— И бастардом меня не признавали, — продолжила я, чувствуя, что голос дрожит, а краснеют даже уши. Сердце в груди от стыда заколотилось быстрее. Мне это очень не понравилось, но я знала, что он слышит мое волнение, а значит так нужно.
— Лура, простите мне мою грубость, но нечто подобное я и предполагал.
Я втянула голову в плечи, зажмурилась для храбрости и спросила:
— Возможно вы не знаете, где здесь можно найти работу на выходные?
— Хм…
Я вскинулась и поспешила добавить:
— Только приличную!
И тут же покраснела еще больше, потому что поняла, как грубо это прозвучало. Но для меня, как для девушки это было важно. Я едва не плевалась, разыгрывая из себя провинциальную девственницу, и мысленно радовалась тому, что сейчас моя тень лишена возможности волеизъявления. Если бы эта заноза могла высказаться, маскировке деда пришло бы полное упокоение.
Я кожей чувствовала, как посмеивается и умиляется мне воин. Я бы тоже посмеивалась, но к сожалению образ требует от меня совершенно определенных действий. Я понимала, как глупо давить на жалость с эльфом, мне от самой себя было тошно потому, что эта гордая раса признает силу и стойкость духа, а не скромность и попрошайничество. Меня учили вести себя совершенно по-другому с представителями этого народа. А на деле вынуждена разыгрывать скромницу и унижать себя…
Анжей аккуратно взял меня за плечи и чуть развернул к себе. А что я? Выразительно вздрогнула и подняла на мага глаза.
— Я никогда бы не подумал предложить что-то способное вас опорочить, лура! — убежденно сказал он. — Прошу вас, успокойтесь. Не стоит так переживать. Вы правы, у меня есть одно место, которое вам может подойти.
Он выпрямился и устремил взгляд куда-то мне за спину, вдаль. Скорее всего, высматривает время на сторожевой башне. Затем снова чуть склонился ко мне, заглядывая в глаза, а я в этот момент задумалась: это как же его жизнь поломала, раз представитель одной из самых гордых рас вот так склоняется для простой человечки, полукровки, к тому же темной?!
— У меня заканчивается смена в пять вечера, лура. Приходите примерно к этому времени к воротам Школы, — он кивком указал на малоприметные ворота шагах в пятидесяти от нас. — Я покажу вам это место. Если все понравится и устроит, то будете работать.
Я обрадованно кивнула и расплылась в счастливой улыбке ребенка, которому купили большую карамель на ярмарке. Мы еще минуту раскланивались, и я направилась к воротам. Этот вход на территорию Видьят не был главным. Поэтому и ворота были рассчитаны только на небольшой экипаж. Я просочилась в приоткрытую калитку одной из створок. За ней шла широкая мощенная дорожка из серого камня. Вдоль нее были разбиты клумбы и росли многочисленные постриженные кустарники. За кустарниками, по обеим сторонам дорожки раскинулись заросли старого милорна. А вот за всем этим великолепием виднелись крыши корпусов.
Я замерла, открыв рот от изумления. Милорн не простое дерево, как дубы или ели. Эти не могут существовать без постоянного магического ухода. А здесь, только на этой тропке больше сотни старых деревьев. Сквозь темно-зеленую листву кое-где пробивались большие фиолетовые бутоны скорого цветения. Кроны шуршали в такт ветру и собственной беседе. Где-то в зарослях кто-то возмущенно пискнул, с другой стороны мужским голосом стали браниться, потому что дерево отвесило пендаля кому-то из учеников. Я стояла и не могла поверить в то, что вижу. Даремор при всей свей любви к растениям смог вырастить только пять милорнов, а новых членов они в свою рощицу не принимали и никого кроме Даремора не подпускали, даже дедушку. А тут, в Школе, их так много и они почти мирно сосуществуют с разумными. Красота!
— Чего застыла, как вкопанная! — донеслось до меня.
Я повернула голову и встретилась с уставшим лицом ученика в мантии. Судя по лучам вокруг герба Школы, он был с четвертого курса. Высокий, явно тренированный, что бросалось в глаза даже через достаточно просторную мантию. Явный человек. Его глаза едва заметно сверкнули, переходя на второе зрение, чтобы рассмотреть, кто же я такая. Чем опытнее становится маг, тем менее заметен этот переход. Правда, к артефактникам это правило не имеет отношения. Мы легко определяем основные параметры каждого, кто находится рядом с нами. Это на уровне инстинкта. Маленький, весьма сомнительный бонус расы. С другой стороны, мы всегда видим, когда читают нас или кого-то еще. Если прочим для этого нужно смотреть в глаза собеседника и иметь, что называется наметанный глаз, то нам ничего из этого не нужно. Мы просто знаем.
— Поступающая? — чуть удивленно спросил он. — Но набор адептов уже закончился.
— Здравствуйте, господин, — поздоровалась я и чуть поклонилась. Судя по манерам, этот парень из людской знати, как ни печально, но только они имеют такое полное отсутствие представлений о приличиях. — Меня уже зачислили.
Я, поспешно и старательно краснея, принялась рыться в мешке. Достала грамоту с печатью и энергослепком, котором уведомили Веселину Ристит о поступлении. Парень весьма бесцеремонно подцепил меня под локоть и отволок чуть в сторону от ворот, ближе к клумбам. Первым моим порывом было сломать ему эту руку. Вторым завизжать, потому что я девушка простая, а тут какой-то мужик руки тянет. Н-да, стала замечать большие минусы от двух личностей в одной голове. Мастер Ратри перестарался, и у нас с этой полукровкой слишком разные подходы ко всему получились.
Внутри меня на поверхности сознания были чувства, мотивы и эмоции луры Ристит. Глубже под ней располагалась уже госпожа Ратри, которую учили гордости и чести, учили этикету и правилам поведения всех рас, потому что артефактор — достояние всеобщее, пусть и подданство у меня имперское, и воевать я буду за нее. Конфликт этих двух позиций превращал меня во что-то странное…
Я послушно отковыляла в уголок, выудила наконец скрученную грамоту, протянула ее смотрителю. Парня, видимо, в наказание поставили бдить за первогодками. Тот вчитался в пергамент — и его глаза полезли на лоб. Он совершенно ошалело уставился на меня, несколько секунд пытался что-то сказать, потом потрясенно все-таки выдал:
— Полукровку зачислили на Первый Поток?! Артефактор!?
Я чуть склонила голову, невольно подражая Даремору в его искусном умении слуги, и не нашла ничего лучше, чем просто кивнуть. Смотритель моргнул, потом быстро ринулся наговаривать информацию в маленький кристалл. Артефакт, закрепленный на большой медной броши не был плодом стараний артефактников. Простой кристалл связи на близких расстояниях. Все время, пока он ждал ответа, я скромно смотрела на носки своих сапог.
Дочь рабыни, которой не раз приходилось работать горничной во дворце хозяина матери, лура Ристит, все-таки не была рабой в прямом смысле этого слова, но и поднимать глаза на практически выпускника не посмела. Во время короткой паузы я заметила одну странность: я не думала, как должна себя вести девушка моей биографии и происхождения, а просто делала. Пергамент Души прекрасно выполнял свою работу, и во мне в такие моменты как этот оставалось крайне мало от последней из благородного рода.
Келлем чувствовал торжественность момента и пугливо жался к ногам за моей спиной. А я незаметно, из-под ресниц, оглядывала простор Школы. Вокруг, правда на значительном расстоянии от далеко не парадного входа, сновали разумные в мантиях разного покроя и цвета. Для большинства учеба уже начата и никто не придавал большого значения незаметным вратам и новенькой у них. У меня не было страха перед Видьят. Короткий утренний, но очень результативный разговор с дедом вправил мне мозги. И остатки обиды от его слов пропали, когда я заметила тройку оборотней. У меня не было острого зрения, я скорее их просто почувствовала, как темный темных, но все равно удержалась от дрожи. Если бы мне кто-нибудь сказал, что я не буду дрожать при виде оборотней, я бы не поверила, но я смогла подавить страх. Это оказалось просто, глубинный вбитый в меня ужас сейчас оказался податливым и мягким, управляемым. Нет, я не перестала опасаться представителей этой расы, но сейчас их наличие рядом со мной не вызывало желание броситься прочь с криками, что не могло не радовать. Еще не начала учиться, а уже расту над собой. Так за годы обучения дорасту и до одобрения самого Синего Дракона.
Юноша дождался ответа от кого-то невидимого, все еще шокированный мной, вернул пергамент и достаточно вежливо направил меня прямо к Главе Северной Видьят, мол, тот сильно жаждет меня лицезреть пред своими очами. Смотритель так же сообщил, что приемная Главы располагается в главном корпусе.
Я снова кивнула, активно заливаясь краской смущения и страха, поблагодарила и двинула по самой широкой аллее вдоль милорнов. Время двигалось, и солнце уже припекало. Не смогла сдержать саркастичной усмешки, когда отошла от ворот метров на сто. Смотритель не объяснил мне куда и как идти, не сообщил имени Главы, не дал никакой информации. Если бы я действительно была девушкой из низшего сословия, то случился бы большой конфуз при попытке выведать хоть что-то у этого шибко умного мальчишки.
Однако, морок, пусть и от Пергамента Души, это всего лишь морок, легкий флер обмана. За ним же я Ратри, а с некоторых пор это стало звучать для меня особенно гордо; к тому же я совсем не дура. Всю неделю, что собиралась на обучение, я не только скидывала в чемоданы платья, а изучала и заучивала всю доступную простым смертным информацию о Северной Видьят. Школа хоть и была полузакрытого типа, но не являлась военной, а значит о ней было известно многое. Я легко нашла карты разных времен в библиотеке нашего поместья и выучила расположения корпусов, тренировочных площадок и прочего, потому и местоположение приемного кабинета Главы знала.
Центральный корпус не был ни самым большим, ни самым известным в Видьят, зато был самым старым. Именно с него началось основание Школы. В нем располагались огромные залы, рассчитанные на прием всех студентов сразу, и кабинеты Совета Танаров, и приемные для проведения вступительных экзаменов, даже имелся целый этаж для приезжающих родственников. Ну, и, конечно, все кабинеты Главы Школы, коих, по одним данным было три, по другим — аж шесть, тоже были в центральном корпусе, который находился примерно в пятистах метрах от центральных ворот Школы. Красивый, старинный замок из белого камня, как и стены, окружающие Видьят. Я много видела изображений этого корпуса. Его использовали и в качестве печати на документах, и в большинстве гербов Видьят.