– Скоро мне исполнится восемнадцать, и я уйду от матери на фиг, – сказал перед Новым годом подруге Никита.
– Куда? – резонно спросила Ника.
– Будем в гараже жить, – улыбнулся любимый.
– Там холодно, – поежилась девочка. – Вот бы Тонька умерла! Нам бы квартира досталась.
– Мать ничем не болеет, – пригорюнился Никита, – даже насморка у нее не бывает.
– Не повезло, – расстроилась Ника.
Но недавно Никита сказал Веронике:
– Скоро у нас будет куча денег!
– Сами нарисуем? – захихикала девочка. – Отпадно!
Кириллов приложил палец к губам.
– Тише. Не кричи. Мне пообещали заплатить за работу.
– Что делать надо? – оживилась Ника. – Листовки раздавать? Часы на дороге впаривать? В «Быстроцыпе» бургеры продавать? Все уже перепробовали, миллиона не отвалилось.
– Велено Тоньку кое-чем угостить, но это секрет, никому ни слова, – предупредил Никита.
– Зачем ее угощать? – не поняла подруга. – И неужели за это бабло дадут?
Никита притянул Нику к себе и зашептал ей на ухо:
– Тонька одному мужику досадила. Он рассказал… Ладно, тебе это знать не надо. Здорово мамашка его достала! Умрет она, нам квартира и деньги достанутся.
Ника испугалась. Да, она сама желала, чтобы Антонина Михайловна долго не задерживалась на этом свете. Но одно дело – проклинать противную скандальную тетку, и совсем другое – убить ее.
– Не надо! – пискнула Малышева.
– Почему? – спокойно спросил Никита.
– Нехорошо это, – ответила Ника. – Поймают – посадят.
– Менты не захотят разбираться со смертью простой бухгалтерши, – парировал Кириллов, – и не смогут никого поймать. Мне мужик объяснил: они подумают, померла Тонька от инфаркта. И че? Тыщи людей от сердца откидываются. Зато нам квартира и деньги отойдут. А ей так и надо, есть за что. Сука она!
– Откажись, – ныла Ника, – мне страшно.
– Футболисты не плачут! – провозгласил свой любимый лозунг Никита. – Поздно, мне аванс дали. Триста евро. Пошли гулять.
Никита был нежадным – сводил любимую в кино, а потом купил два мобильных телефона и симки с самым дешевым тарифом.
– Когда ты ее будешь… того? – поинтересовалась Ника, когда они вернулись в гараж и освоили новые сотовые.
– Скоро, – сообщил кавалер.
– Ой, не надо… – начала новый раунд уговоров Ника.
– Самому плохо! Когда с тем мужиком говорил, все круто выглядело, а сейчас как-то страшно. Нехорошо мне… Лучше заткнись! – обозлился юноша. – Мне Тоньки с нравоучениями хватит.
– Ты меня не купил, поэтому не командуй, – огрызнулась Малышева.
Слово за слово, молодые люди поругались, и Ника убежала. Девушка обиделась на Никиту и решила выдержать паузу. Она не посылала ему эсэмэсок и твердо намеревалась не звонить милому. Малышева отлично знала: только дай слабину, разреши себя назвать дурой, проглоти обиду, и в следующий раз Никита распустит руки. Ника с пеленок жила в бараке и навидалась «семейного счастья»…
– Идиотки кругом, – излагала она мне сейчас свои жизненные принципы. – Муж ей нос сломает, а она уроду утром водку на опохмел выставляет. Со мной это не пройдет. Первая на поклон не потороплюсь. Мы с Никитой и раньше ругались, больше недели он никогда не выдерживал, прибегал с шоколадкой. Мне и в голову не приходило, что он… ну… короче, что и правда убьет мать.
– Когда ты встречалась с Кирилловым в последний раз? – спросила я.
– Пять дней назад, – отрапортовала Ника. – Чесслово! Можете проверить.
– Мне это удастся? – усомнилась я. – Ты прогуливаешь занятия, вот здесь сомнений нет. В классном журнале против фамилии Малышева сплошные значки отсутствия.
Ника опустила глаза.
– Я записалась в школу стриптиза. Могу дать адрес. Я там с утра до ночи по ускоренной программе занималась. Вчера сдала экзамен, меня в клуб взяли, начну деньги зарабатывать.
– А медучилище? – удивилась я.
– За фигом мне оно? – пожала плечами Ника.
– Стоило ходить, чтобы бросить… – неодобрительно покачала я головой. – Все-таки надо получить профессию. Мне в свое время не удалось закончить институт, и я очень жалею об этом.
– И че потом? Делать за копейки клизмы старухам? – фыркнула Ника. – Не для меня это. В медучилище я пошла, чтобы мать родительских прав не лишили. Есть у нас одна падла в коридоре, шипела мне в спину: «Скоро избавимся от тебя, заберут от родительницы в приют». В школе учителя на меня когти точили, пришлось в училище устраиваться, чтобы претензий не было. Я за партой сижу, мама – уборщица в супермаркете, она меня воспитывает. Какие приюты? Я давно в стриптиз-класс собиралась, но туда только совершеннолетних берут. Я очень просила, чтобы за три месяца до дня рождения меня оформили.
– Где же ты деньги взяла? – упорствовала я. – Бесплатно уроки танцев не дают.
Но у Ники на все имелся ответ:
– Они в кредит обучают, отработаю выступлениями. В танцклассе много таких. А хотите, тайну открою? Не бойтесь, она хорошая. У меня сегодня в полночь первое выступление. Девчонка, которая мне про стриптиз рассказала и в студию привела, объяснила, что правильная танцовщица за ночь полторы штуки евро имеет. Чаевыми делиться надо, но все равно много остается. Сразу я столько не заработаю, но со временем обрасту постоянными клиентами. Мадонна предупредила: «Главное, не спорь с мужиками, сварливых им дома хватает. В клубе ты зайчик-персик-пупсик-конфетка». Ох, у меня столько планов! Импланты в грудь вставлю, как у Мадонны.
– Кто такая Мадонна? – задала я вопрос.
– Девушка, которая меня к стриптизу приобщила, – важно ответила Ника. – У герлы всегда псевдонимы. Я, например, Миледи. Слушайте! А че с квартирой Кирилловой будет?
Резкая перемена темы меня удивила.
– Понятия не имею. Если не отыщутся наследники, наверное, отойдет государству.
Малышева ударила себя кулаком в грудь.
– Чего их долго разыскивать? Я наследница. Мы с Никитой хотели расписаться. Я ему жена.
– Не уверена, что гражданская супруга имеет права на собственность, – пробормотала я. И схватила оживший сотовый.
На экране высветился номер Юры. Хотите узнать, как к вам на самом деле относится человек? Посмотрите, под каким именем вы записаны в его контактах. Шумаков у меня «Мишка Гамми».
– Приехали. Вы где? – деловито спросил майор.
Как я и предполагала, к гаражам вела дорога, через забор детского сада вновь лезть не пришлось.
Когда мы с Никой дошли до места, откуда начинался длинный ряд гаражей, девушка вдруг сказала:
– Квартира будет моей. Я добьюсь своего! В бараке оставаться не хочу, а на топчан, где Никита умер, больше не лягу. Да и страшно здесь одной. Знаю, как действовать. Рядом с нами жила Светка Волкова, она после смерти любовника его однушку отсудила. Доказала, что вела с ним это… как его…
– Совместное хозяйство, – подсказала я. – Трудный путь. Потребуются показания свидетелей, которые подтвердят, что ты и Кириллов жили как супруги.
Ника вздернула голову и вытащила из кармана связку.
– Никита дал мне ключи от входной двери. Вот видите? Разве постороннему человеку так доверяют? Я могла в любой момент к Кирилловым без разрешения войти!
– Лучше посоветоваться с адвокатом, – вздохнула я.
– Супер! – издевательски кивнула Ника. – Шоколадная идея! Подскажете, где бабки взять?
Я примолкла. Вилка, ты дурочка! Действительно, откуда у нищей Ники средства на хорошего юриста? Малышева, усмехаясь, смотрела на меня. Слава богу, именно в это мгновение раздался голос Шумакова:
– Наконец-то!
Осмотр места происшествия – долгое дело, но Юре не надо было оставаться до конца процедуры. Он заглянул в гараж, потом сказал Нике:
– Полезай в мою машину.
Я тронула Юру за плечо.
– Погоди. Разве дело поручено не Лаврову?
Юра поднял воротник куртки.
– Ну и погода… То жарко, то холодно. Лавров в больницу попал.
– Что с ним? – охнула я.
– Ерунда, упал и сломал ногу. На ровном месте, при входе в свой кабинет.
Мне показалось, что Юра шутит.
– Правда?
Майор не смог удержать на лице спокойное выражение, его губы растянулись в улыбке.
– Абсолютная. Он сам не понимает, отчего плюхнулся. Там и порога нет, пол гладкий. Но факт остается фактом. Хотел войти в комнату и рухнул. Увезли по «Скорой».
– И дело директора крохотной фабрики игрушек досталось тебе? – удивилась я.
– Больше передать некому, – кивнул Юра. – Но я честно начальству о своем знакомстве с Ольгой рассказал.
– Что тебе ответили? – заинтересовалась я.
– Работай, мол, спокойно, только не распространяйся на эту тему. Официально вы отношений не оформляли, к сплетням мы не прислушиваемся. Зато знаем: ты будешь объективным, твоя честность сомнений не вызывает, – пересказал Юра напутствие начальства. – Народу у нас катастрофически не хватает. Сергей Львович ушел на пенсию. Андрюшка с Костей завалены делами по горло, Витька уехал мать хоронить, ему отпуск дали, Анна только на работу пришла, она в июле диплом получила, ей ничего серьезного не поручат, а Мишка ногу сломал. Ну, и кто остается? Ты меня тоже знаешь, я не позволю эмоциям разуму мешать. Ну, пока!
Помахав мне рукой, Шумаков направился к автомобилю. Я пошла туда, где бросила свои «колеса», размышляя на ходу. Умные люди придумали разные инструкции и правила. Некоторые ограничения откровенно глупые, другие, вроде того что нельзя вести дело, в котором замешаны твои пусть даже не очень близкие знакомые, вполне разумны. Но еще более умные люди легко сообразили, как можно объехать на кривой козе запрещающие знаки. Я хорошо знаю Шумакова. Он будет абсолютно объективен. Но если нарушишь правила один раз, легко сделать порочный шаг во второй, в третий. На мой взгляд, что запрещено, то нельзя. А в жизни получается по-другому: вообще-то так поступать не следует, но при условии нехватки кадров закроем глазки на нарушение.
Утром за завтраком тетя Варя объявила:
– Сегодня едем выбирать кольца. Гена, ты готов?