— Я не знаю, что вы сделали, но… Поймите, лура, я понимаю, что не имею права просить вас о прощении для него. Понимаю, но он — мой наставник. Волк, не бросивший меня в самое трудное время моей семьи. Я не мог не попробовать вымолить у вас прощение для него! Умоляю, простите его, избавьте…
— Молчи! — я подняла руку. — Ты можешь толком объяснить, что случилось за несколько часов такого, что ты бросился меня искать по запаху?
Лис пару мгновений внимательно всматривался в мои глаза, а потом как-то обессиленно присел рядом на лавку и выдал:
— Он умирает, лура, и я знаю, что это действие вашей магии.
Второй раз отвисла челюсть, а потом я почувствовала, как на голове зашевелись от страха волосы.
— Где он? — я вскочила на ноги. — Вы сообщили лекарям? Он у целителей?
— Нет, Марк запретил обращаться к ним, а пока в нем есть жизнь — никто из стаи не ослушается приказа.
Я только отмахнулась и быстро пошла по тропинке.
— Где он?
— В убежище, — как-то сдавленно ответил парень, нагоняя меня.
— Веди!
Мы практически выбежали на главную аллею. В голове метались самые разные мысли. От желания: придушить дракона, если это все-таки он достал оборотня. До желания: прямо сейчас вызвать тень — и сорвать, ко всем исчадьям Инферно, всю свою маскировку. Столько трудов, столько сил было вложено в артефакт. А еще, набатом в голове билась мысль, что это я виновата, я опять что-то не учла в своем плане и упустила драгоценное время на пространный треп с магами, девушками, драконами и вампирами.
— Я ничего не делала твоему альфе! — твердо сказала я. — Быстро, коротко и по существу, что случилось после нашей встречи?
— Ему стало нехорошо, лура, почти сразу после того, как мы ушли. Так плохо, что уже через пару часов он уже не вставал. И становилось все хуже и хуже. Сначала лихорадка, а потом началось магическое истощение… Это правда не вы, не ваши чары?
Я выругалась. Нет, не имеет смысла разговаривать с этим волком. Почему Марк не соизволил обратиться к лекарям — мне, тоже было понятно. Без щитов и собственной маскировки всем станет ясно, что в его теле слишком много чуждой ауры, которой у оборотня просто быть не может. А его ошибка ляжет несмываемым пятном на стаю. На всех волков, которые примкнули к нему. На душе стало тепло от понимания, что этот мужчина может и был глупцом, но уж точно не подонком. Он заботился о своих, как и должен вожак зверолюдей. А значит, чутье не подвело.
В голове расцвела очевидная догадка того, что все-таки случилось с волком. А от понимания, всей опасности и собственной глупости в душе вспыхнул гнев.
Мы бежали долго. Достаточно скоро отдалившись от основных широких аллей и переместившись на тонкие, почти незаметные тропки. Скоро в зарослях парка пропали и корпуса факультетов, а тропки окончательно размыло в грязевую кашу. Я не сразу сообразила, что эта часть Школы отгорожена многочисленными заклятьями. Тут были и плетения для отвода глаз, и сигналки, и слабые боевые заклятья. Мой проводник легко огибал выставленные ловушки, а я старалась наступать с ним след в след, потому что привлекать внимание к стае молодых оболдуев мне не хотелось, так же как и Марку. Пока бежали, я мысленно перебрала все знакомые мне заклятья исцеления и все силилась понять, что же случилось?
Школа была так стара, что тут имелись не только территории, нанесенные на карты, но и многочисленные тайные ходы, подземные переходы и укромные уголки. Оборотни, как и вампиры, склонны к скрытности и клановости, но оборотни особенно тяготеют к укромным уголкам. Марк, наверняка, подозревая, что может умереть, сделал все, чтобы скрыть свои слабости. В воздухе хорошо чувствовались стирающие следы, совсем свежие чары. Когда мой проводник резко повернул в заросли темного кустарника, я едва не рухнула в грязь, попытавшись так же резво повторить его маневр. Поскользнулась, и с трудом удержав равновесие, почувствовала, как заныла правая нога.
Мы выбрались на большую поляну, хорошо перерытую звериными лапами. В стороне стоял почти разрушенный одноэтажный дом, с провалами окон и рухнувшей крышей. Когда-то это место было чьей-то лабораторией или зверинцем, а сейчас логовом дурных волков.
Лис легко запрыгнул в одно из окон и подал мне руку. Мы прошли к противоположенной стене и волк, поглядывая на меня блестящими звериными глазами, прошептал заклятье. Морок спал, открывая проход в подвалы забытого здания. Я без приглашения прошла первой и постаралась быстро спуститься, насколько позволял полумрак и нарастающая боль в подвернутой ноге. Пришлось обезболить растянутую лодыжку.
Логово оказалось просторным нижним этажом добротной кладки, из-за чего я уверилась, что когда-то это была алхимическая лаборатория Второго Потока. Здесь не было влажно, а в воздухе неуловимо пахло магией. Стены большой залы, по размерам не сильно уступающие общей тренировочной арене, были украшены многочисленными светильниками с тусклым белым сиянием. Я ошарашено замерла, оглядывая многочисленные плоские спилы, явно созданные магией земли, устланные шкурами. Это было не просто укромное место, коих, на территории Видьят у этой стаи немало, а место для отдыха. Здесь явно не проводились тренировки. Только шкуры и плиты для отдыха в звериной форме.
— А где все? — удивленно спросила я. Быть не может, чтобы стая не знала про состояние своего альфы.
— На учебе, — буркнул, спускающийся за моей спиной, волк. — Приказ… Он не пожелал, чтобы стая была рядом. Особенно, когда Карла, она у нас знахарничает с детства, попыталась его исцелить. Разгневался — и отослал всех отсюда.
Я кивнула.
— А ты, значит, ослушался?
Лис сверкнул глазами, но стиснул зубы и отвернулся.
Привкус моей магии я уловила почти сразу. И непроизвольно скривилась от подтверждения опасений. Бросилась на источник такого знакомого и такого ненавистного мне аромата, который никто из волков просто не смог бы уловить. За одной из опорных колон, в темном углу, подпирающих высокий потолок, было устроено очередное ложе из шкур и подушек.
В свете тусклого кристалла на мокрой от крови и пота шкуре лежал Марк, хотя узнала я его только по аккуратной бородке.
За моей спиной сдавленно охнули, но прежде чем обезумевший младший бросился к своему вожаку, я запустила заклятье сна. Парень даже не успел понять и буквально влетел в круги вспыхнувшей магии. Издал какой-то невнятный звук и осел на пол в глубоком сне.
Посмотрела на волка, который настолько привязан к своему альфе, что переступил через звериную гордость и силу его флюид при приказе. Присела на корточки у его головы и почти без усилий провалилась в его разум. Быстро стерла последние изменения его вожака, который тот, все-таки успел увидеть, и встала.
— Тень! — приказала я.
Черный сгусток отделился от пола и вытянулся каплей, вставая передо мной.
— Его, — кивок в сторону спящего, — в угол и укрыть. Шкуры убрать.
Пока послушная тень выполняла поручения, я присела на краюшке каменного ложа и принялась рассматривать грозного убийцу и шантажиста. Марк сейчас не выглядел тем красивым и злобным чудовищем, которым так уверенно предстал передо мной в беседке. Он вообще не выглядел человеком, да и волком тоже.
Мужчина застрял в какой-то жуткой, движущийся вариации промежутка между двух форм. Нагое тело без шерсти, но череп по-звериному выдвинут чуть вперед, что в сочетании с халеной бородой, смотрелось удручающе. На руках когти, а ноги неестественно длинные с волчьими ступнями, когда пятка намного выше и дальше от пальцев, чем у человека. Мужчина беззвучно хрипел, дышал прерывисто, а на коже вместе с потом проступали и кровавые капли, смешиваясь бурой коркой на синюшной коже. Под кожей бугрились и опадали беспрестанно меняющиеся мышцы и кости. Будто тело, никак не могло выбрать: каким ему быть, и какую форму, из двух, выбрать.
Повинуясь моему мыслеобразу, под телом волка раскрылась пентаграмма обезболивания, потом похожим заклятьем расслабила мышцы и заставила сердце, готовое в любой момент разорваться от нагрузки, успокоиться. Потом пришлось повторять цепочку снова и снова. Только через четверть часа и уйму магии процесс разрушения удалось остановить. И только, когда рваное дыхание волка стало равномерным и плавным, я позволила себе улыбку.
— Эко тебя корежит, страшный зверь!
Марк приоткрыл глаза и посмотрел на меня мутными разными зрачками. Один глаз у волка был вполне человеческим, а вот второй уродливой вариацией незаконченной трансформацией в зверя, и лопнувшими от напряжения сосудами.
— Ты… что ты здесь делаешь? — то ли прохрипел, то ли прорычал альфа.
Я опустилась на колени, чтобы ему было удобнее смотреть мне в глаза.
— Пришла, — пожала я плечами с грустной улыбкой. — Ты уже понял, что тебя убивает?
Я положила руку ему на грудь и принялась восстанавливать разодранные магопотоки в теле.
Мужчина всмотрелся в мои глаза. Я не стала его мучить — и открыла одну из внутренних иллюзий. Марк сначала ничего не понимал, потом его зрачки расширились, а из груди вырвался изумленный возглас.
Я только и могла еще раз невесело улыбнуться и восстановила внутренний маскировочный щит.
— Быть не может… Мертвая душа…
— Как видишь, — я запустила еще несколько заклятий на восстановление, не отрываясь от работы с его даром. — И не «Мертвая душа», а «Белая Пелена». Ты же почти выпускник уважаемой Школы, как можешь употреблять деревенские названия…?
Я укоризненно покачала головой.
Марк устало прикрыл веки.
— Значит, это все…
— Ну, зачем же так сразу? — возмутилась я. — А как же стая?
Марк ухмыльнулся.
— Я знаю, что это за проклятье, девочка. Не стоит меня успокаивать…
— Нет, представления не имеешь, — уверенно парировала я.
Волк открыл глаза. И в его уже совершенно человеческих глазах появилось то самое выражение, которое я часто видела в глазах слуг поместья, некоторых танаров и немногих знакомых, которые были посвящены в тайну. Жалость… слабая, ничего не значащая жалость, без каких либо сильных примесей. Без скорби, без сострадания, без желания помочь, без понимания, просто легкая грусть. Терпеть это не могу!