ает вашу принадлежность к секте.
— Какой ещё секте? — злобно брутальный орк, и тут же вновь получил по почкам.
— Сатанистской, твою мать! Руки всем за спину.
Второй «беркут» тем временем подошёл к каждому из лежащих на земле орков и стянул им руки одноразовыми наручниками — пластиковыми ребристыми хомутиками. Затянув их всего лишь один раз, потом их стянуть было невозможно.
— Да мы сюда отдохнуть приехали… на природу, — возмутился поэт-орк.
— Сейчас отдохнёте в другом месте.
Неожиданно с вала к ним спустилась эльфийка Таури.
— Отпустите их! — обратилась она к «беркутам», — они — не сатанисты. Это — орки!
— Какие ещё орки?
— Ну, это гоблины такие. Иначе говоря, изгои. Короче, дебилы недоразвитые.
— Что? — вскипел самый брутальный орк Барлог.
— Но они никакие не сатанисты! — добавила Таури. — И вообще всё это выдумки! Сатанистов в природе не бывает. Они априори не существуют. Всё это сказки для взрослых!
— А пропавшие девочки — тоже сказки? — привёл веский аргумент «беркут». — А то, что их приносят в жертву, значит, выдумки?
— Отпустите их! Они ни в чём не виноваты!
— Значит пропавших девочек тебе не жалко? — не унимался первый «беркут». — Слёзы их матерей, я вижу, тебя не волнуют? И вообще, какого хера ты защищаешь их? А ну вяжи её также до выяснения обстоятельств! — приказал он второму «беркуту».
— Руки! — грозно прорычал ей второй «беркут».
Стянув ей руки, он скомандовал остальным:
— А теперь живо все в машину… по одному!
Менты упаковывали трёх орков и эльфийку на задние сиденья, сами сели в джип, и лихо развернувшись на поляне, умчались в отделение.
16. В каждом человеке сидит бес
Пробки, пробки, окурки, мужские окурки и женские, с жёлтым фильтром и с белым. А также кульки из супермаркета, скомканные салфетки, пластиковые стаканчики, пластиковые тарелочки, измазанные горчицей, испачканные кетчупом. И бутылки, бутылки, всевозможные бутылки, от воды, от водки, от вина, от пива….
В праздники народ шёл на Лысую гору исключительно для того, чтобы напиться, нажраться и оставить свой след на ней в виде пепелищ, битого стекла, одноразовой посуды и невразумительных автографов на стенах форта.
Прошлогодние завалы мусора пополнялись новыми, кое-где возвышались целые терриконы из стеклянных бутылок, а пластиковые бутылки и алюминиевые банки валялись практически на каждом шагу.
К двум часам дня вся огромная поляна неподалёку от сгоревшей пожарной части была уже заполнена пьяными компаниями. Оттуда доносились дикие крики, идиотский смех, стелился дым от костра и пахло духмяным палёным мясом. Шампура были разложены на кирпичах, вынутых, видимо, из стен сгоревшей пожарной части — больше неоткуда.
Поднявшись из яра, на поляну вышли два бритоголовых чистильщика с чёрными пластиковыми мешками в руках. Подбирая по пути разбросанные бутылки, они забрасывали их в мешок одну за другой.
— Сколько их здесь! — удивлялся впервые попавший на гору Добрыня. — Ни в одном другом парке я столько не видел.
— Это всё от страха, — ответил ему завсегдатай горы Злой.
— Что? — не понял Добрыня.
— Это потому здесь на Лысой так много пьют, чтобы избавиться от страха. Ведь пьяному море по колено и даже черти не страшны.
Лавируя между компаниями, они подошли к яме, наполненной чекушками.
— А чего здесь одни чекушки? — спросил Добрыня.
— Ну, это здесь явно в украинскую рулетку играли, — ответил Злой.
— Как это?
— Ну, это когда мужики садятся друг перед другом и глушат по очереди чекушки, кто кого перепьёт. Кто первым отрубится — тот и проиграл.
Присев на корточки, они принялись забрасывать в мешок эти небольшие двухсотграммовые бутылочки. Неподалёку от них гуляла шумная компания — пять парней и три девушки.
— А вот мне рассказывали, — продолжил разговор Добрыня, — будто ходят тут по Лысой два санитара в белых халатах. Как увидят лежащего пьяного, то вливают ему через воронку в рот литровую бутылку водку, а это смертельная доза, между прочим, если сразу выпить без закуси. После этого тот уже и не встаёт.
— Ага, бывают такие, что не встанут, пока им не вольют в рот вторую бутылку.
— Наливайте, бо едят, — раздался из компании пьяный возглас, — между пятой и шестой перерывчик небольшой.
Одна из девушек кинула чистильщикам опорожнённую бутылку из-под водки.
— Ей, ребята, заберите у нас ещё одну.
Несмотря на пренебрежительный тон, Злой подобрал брошенную бутылку, бросил её в переполненный мешок, а затем, перекинув его через плечо, понёс мешок к стоящему на обочине мусоровозу. Добрыня, со своим пластиковым мешком на спине, последовал за ним.
Тем временем сюда приближался безумный инквизитор. Второпях покинув капище, он вновь спустился в Ведьмин яр и по тропинке, ведущей вверх, поднялся на Бастионный шлях.
С опаской пройдя мимо седьмой потерны, из мрака которой сквозило ужасом, инквизитор вскоре обогнул высокий вал и заметил ещё одну тропинку, уводящую на широкую лужайку. Неожиданно с вершины вала донёсся странный непрерывный смех. О. Егорий прислушался: заливисто ржали поочерёдно два молодых человека. Их звонкий неудержимый хохот был очень похож на тот, которым обычно смеются наркоманы.
Поднявшись на вал, инквизитор увидел сверху перед собой огромную поляну. С одной стороны она была ограничена высоким крепостным валом, с другой стороны — глубоким неприступным рвом. Посреди вала чернела овальная арка восьмой потерны. Цифра 8 отчётливо была видна на чёрном фоне.
Смех неожиданно прервался. Легко взобравшись на вал, инквизитор осмотрел с высоты всю поляну, на которой уютно расположились возле дымящихся костров несколько весёлых компаний.
Вновь совсем рядом раздался идиотский ржач, и инквизитор обнаружил за кустами двух парней, уже виденных им раньше. Один был похож на борова, другой — на цаплю. Расположившись на траве, они разглядывали молодых людей, сидящих у костров, но вид их почему-то вызывал у обоих нездоровый судорожный смех.
— Смотри, а этот! Уа-ха-ха! — ржал один.
— И этот! И-хи-хи! — вторил ему другой.
Они видели то, чего не видел ни инквизитор. Парни и девушки в компаниях светились изнутри всеми цветами радуги. Красные, оранжевые, жёлтые, зелёные, голубые, синие и фиолетовые нежити полностью поглотили их тела.
— Ну, я такого ещё не видел! Уа-ха-ха!
— Ой, не могу! Такие прикольные! И-хи-хи!
Сияющие твари весело подмигивали Димонам и приветливо махали им издали когтистыми лапами. Белая нежить, сидящая в О'Димоне, неожиданно показала своим собратьям белоснежный метровый язык, неизвестно как поместившийся в её пасти.
— А этот, ой, не могу, уо-хо-хо!
Малахитовый хамелеон, сидевший в усатом молодом человеке, в ответ высунул ему изумрудный язык, а оранжевая нежить, оседлавшая его подружку, тут же завиляла апельсиновым хвостом. Длинноволосый парень, в котором скалила зубы голубая тварь, гонялся внизу по поляне за визгливой девушкой, внутри которой сидела жёлтая гадина.
О'Димон вдруг резко оборвал свой смех и со всей серьёзностью заявил приятелю:
— Прикинь, а я думал, эти твари сидят только в нас!
То же самое в находившихся здесь людях видела и Навка. Выйдя на поляну, она от изумления даже покрутила головой: в каждом человеке сидел бес.
Неожиданно парни заметили стоявшего за кустом о. Егория.
— О, смотри, и поп сюда пожаловал! — радостно воскликнул О'Димон.
— Эй, батюшка, идите сюда! — позвали его Димон-А.
Но инквизитор отрицательно помотал им головой и поспешил вновь скрыться за кустами. Тем временем, Навка, переходя от одной компании к другой, обращалась ко всем с одним и тем же вопросом:
— Вы не видели здесь девочку в белом платье?
В последней компании один из заметно поддавших парней весело ответил ей:
— В белом платье не видели, а вот в красном сарафане сама к нам идёт. Садись к нам. Веселее будет.
Навка мотнула головой.
— У меня дочка пропала.
Второй парень разудало махнул ей рукой, как давней знакомой:
— Да ладно, успокойся ты, ничего с ней не случится. Посиди пять минут с нами.
Навка вновь помотала головой, давая понять, что ей совсем не до этого. Первый тем временем, плеснул ей водки в пластиковый стаканчик.
— На, выпей, — протянул он Навке стаканчик. — За то, чтобы она скорее нашлась.
— Я не пью.
Второй сделал изумлённые глаза:
— Как это не пьёшь?
Поднявшись, он выхватил у приятеля стаканчик и, пошатываясь, подошёл к Навке.
— Ты чё, больная?
— Нет, — ответила Навка. — Поздоровей тебя буду.
— Колян! Отстань от неё! — крикнули ему из компании.
Но Колян не отставал.
— Не пьют сейчас только больные или те, кто замышляет какую-то пакость. Уже проверено.
Навка отпрянула в сторону, заметив, что последние слова произнёс не он, а тёмная тварь, сидящая в нем, похожая на хамелеона, с острыми шипами на спине и с длинным полупрозрачным хвостом, завитым спиралью, с жуткой бугристой мордой и с не менее жуткими глазами, глядящими в разные стороны из-под заросших век и похожими на объектив камеры в мобильном телефоне.
Тёмная нежить открыла зубастую пасть и противным голосом добавила:
— Ты ж против нас ничего не замышляешь?
— Нет, — коротко ответила Навка.
— Ну, тогда не стесняйся, — ухмыльнулся Колян и настойчиво протянул ей стаканчик.
— Я вообще не пью, — твёрдо заявила ему Навка. — Никогда не пила и пить не собираюсь.
— Значит, не будешь? — оскорбился Колян в лучших чувствах.
— Нет.
— Ну, а я выпью, — обрадовалась тёмная нежить.
Колян послушно опрокинул в себя стаканчик, и Навка увидела, как нежить принялась жадно поглощать стекающую по пищеводу жидкость, при этом тело её по мере поступления горючего стало приобретать ярко-зелёную ядовитую окраску.
— Ну и тварь, — осуждающе произнесла Навка.
— Кто тварь? — не понял Колян. Но глаза его внезапно налились кровью.