— Можем пройти в конференц-зал, — предложил он.
— Зачем? — Марино уже усаживался на стул. — Ждешь кого-то еще?
— Вообще-то, да.
Я осталась стоять, позволив себе лишь на мгновение встретиться с Уэсли взглядом.
— Вот что я вам скажу. — Бентон на секунду задумался. — Давайте останемся здесь. Подождите минутку. — Он подошел к двери. — Эмили, найдется еще один стул?
Мы сели, секретарша принесла еще один стул, и все это время Бентон с трудом сохранял видимость спокойствия. Я знала, каким он бывает, когда нужно сосредоточиться на чем-то одном и принять решение. Знала, каким он бывает, когда страшно.
— Что происходит, вам уже известно.
— Нам известно то же, что и всем, — ответила я. — Мы слушали новости по радио. Одно и то же, по сто раз.
— Может, начать с начала? — предложил Марино.
— У энергокомпании есть окружной филиал в Саффолке, — начал Бентон. — Сегодня, после полудня, оттуда выехал автобус с группой в составе примерно двадцати человек. Заявленная цель — обучающий тренинг в аппаратной Олд-Пойнта. Все мужчины, белые, в возрасте от тридцати до сорока. Все представлялись служащими компании. Им удалось проникнуть в главное здание, где находится аппаратная.
— Они были вооружены, — вставила я.
— Да. На проходной, где стоят рентгеновские аппараты и другие детекторы, они достали полуавтоматическое оружие. Погибли люди; насколько нам известно, три служащих энергокомпании, включая физика-ядерщика, который пришел туда по какому-то делу и случайно задержался на проходной.
— Какие выдвинуты требования? — спросила я. — Они сказали, чего хотят?
Уэсли посмотрел на меня.
— Вот это нас и беспокоит. Мы не знаем, что им нужно.
— Но людей они отпускают, — подал голос Марино.
— Знаю. И это нас тоже беспокоит. Обычно террористы так себя не ведут. — Зазвонил телефон, и Бентон поднял трубку. — Да. Хорошо. Пусть заходит.
Вошедший в кабинет генерал-майор Линвуд Сешнз поздоровался с каждым из нас за руку. Чернокожий, лет сорока пяти, симпатичный мужчина в морской форме, он чинно опустился на стул и поставил на пол пухлый портфель.
— Спасибо, что пришли, — сказал Уэсли.
— К сожалению, повод не самый радостный. — Генерал наклонился и достал из кейса планшет и папку.
— Мы все в одинаковом положении. Познакомьтесь: капитан Пит Марино из полиции Ричмонда и доктор Кей Скарпетта, главный судмедэксперт Вирджинии. — Уэсли снова посмотрел на меня и на этот раз не стал отводить глаз. — Они работают с нами. Доктор Скарпетта, кстати, занимается делами, которые, как мы полагаем, имеют отношение к сегодняшнему происшествию.
Генерал кивнул, но от комментариев воздержался.
Уэсли перевел взгляд с меня на Марино.
— Для начала позвольте познакомить вас с информацией, не имеющей прямого отношения к данному происшествию. У нас есть основания считать, что суда, стоящие на базе ВМС в Норфолке, продаются в недружественные страны. В их числе Иран, Ирак, Ливия, Северная Корея и Алжир.
— А что за суда? — поинтересовался Марино.
— Главным образом подводные лодки. Мы также подозреваем, что верфь покупает их у России, а затем перепродает.
— Почему нам не сказали об этом раньше? — спросила я.
Уэсли на секунду замялся.
— Не было доказательств.
— Тед Эддингс умер, когда спускался там под воду. Его нашли возле подводной лодки.
Мне никто не ответил, потом долгое время молчавший генерал Сешнз произнес:
— Эддингс был репортером. Считается, что он мог искать артефакты времен Гражданской войны.
— А что делал Дэнни? — Мне уже надоело слушать одни и те же дурацкие аргументы. — Исследовал заброшенный туннель в Ричмонде?
— Что делал Дэнни Уэбстер, сказать трудно. Но, насколько мне известно, полиция Чесапика обнаружила в багажнике его машины штык, которым, по всей видимости, и порезали ваши шины.
Я повернулась к генералу.
— Не знаю, откуда у вас эта информация, но если это действительно так, то улику, скорее всего, предъявил детектив Рош.
— Вы правы, штык обнаружил он.
— Полагаю, все, кто здесь собрался, заслуживают полного доверия, — продолжала я, глядя генералу в глаза. — В случае ядерной катастрофы заниматься мертвыми телами по закону надлежит мне. В Олд-Пойнте уже есть погибшие. — Я перевела дух. — По-моему, генерал, пришло время сказать всю правду.
Некоторое время все молчали.
— Эта верфь уже привлекла внимание КВМС, — заговорил Сешнз.
— КВМС? Это еще что такое? — вмешался Марино.
— Командование военно-морских систем ВМС. Помимо прочего, они отвечают и за то, чтобы такие вот верфи соблюдали установленные стандарты.
— В программе факса Эддингса был ярлык КВМС, — вспомнила я. — Он поддерживал с ними какую-то связь?
— Он задавал вопросы. Мы знали, чем занимается мистер Эддингс, но предоставить ему ту информацию, в которой он нуждался, не могли. Как не могли и ответить на ваш, доктор Скарпетта, запрос, направленный по факсу. — Лицо генерала оставалось непроницаемым. — Полагаю, вы и сами это понимаете.
— А что такое МАР в Мемфисе? — спросила я.
— Еще один номер, по которому звонил Эддингс. Маркетинговое агентство реутилизации. Занимается продажей избыточных запасов. Разумеется, с одобрения КВМС.
— Тогда понятно, почему Эддингс поддерживал контакты с этими людьми. Он знал, что творится на верфи, знал о нарушениях тех самых стандартов и, по-видимому, собирал материал для статьи.
— Давайте о стандартах поподробнее, — вмешался Марино. — Какие именно правила должна соблюдать судоверфь?
— Ну, например: если Джексонвилл пожелает получить «Саратогу» или какой-то другой авианосец, КВМС обязан проверить, готов ли город обеспечить условия, соответствующие стандартам ВМС.
— Это какие же условия?
— Например, есть ли у города пять миллионов на ремонтные работы и в состоянии ли он тратить еще два миллиона ежегодно на обслуживание судна. Глубина бухты должна быть не менее тридцати футов. С другой стороны, проверяющий из КВМС, возможно штатский, обязан не реже одного раза в месяц посещать место стоянки и контролировать ход проводимых на корабле работ.
— И на верфи это все соблюдалось? — спросила я.
— Мы не уверены, что контроль осуществляется гражданским специалистом, — ответил генерал, глядя мне в глаза.
И лишь тогда в разговор вступил Уэсли.
— В этом-то и проблема. Таких гражданских специалистов сейчас великое множество, и некоторые из них покупают и продают все подряд, абсолютно не принимая в расчет интересы национальной безопасности страны. Как известно, и верфью в Норфолке управляет гражданская компания. Именно она инспектирует корабли, которые продаются городам или идут на утилизацию.
— А как обстоят дела с подлодкой «Эксплойтер»? — спросила я. — Той самой, возле которой нашли тело Эддингса.
— Это субмарина класса «Зулу», оснащена баллистическими ракетами. Десять торпедных аппаратов, две пусковые ракетные установки. Строилась с тысяча девятьсот пятьдесят пятого по тысяча девятьсот пятьдесят седьмой. Начиная с шестидесятых, все строящиеся в США подлодки — атомные.
— Значит, та, о которой идет речь, — старая, — прокомментировал Марино. — Не атомная.
— Поставить на нее атомный двигатель невозможно, — ответил генерал. — Но торпеду или ракету можно укомплектовать какой угодно боеголовкой.
— Вы хотите сказать, что подлодка, возле которой я спускалась, может быть переоборудована для стрельбы ядерными зарядами? — спросила я, чувствуя, как сгущается нависшая надо мной тень страха.
Генерал слегка наклонился ко мне.
— Доктор Скарпетта, у нас нет оснований предполагать, что эта подлодка была модернизирована здесь, на территории Соединенных Штатов. Достаточно просто вывести субмарину в море, где ее может перехватить нежелательный субъект. Переоснащение можно провести, например, в Алжире или в Ираке. Но чего не могут сделать ни Алжир, ни Ирак, так это произвести собственными силами оружейный плутоний.
— И где же его можно взять? — спросил Марино. — На электростанции плутоний не получишь. А если террористы считают иначе, то мы, получается, имеем дело с шайкой недоумков.
— Сделать это на станции Олд-Пойнт действительно очень трудно, — согласилась я. — Практически невозможно.
— Такой человек, как Джоэл Хэнд, о трудностях не думает, — заметил Уэсли.
— Да, это трудно, но шанс все-таки есть, — добавил Сешнз. — После установки новых топливных стержней плутоний можно получать из них в течение двух месяцев.
— А часто меняют эти стержни? — спросил Марино.
— На Олд-Пойнте замена топливных стержней происходит через каждые пятнадцать месяцев. Но меняют не все сразу, а только треть из них. Это восемьдесят сборок или три атомные бомбы.
— В таком случае Хэнд должен был знать график, — вставила я.
— Конечно.
Я подумала о хакере, проникшем в компьютерную систему энергокомпании.
— Значит, у них был там свой человек.
Генерал кивнул.
— Мы полагаем, что знаем, кто мог дать террористам информацию. Это высокопоставленный сотрудник компании. Достаточно влиятельный человек, чтобы было принято решение разместить периферийное отделение компании на участке, примыкающем к ферме Хэнда.
— Вы имеете в виду Джошуа Хейза?
— Да.
— Вот же дерьмо, — проворчал Марино. — Похоже, Хэнд готовился к захвату несколько лет, а значит, получал откуда-то большие деньги.
— Несомненно, — согласился генерал. — Операции такого масштаба планируются годами, и кто-то их финансирует.
— Не надо забывать, — добавил Уэсли, — что для фанатика вроде Хэнда само участие в религиозной войне имеет огромное значение. Он может позволить себе потерпеть.
— Скажите, генерал, — продолжала я, — если подводная лодка, о которой мы говорим, готовится для перехода в какой-то далекий порт, КВМС может об этом узнать?
— Должен.
— Каким образом?
— Возможностей немало. Например, когда корабли стоят на приколе, их торпедные и ракетные установки закрываются поверх корпуса стальными пластинами. Средства связи и вооружение снимаются.