муж услышал, как она встает. Судя по всему, женщина зашла в кабинет и там выстрелила себе в грудь.
К рассмотрению на предмет вскрытия были представлены и другие несчастные, те, что умерли ночью от инфаркта миокарда и в автомобильных авариях. В список «отказников» я занесла пожилую женщину, очевидную жертву рака, и бедняка, проигравшего борьбу с ишемической болезнью сердца. Закончив, мы отодвинули стулья, поднялись, и я спустилась вниз. Сотрудники относились ко мне с уважением, никто не задавал ненужных вопросов насчет того, как я себя чувствую. Никто не проронил ни слова в лифте, где я молча стояла перед закрытой дверью, и в раздевалке, где мы переоделись в защитные комбинезоны и вымыли руки. Я уже надела бахилы и натягивала перчатки, когда подошел Филдинг и, наклонившись, прошептал:
— Давайте я сам займусь им. — Он сочувственно посмотрел мне в глаза.
— Справлюсь. Но в любом случае спасибо.
— Доктор Скарпетта, не насилуйте себя, не надо. Меня не было здесь, когда он пришел. Я ни разу с ним не встречался.
— Все в порядке, Джек.
Мне и раньше приходилось проводить вскрытие знакомых, и многие, как полицейские, так и врачи, не всегда относились к этому с пониманием. Они утверждали, что результаты более объективны, если этим делом занимается кто-то другой, человек со стороны. Я никогда не соглашалась с таким мнением и считала, что объективность выводов гарантируется, помимо прочего, еще и присутствием свидетелей. Конечно, я знала Дэнни недолго и не очень хорошо, но он работал под моим началом и в каком-то смысле умер за меня. Я была перед ним в долгу.
Дэнни лежал на каталке, рядом со столом, на котором я обычно проводила вскрытие, и от одного только его вида у меня перехватило дыхание. Холодный, скованный трупным окоченением, он выглядел так, словно все живое вышло из него за ночь, после того, как я оставила его одного. На лице запеклась кровь, губы были слегка приоткрыты, будто он пытался что-то сказать перед смертью. Пустые глаза невидяще смотрели через узкие щелочки век. Увидев красную скобу, я вспомнила, как он мыл пол. Вспомнила, каким он был жизнерадостным и как погрустнел, когда мы заговорили о Теде Эддингсе.