— А это что ещё за дом такой? — спросил О'Димон.
— Сатанисты здесь собираются, — пояснил ему приятель.
Одна из стен дома была полностью отдана сатанистскому творчеству. Главный мессидж сразу бросался в глаза: «сюда приходит она — сотона». Ниже виднелась стихотворная приписочка: «а меня это не … (неразборчиво) — сотоне той дам я в … (также неразборчиво)».
— А раньше что тут было? — спросил О'Димон.
— Пожарная часть.
— Да, сгоревшая пожарная часть, — это очень символично.
Неожиданно они заметили приближавшийся к ним по дороге джип. Когда тот подъехал совсем близко, они заметили по надписи на дверце, что джип этот — милицейский. Димоны тут же бросились к развалинам. Джип резко затормозил, и из него выскочили два бойца «Беркута».
— Куда? На землю! Лежать!
Как только наркоманы оказались на земле, стражи порядка принялись для порядка пинать их ногами.
— Ах вы ж сатанисты долбанные!
— Мы не сатанисты! — запротестовал О'Димон.
Пинки в печень показались ему настолько болезненными, как если бы в бок его клевал орёл или, по крайней мере, беркут. Повернув голову, он и в самом деле заметил клюв нависшего над ним беркута.
— А что же вы тогда тут делаете? — спросила грозная птица и вновь клюнула его в правый бок.
— Ай! — завопил от боли О'Димон, — мы просто… зашли сюда… посмотреть.
— Ну, тогда мы просто зашли сюда проверить ваши личности, — заявила другая грозная птица и клюнула его в левый бок.
Дёрнувшись, О'Димон счёл нужным помолчать некоторое время и на всякий случай притворился мёртвым. Димон-А, тем временем, привстал на колени и призвал беркутов к милосердию.
— Ну, какой я сатанист? Разве я похож на сатаниста?
Беркуты переглянулись между собой: с одной стороны, вроде, похож, а с другой стороны, вроде бы, нет.
— Я в бога верую, — умоляющим голосом произнёс Димон-А.
— В какого бога? — уточнил второй беркут.
— В нашего, — показательно и старательно перекрестился Димон-А.
— А ну, помолись, — не отставал от него первый беркут.
— Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя твое, — с благостным видом начал Димон-А читать молитву, но забыв дальнейшие слова, тут же её закончил, — и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого.
— А разве бог может ввести в искушение? — спросил его второй беркут, привыкший всё подвергать сомнению и дедуктивному анализу. — В искушение вводит совсем не бог.
— А кто?
— Тебе это, видимо, лучше знать! — взмахнул крыльями первый беркут, — от лукавого хочешь избавиться?
— Нет, — замотал головой Димон-А.
Беркут задал вопрос иначе:
— Значит, не хочешь избавиться от лукавого?
— Хочу! — заверил его Димон-А.
— А раз хочешь, значит, он в тебе сидит, — вывел умозаключение беркут и в очередной раз клюнул Димона-А в печень, — кто твой бог, признавайся!?
— А-а-а, — завопил Димон-А, — только не в печень!
Беркут уважил его просьбу и клюнул в почку.
— Кто твой бог? — подступил к нему другой беркут.
— Имя его произносить нельзя! — испуганно произнёс Димон-А, завалившись на бок.
— Ах, нельзя! — озверел первый беркут и клюнул его в левую ягодицу. — Значит, твой бог — дьявол!
И в этот момент — ба-бах! — Димона-А накрыла волна. На лице его появилась блаженная улыбка, которая, как маска, прилепилась к нему.
— О-о-о, — сладостно застонал Димон-А и подставил для удара правую ягодицу. — А теперь сюда… если можно, — с умоляющим видом попросил он другого беркута.
— Пожалуйста, — выполнил его просьбу другой беркут.
— Какие хорошие вы беркуты! — восхищённо произнёс Димон-А.
И тут его накрыла вторая волна, которая окончательно снесла ему крышу. Он вновь приподнялся и увидел у себя над головой два облачка, похожие на рыбок, плывущих в противоположные стороны.
— Беркуты! — тут же с воодушевлением воскликнул он и простёр к ним руки. — Наши доблестные защитники! Братья наши меньшие! Блин, как я вас всех люблю! Возлюбите же бога, как возлюбил его я!
— Какого именно бога? — вновь потребовал разъяснений второй беркут.
Димон-А с радостной улыбкой на лице принялся разъяснять:
— Не того бога, который, на самом деле, дьявол, а того дьявола, который, на самом деле, бог!
— Чёрт, я уже совсем запутался с тобой, — покачал головой второй беркут.
Димон-А же со счастливой улыбкой на лице продолжил:
— Именно он дал нам любовь! Самое прекрасное на свете это любовь! Любовь живёт в каждом из нас! Любовь помогает нам прощать! Нужно всех прощать! Я вас всех прощаю!
— Ты чё, совсем сдурел? — с недоумением покосился на него первый беркут.
Второй беркут почему-то махнул на него рукой:
— Да, ну его! Брось! Пошли отсюда! Видишь, он не в себе.
— Да, — согласился с ним первый беркут, — на сатанистов они вроде не похожи. Неувязочка вышла.
Беркуты покинули полуразрушенное здание бывшей пожарной части, сели в джип и уехали.
13. Наш человек
— А хотите увидеть, как Лысая гора выглядит из космоса? Вернее, крепость.
Гид включил планшет и показал экскурсантам снимок. Лысогорская крепость выглядела на нём как громадный распустившийся цветок с тремя чётко очерченными лепестками. Симметричные края других трёх лепестков были размыты.
— Как видите, крепость своей замысловатой формой чем-то напоминает шестиконечную звезду, рассечённую пополам.
— А почему одни концы у неё чёткие, а другие — нет? — спросила дама в роговых очках.
— Чётко очерченные лучи — это бастионы, которые встречали противника со стороны плато: остроугольный северный полубастион, рассечённый надвое, равноугольный центральный бастион и полигональный южный, самый большой из них. С противоположной стороны, где Лыбедь впадала в Днепр, находилась водная преграда. Высокие берега здесь сами по себе были неприступны, поэтому и надобность в постройке подобных бастионов отпала сама собой.
Если присмотреться, то можно обнаружить на Горе ещё кое-что, приводящее в изумление. Сверху из космоса на её поверхности чётко читается печать Великого Зодчего — тайный масонский знак — графическое изображение циркуля, нависающего над наугольником.
Ножки гигантского циркуля составляют две узкие степные полосы, словно под линейку прорезанные в лесном массиве и развёрнутые под углом в сто двадцать градусов, а исполинский наугольник образовывали раньше русла рек, а сейчас две пересекающиеся под прямым углом автотрассы.
Заключённая между ними гексаграмма и есть искусственно созданные укрепления Лысогорского форта, и на самом деле, вся Лысая Гора является неприступной крепостью, попасть в которую не так-то просто.
Самый большой в Европе форт был построен сто сорок лет тому назад под руководством генерала Тотлебена. Примечательно, что фамилия его в переводе с немецкого означает «мёртвая жизнь». После завершения работ Лысогорская крепость представляла собой сложную систему бастионов, равелинов, редутов, теналей и люнетов. В казармах могли разместиться несколько тысяч солдат.
План крепости держался в строгой тайне. Наказанием за его раскрытие была ссылка в Сибирь, в военное время — расстрел. Строители же форта, крепостные крестьяне, были утоплены в колодцах, которые сами же и построили.
Но крепость была здесь построена напрасно, она так никогда и не была использована в оборонных целях, за исключением нескольких месяцев в начале Великой отечественной войны. Напрасно здесь была расположена и секретная ракетная часть. В годы перестройки её отсюда убрали, как убрали отсюда и глушилки «дружеских» радиоголосов.
С тех пор всё здесь заброшено и перестало функционировать, казармы и склады покинуты и растащены по кирпичику, осталось лишь несколько полуразрушенных строений, но вскоре их ожидает та же участь.
Лысая Гора сама по себе избавляется от всего наносного и лишнего, ей не присущего. Как ни странно, лишь валы, рвы и редуты с потернами прекрасно сохранились и до сих предстают перед посетителями в первозданном виде.
Но всё это не просто так. Всё это является частью задуманного Великим архитектором плана, что и видно на снимке из космоса.
По тропинке вдоль берега выгоревшего дотла озера, со дна которого поднимались тонкие струйки дыма, бодро шагали два строителя нового мира в синих рабочих комбинезонах с белыми пластмассовыми касками на головах и с белыми хлопчатобумажными перчатками на руках. Спереди их прикрывали синие прорезиненные фартуки, пошитые в форме конверта и отороченные белой тесьмой. Один строитель был с рыжей бородой, другой был темнокожим.
Свернув на широкую тропу, ведущую в Ведьмин яр, они натолкнулись на горный велосипед, брошенный Муромским.
— А с велосипедом что делать? — озаботился тот, кого звали Лиахим.
— Туда же, куда и хозяина! — махнул рукой тот, кого звали Нэд.
— А может, проще вернуть хозяина? — не захотел утруждаться Лиахим.
— Хочешь его воскресить? — усмехнулся Нэд.
— А почему бы и нет? Может, в благодарность за это он и одумается.
Херувим и аспид, в очередной раз поменявшие свой внешний вид, спустились в дымящийся котлован, пересекли испепелённое озеро и поднялись к акации с пожухлыми и свернувшимися от огня листьями. Поспешно раскидав хворост, лишь слегка тронутый огнём, они склонились над прекрасно сохранившимся трупом Муромского.
— Фу, как смердит, — помахал белой перчаткой у себя перед носом херувим.
— Думаешь, он уже начал гнить? — заметил аспид.
Наклонившись к телу, Лиахим попытался вытянуть его за руку из ямы. Но сделать это оказалось херувиму не под силу: под тяжестью тела безжизненные пальцы Ильи неожиданно выскользнули из-под его белой перчатки.
Крепче схватив байкера за руку, Лиахим повторно потянул его к себе. Поддавшись, тело Муромского стало медленно подниматься из ямы. Но в последний момент рука его вновь вырвалась из-под белой перчатки, и Илья во второй раз обрушился в яму.
— Так его не поднимешь, — покачал головой аспид. — Это надо делать со словами.