— Попытайся вспомнить. Женщина-экскурсовод, её звали Снежаной.
— Не помню, — тихо прошептала девочка. Затем, после длительной паузы: — Она была красивая. Очень красивая. Чем-то цыганку напомнила. Глаза чёрные.
— Она до тебя дотрагивалась?
Фролова смотрела на меня, как на умалишённого. Интересно, насколько её хватит? Когда решит выгнать меня в три шеи?
Да, моим вопросам не хватало житейски привычной логики. Но случай Ольги был в корне лишён здравого смысла.
— Точно, вспомнила, — продолжила тихо говорить Ольга. Её бледное лицо покрывала испарина. Девочка выглядела больной. — Она случайно зацепилась пуговицей за мои волосы. Но я сама виновата. Подошла слишком близко.
Уже что-то. Прикосновение. Оборванная волосинка. Энергия. Её можно запомнить, а потом выследить. Это известно любому, кто интересовался эзотерикой.
— Хорошо. Ольга, сегодня мы будем охранять твой сон. На всякий случай. Ты сильная девочка, поэтому ей тяжело сломить твою волю. А почему ты лежала в клинике? — спросил невзначай.
Фролова-старшая побледнела. На её лице выступил пот. Рука дёрнулась. Чем обусловлена её реакция? Может быть, она думает, что причина не относится к делу. Скорее всего, именно так.
— Лежала, когда мать умерла. У меня нервный срыв случился. Но я справилась. А это важно, да?
— Может быть, — ответил неопределённо.
Приятно, когда ты знаешь что-то существенное. В моём понимании, Снежана питалась эмоциями. Как и я в какой-то мере. Только она вытягивала их полностью. Заряжалась энергией самых сильных инстинктивных чувств. Дед рассказывал мне о таких эмпатах. Они не люди вовсе. Они сосуды других тёмных существ. Такое случается, когда дар отторгается организмом, и человек умирает. Если его неправильно похоронить. Тогда он воскресает и становится порталом. В нём поселяются тёмные существа. Слишком страшно, чтобы поверить? Я тоже не верил. До сих пор считал легендой. Эх, если бы дедушка был жив. Он бы помог. Он бы справился. А я слабый, и это существо легко слопает меня на завтрак.
— Отдыхай, Оля, — сказал я. — Ночь предстоит долгая.
На электронных часах, стоявших на письменном столе, без пяти двенадцать. Время замерло. Близится колдовской час. Я выпил чашек пять кофе и сбился со счёта, Шаляпин — три чашки и хотел еще, но я остановил его, сказав: "Хватит!"
Парень резался в игрушку на дорогом, купленном родителями телефоне. Меня он не доставал, Ольгу тоже не мучил. Терпеливо ждал, сидя на табуретке. Я строил планы. Один краше другого. Ангелина дремала в кресле. Охранника всё это время где-то носили черти, но пару минут назад он пришёл и теперь курил на балконе. А так всё шло тип-топ. Я расслабился и совершенно не был готов к тому, что произойдёт позднее.
Вырубилось электричество. Резко, внезапно. С тихим "хрусь", словно сломалось лезвие бритвы. Кто-то закричал. Может, охранник? Затем всё стихло. Я позвал:
— Эй, всё нормально? Отзовитесь! — И сам испугался своего голоса. Такой тихий.
Еле слышное бормотание:
— Андрей, помоги, я не могу подняться.
Ольга. Слава богу, жива.
Вспомнил про телефон. Достал из кармана джинсов. Чёрт возьми, батарея разряжена. "Ааа!" — уже вопил внутренний голос.
— Оля, ты на кровати?
— Да, — прошептала.
И вдруг в воздухе замерцала белая дымка. Опаньки. Темнота — и вот это. Светилось напротив окна. В дверь забарабанили, а я думал, как бы отвесить шторы. Мысль включить свет даже не приходила в голову. Наверное, подсознание знало, что это было бы зря.
— Ангелина, Оля, вы в порядке?! — кричал охранник, стоящий за дверью.
По именам. Без официальности. Словно член семьи. И почему он просто дверь не откроет? Усмехнулся собственным мыслям. Всё складывалось не в нашу пользу. Дверь удерживало то, что скрывалось в дымке.
— Ломай дверь! — закричал я.
Дымка приблизилась.
Повеяло на меня от неё холодом могилы и стылой земли. Я рассмотрел контуры женской фигуры. На меня она не обратила внимание. Даже скорость не снизила.
Послышались глухие удары, сильные. А потом лёгкий треск — и тишина. Дверь не поддавалось. Сделана на совесть, дубовая.
— Держись, Оля! Будь храброй, слышишь? Не паникуй!
— Спаси меня, Андрей! Пожалуйста! Я встать не могу!
Бросился к кровати. Споткнулся. Упал через чьё-то тело. Видно, рыжий Шаляпин — мёртвый. Только не это! Скорее всего, спящий.
Крик пронзительный и жуткий:
— Нет!!!
И свист ветра. Запах тлена и стылой воды.
Ощущения сыграли злую шутку. Я потерял ориентацию в пространстве. На полу наткнулся на книгу, схватил и закричал, бросив её в существо, стоявшее возле кровати и наклонявшееся размытой фигурой всё ниже и ниже над Ольгой.
А я ничего не чувствовал. Её мысли и эмоции были скрыты. Только мой собственный страх клокотал в горле. Мой страх, леденящий ужас Ольги и безысходность.
Шлепок. Книга попала во что-то. Тишина, а потом книга пролетела сквозь существо, ударившись о стену. Раздался голос, наполненный яростью и нестерпимой злобой:
— Ты, жалкий щенок… Не смей мешать мне!..
Мне явно удалось отвлечь ее. Это хорошо.
Дымка дёрнулась, затем, словно передумав, поплыла ко мне. Оля поднялась с кровати. А я видел свой самый страшный кошмар наяву. По-видимому, мой страх пришёлся твари по вкусу. И всё же…
— Ты не получишь её! — сказал, сам поражаясь своей уверенности.
Дверь с грохотом стукнулась о стену. Вспыхнул резкий жёлтый свет крупногабаритного фонарика. Шелест — и тварь исчезла. Я забыл, как дышать. Глаза слезились. Не поверите, но я был несказанно рад появлению охранника.
Что-то щёлкнуло, и свет включился, словно по волшебству. Застонал на полу Шаляпин.
— Какого черта тут происходит? — спросил охранник, чертя фонариком световые круги, злобно глядя на меня и явно считая во всём виноватым.
Я рассмеялся. Мой смех подхватила Ольга, подошедшая ко мне и крепко обнявшая сзади.
— Спасибо. Спасибо! — безостановочно твердила она, но я знал — это временная передышка.
— Давайте так, — привлёк я внимание всех, остановив охранника, намеревавшегося взять меня за шкирку и вытурить вон, пока хозяйка окончательно не проснулась. — Так, полегче, мужик. Избавишься от меня — и Ольге конец. Из всех в этой комнате только Ольга и я не заснули. А ты вообще ничего не сделал.
Он покраснел. На шее вздулись жилы. Ещё чуть-чуть — и он бы кинулся на меня. Ангелина, вовремя проснувшись, резко сказала:
— Он прав, Павел. А ты, — глянула на него, — лучше сядь.
— Вовка, звони отцу, — сказал я, обращаясь к рыжему. Парень был бледный. Веснушки казались кляксами.
— И что я ему скажу? Я же сказал, что ночую у друга.
— Я с ним поговорю, — уверила его Фролова. — Ты давай, звони.
Две минуты мы ждали, пока отец Шаляпина поднимет трубку.
Заспанный голос полковника милиции напоминал рычание медведя.
— Если это шутка, сынок, тогда… — прозвучало зловеще.
Не договорил, Фролова вмешалась:
— Полковник. Вас беспокоит Фролова Ангелина. Ваш сын сейчас у меня дома. Не беспокойтесь, ничего страшного. Он помогает мне в одном деле. Куда влез ваш сын? Успокойтесь, да, прошу вас. Да, я та самая Фролова. — Её голос стал мягче. Значит, полковник понял, с кем имеет дело. — Окажите мне услугу. Это будет стоить денег? Не проблема. Называйте сумму. Мне нужен адрес и телефон женщины, работающей экскурсоводом в музее этнографии на Первомайской 42. Как зовут? Стропилова Снежана.
— Срочно?
— Да. Буду ждать.
— Он приедет? — испуганно спросил растерянный Вовка. Посмотрел бы в зеркало. Уверенности в себе как ни бывало.
— Нет, твой отец перезвонит. А он торгаш, ты знаешь, Андрей? — констатировала Фролова.
«Догадываюсь», — подумал, неопределенно пожимая плечами. Надо было сразу обратиться к нему за помощью через Фролову, конечно. Меня бы полковник выставил бы вон, как шута. Да, признаю, я горе-сыщик, лоханулся. Вот блин.
На споры времени не было. Я сказал:
— А теперь все собираемся и едем к Снежане. Будем брать с поличным.
От собственных слов стало смешно. Но моё лицо сохраняло бесстрастность, а тон был уверенным. Хотя меня реально трясло, и даже пришлось сжать пальцы в кулак.
Возражения были. Охранник что-то рычал. Возможно, так зашифрованно и непонятно он выражал, как будет со мной расправляться в случае моего провала. Вовка просился домой. А я, не в силах терпеть, рявкнул:
— Едем все! Кто знает, на что способна Снежана. Тем не менее, лучше напасть первыми. Есть шанс застать женщину врасплох.
Оля и Ангелина поддерживали моё решение взглядом. Шаляпин испуганно жался, переглядываясь с Павлом. Когда мы собрались, на часах было четыре часа утра.
Возле подъезда стояла "тойота королла". Тёмно-синяя, практически чёрная на фоне белого снега. Ветер стих. Было очень красиво: снег покрывал белоснежным ковром асфальт и дорожку. Тучи рассеялись, и на тёмном небе кое-где пятнами рассыпались звёзды, мерцающие серебром. Такое утро идеально подходило бы для завершения свидания. Чашечка кофе на завтрак и долгий сон. Но, я отвлекаюсь: недосып и всё такое…
Ольга опиралась на моё плечо. Ангелина держалась рядом. Павел и Костя, похоже, сговорились. Наверняка Шаляпин чувствовал себя в безопасности, скрываясь за крепким плечом охранника и верным "Макаровым" в его кобуре на бедре.
Навигатор проложил маршрут, и мы поехали. А я всё пытался вспомнить, что рассказывал дед мне в далёком детстве. Тогда я думал, что это сказочки-байки, но сейчас жалел, что пропускал всё мимо ушей. Ах, если бы знать её слабое место. Ах, если бы сожаления были лошадками, тогда бы мы все верхом ездили.
Добрых сорок минут провели в дороге — и это на ста километрах в час. Благо в такую пору пробок нет и лишь рассеянно мигали светофоры. Кое-где проезжала снегоуборочная техника… Круговерть поворотов. Затерянный двор. Полуразрушенные здания, обнесённые высоким забором. Пустырь и овраг — и вот её дом. Одинокий, двухэтажный. Обшарпанный в свете фонарей. Свет не горел в окнах. Только ветер завывал, зловеще и гулко, словно голодный зверь…