Сивый бес с негодованием схватил лысого за грудки и, оторвав его от земли, стал трясти им так, словно хотел вытрясти из него душу.
Прозревший Димон-А с изумлением увидел, что чёрные шаровары и красная рубашка лысого покрылись вдруг змеиной чешуёй. Затем обе ноги его слились вместе и превратились в змеиный хвост. Хвост его рос прямо на глазах и неумолимо тянулся к сивому, у которого тело также приобретало вид змеи.
— Вы что, змеи? — не поверил глазам своим Димон-А.
— Ох уж эти люди, — покачал головой Гог. — Повсюду им мерещатся эти змеи.
— Змеи, змеи, повсюду одни змеи, — злорадно рассмеялся Магог.
Неожиданно хвосты их соединились в одно общее змеиное туловище, в совместное туловище для двоих: лысый и сивый стали единым целым. Димон-А увидел перед собой двуглавую змею. Ту самую амфисбену, о которой упоминала Навка.
— Ни змея себе! — расширились у него глаза.
К сожалению, О’Димон, отказавшийся от яблока, ничего этого не видел.
— Как ты мог, Магог! — продолжала неистовствовать седовласая голова.
— Главное, Гог, ты проспорил! — отвечал ему голова лысая. — Главное — результат.
Внезапное замедление, сдвиг, — и… тут неожиданно Гог зевнул. Он зевнул так широко, что рот его вдруг стал огромной пастью. Такой огромной, что в ней вполне могла поместиться человечья голова. Димон-А уже ясно представлял себе, чья, — и в ужасе отшатнулся. Но в пасть попала не его голова, а лысая голова Магога.
Пытаясь вырваться, Магог принялся дёргаться и выгибать спину. А поскольку ног у него не было, а было одно на двоих змеиное туловище, то вскоре это выгибание привело к тому, что змея приняла форму обруча. От сильного напряжения она переливалась всеми цветами радуги: от бело-сине-красного до жёлто-голубого.
С ужасом наблюдал Димон-А, как седовласая голова Гога не только не выпускала лысую голову Магога, но даже заглатывала её в себя всё глубже и глубже. При этом змеиный обруч засветился вдруг исключительно красно-жёлтым светом. Его сияние было настолько ярким, что Димону-А пришлось невольно прикрыть глаза и отступить на несколько шагов.
Пожирая одну из своих голов, амфисбена покачивалась из стороны в сторону, и наконец, сдвинувшись с места, покатилась вниз по дороге, как брошенное с горы пылающее колесо. На повороте, как раз на середине Змеиного спуска, она вдруг остановилась и, словно задумавшись, некоторое время стояла, не падая. Затем змеиный обруч неожиданно резко закрутился на одном месте, отчего сияние его возросло в несколько раз, после чего с огромной скоростью покатился назад в гору.
Через мгновенье сверкающая амфисбена вновь пронеслась пылающим колесом мимо изумлённого Димона-А и ничего не подозревающего О’Димона, а ещё через мгновенье исчезла из виду.
11. Порядок здесь наводим мы
Майя и Жива помчались вверх по трамплину с такой прытью, словно они понеслись не в гору, а вниз с горы. Велосипедист в чёрно-красном трико с защитным шлемом на голове с недоумением поглядел им вслед. Плечи у него были хоть и покатые, но широкие. Парень явно качался. Облегающее трико лишь подчёркивало объёмность грудной клетки и рельефность мышц.
— Чего это они? — спросил он у людей в чёрных шляпах.
— А кто их знает? — пожал плечами рыжий.
Убедившись, что никто их не преследуют, девушки остановились в отдалении на вершине первого горба и перевели дух.
— Наверно, тебя увидели и испугались, — усмехнулся чернолицый.
Нелепая шутка не понравилась байкеру. Чем-то они показались ему подозрительными. Тем не менее, перед тем, как встать на педали и двинуться дальше, он осведомился у рыжебородого:
— А, случайно, вы тут девочку… в белом платье не видели?
— Видели, — неожиданно ответил тот ему.
— Где? — обрадовался велосипедист.
— Вон там, — показал ему чернокожий. — В самом низу, возле высохшего озера.
Илья Муромский встал на педали и помчался в указанном направлении.
— Я уже не могу, — вздохнул Дэн, — я тоже теряю облик. Мне срочно нужна человеческая плоть.
— А ты разве не ешь «эдемные» котлетки? — удивился Михаил.
— Мне надоели уже эти котлеты. Я хочу свежей плоти!
Спустившись к котловану, полностью заросшему сухим, полутораметровым очеретом, Муромский спешился и громко позвал:
— Зоя!
Но никто не отозвался ему. Лишь ветер неслышно колыхал сизые метёлки тростника, сплошной стеной поднявшегося на месте высохшего озера, и гнал волны поверху, создавая иллюзию живого водоёма.
— Зоя! — вновь позвал он и прислушался.
Ему показалось, что в зарослях тростника кто-тоскрывался. Там явно кто-то был.
— Зоя? — с вопросительной интонацией позвал он.
Ответа не последовало, но сухие стебли очерета в том месте подозрительно колыхнулись.
Бросив велосипед на землю, Илья спустился на дно котлована и пошёл в ту сторону. Мягкие метёлки на длинных жёлтых стеблях доставали ему до подбородка. Найти девушку в таких зарослях было непросто.
— Зоя, ты здесь? — спросил он.
Неожиданно где-то совсем рядом послышалось заливистое пение птицы. Это был явно соловей. Откуда он здесь? Не рано ли? Ах, да, ведь завтра ж начало мая.
Он, как зачарованный, прислушался к соловьиным руладам, изумляясь разнообразию, полноте и силе звуков. Тёхканье мгновенно сменялось посвистом, за которым следовало ульканье, курлыканье и щёлканье. Почти без перерыва мелодичные трели сменялись громкими и отрывистыми звуками. Соловей то замирал, то откидывал новые неожиданные коленца. Понять же, где он находился, было невозможно: пение лилось то сверху, то снизу, то спереди, то сзади.
Покрутив головой, Илья вдруг вздрогнул от испуга, обнаружив за своей спиной знакомую рыжебородую голову в солнцезащитных очках и в чёрной шляпе. Причём трель соловья тут же прекратилась. Что за чёрт! Как удалось ему так быстро оказаться здесь, да ещё так незаметно и неслышно подобраться? Тем не менее, не подавая вида, он спросил у рыжего:
— Где вы её видели?
— Вон там, — показал рукой тот.
Пока Илья вглядывался в колеблемые ветром тростниковые волны, рыжий быстрым движением завёл ему правую руку за спину и резко наклонил его так, что голова его скрылась в волнах. И хотя рыжебородый не отличался богатырским телосложением, в его движениях чувствовалась такая мощь, что даже здоровенный, накачанный Илья мгновенно покорился его силе.
— Офигел, что ли? — не понял Муромский, безуспешно пытаясь освободиться.
— Веди его сюда, — послышался голос чернокожего, стоявшего на берегу котлована.
Рыжий вывел скрюченного Илью из высохшего озера на широкую тропу, и чёрный тотчас, ни слова не говоря, принялся обыскивать его. Вывернув карманы байкерских брюк, чернокожий обнаружил в одном из них начатую упаковку жевательной резинки, которую он тут же выкинул. Затем он присел на корточки и зачем-то задрал до колена одну из штанин Ильи. После этого он стащил с другой его ноги кроссовку и так же небрежно отбросил её в сторону.
— И что дальше? — с недоумением спросил Илья.
Рыжий заломил ему руку выше и слегка подтолкнул вперёд, чтобы тот упал на колени. Илья вскрикнул от боли и неожиданности.
— Не бойся, не бойся, — успокоил его чёрный.
— А я и не боюсь.
— Я знаю. Мы ведь уже давно присматриваемся к тебе, — плотоядно облизнулся он, — к такому молодому, рельефному и накачанному.
— А кто вы?
— Мы? — переспросил его чёрный. — Какая разница, кто мы? Главное — это выяснить сейчас, что представляешь собой ты.
— Тебя зовут Илья? — неожиданно рявкнул на него рыжий.
Илья напряжённо стиснул губы.
— Отвечай! — рыжебородый заломил ему руку так, что тот лбом коснулся земли.
— Да, — кивнул он.
Рыжий слегка ослабил хватку, позволив Муромскому поднять голову.
— Так вот, Илюша, — присел перед ним на корточки чернокожий, — скажи мне, пожалуйста, что ты здесь забыл?
— Я?
— Ты-ты… а также твои ребятки… во главе с вашим бригадиром.
— Ничего мы здесь не забыли.
— Тогда какого дьявола вы сюда пришли?
— Мы? Ну, это… Мусор сюда пришли убирать, порядок навести.
— Порядок здесь наводим мы, — поднял указательный парень кверху чернокожий. — Запомни это.
— Вы — это кто?
Чёрный посмотрел на рыжего и усмехнулся:
— Неважно. Как нас не назови, суть не изменится. Мы — сущие, мы везде. И всё на вашей земле принадлежит нам.
Илья округлил глаза:
— И эта гора тоже?
— И эта гора тоже, — подтвердил чернокожий.
— Вот как? — удивился Илья. — А я всегда думал…
— Меня не интересует, что ты думал, — перебил его чёрный. — Ты лучше скажи, что замышляет ваш бригадир.
— Спроси у него сам!
— Я спрашиваю у тебя, — вновь плотоядно облизнулся чернокожий, — такого молодого, рельефного и накачанного?
Неожиданно в его облике проскользнуло нечто странное: как если бы вместо ног у него появился сзади длинный хвост питона, а лицо вдруг приобрело змеиные черты.
— Дэн, ты теряешь вид! — предупредил его рыжебородый.
Дэн тут же коснулся своих наручных часов. Хвост тотчас исчез, а лицо за солнцезащитными очками вновь приобрело человеческие черты.
Склонив голову к земле, Муромский, к сожалению, этого не видел.
— Пусть он сначала отпустит мою руку, — потребовал Илья.
Рыжий отпустил его руку. Воспользовавшись этим, Муромский тут же вскочил на ноги и кинулся бежать.
Но далеко удрать ему не удалось. За спиной своей он вдруг услышал соловьиный посвист — настолько пронзительный, что уши у него заломило, как в самолёте при наборе высоты, а затем, словно наткнувшись на невидимую преграду, Илья споткнулся на ровном месте и в одно мгновенье растянулся на земле. Подняв голову, он вновь увидел перед собою чернокожего, сидящего на корточках.
— Так что замышляет ваш бригадир?
Илья попытался встать, но тут же ощутил тяжёлый ботинок рыжего на своей спине.
— Пусть уберёт ногу, — вновь поставил Илья условие.