— Ты все понял, Гилар?
— Да…
Капитан злобно блеснул глазами и отправился выполнять приказ, вымещая зло на всем, что попадалось по пути. Первым он дал затрещину подвернувшемуся под руку юнге, который и без того морщился на каждом шагу после ночной порки. Затем, пересыпая речь ругательствами, велел матросам зарифить безжизненно свисавший из-за безветрия парус, а келевсту — посадить за весла сразу обе смены гребцов и заставить их работать в полную силу.
Так Гилар добрался до носа корабля. Здесь он передал приказ императорского курьера, умолчав при этом о его второй части, в надежде за три дня отговорить Марцелла от задуманного. И, тем не менее, эта новость мгновенно распространилась среди пассажиров.
— Это правда, что нас высадят в ближайшем порту? — подскочил к Криспу не на шутку встревоженный Плутий Аквилий.
— Да, — подтвердил Крисп, глядя, как отец Нектарий, с потертой дорожной сумкой на плече, вместе с другими пассажирами переходит в кормовую часть корабля.
— Слушай, мы ведь с тобою друзья! Скажи отцу, чтобы он оставил хотя бы меня! — принялся уговаривать Плутий, но Крисп с сомнением покачал головой:
— Отец так зол на меня за вчерашнее, что боюсь, если я попрошу за кого, он высадит его прямо в море, не дожидаясь порта!
— И то верно! — вздохнул Плутий и задумался вслух: — Что же мне тогда делать?..
— Как что? Поплывешь на другом корабле! — удивился Крисп.
— Ах, да! Конечно же — на другом! — словно очнувшись, охотно согласился Плутий, но так быстро и неискренне, что Криспу в другой раз это показалось бы подозрительным.
Но сейчас ему было не до Плутия. Он с затаенной надеждой смотрел на отца, который, в свою очередь, хмуро наблюдал за отцом Нектарием.
К тому же Гилар, не осмелившись возразить Марцеллу, которого отметил сам император, решил отыграться на его сыне. Увидев трех рабов, которые, тесно прижавшись друг к другу, мирно спали на самом теплом месте палубы — где вечером разводили костер для ужина, он с возмущением закричал:
— Это еще что такое? Чьи рабы?
— Господина сына господина курьера! — бойкой скороговоркой мстительно подсказал юнга Максим.
— Крисп, твои? — будто не зная этого, громко уточнил Гилар.
— Д-да… — не сразу отозвался Крисп, замечая при этом, как удивленно взглянул на него отец Нектарий. Его мысли побежали в обратном направлении: вчерашняя ночь… гнев отца… встреча с пресвитером… пир у императора… и, наконец, афинский порт, где он попросил отца купить ему этих рабов. Зачем он сделал это? Для чего?..
— Развели рабов на императорском судне — шагу негде ступить! — проворчал Гилар и пнул ногой проснувшегося мужчину. — Убрать их отсюда немедленно!
— Куда? — уточнил Крисп.
— Куда хочешь! Только чтобы я больше не видел их на своей палубе! Тем более там, где готовят еду людям! — отрезал Гилар и с сознанием исполненного долга удалился на капитанский помост.
Крисп огляделся вокруг.
Было сине-золотое от морской глади и солнечных лучей утро.
Матросы выполнили свою работу и убрали парус.
Теперь «Тень молнии» шла только благодаря усилиям невольников-гребцов.
— И-раз! И-рр-раз! Раз! Раз!! Раз!!! — хлопал в ладоши, задавая ритм их тяжелой работе, келевст.
Крисп долго смотрел на них, потом покосился в сторону кормы корабля и наконец вспомнил о рабах.
— Кто вы, откуда? — устало спросил он.
— Из Дакии, господин, — с заметным акцентом ответил мужчина, как-то неумело произнося последнее слово.
— Ах, да… — Крисп вспомнил монету с сообщением о последней победе Деция и сам не замечая того, принялся думать вслух: — И что же мне теперь с вами делать?
— Заставить работать! Сдать в наем! — услышав его, деловито посоветовал идущий с носа на корму чрезвычайно толстый, низкий купец. Короткая шея его была перевязана дорогим шелковым платком. Он утер им лицо и продолжил: — Или продать, но так, чтобы получить больше денег, чем потратил на них!
— Зачем мне деньги? — равнодушно пожал плечами Крисп.
— Как зачем? Ведь это же — деньги! — купец даже остановился от изумления и обвел маленькими руками круг: — На них можно купить — всё!
— Даже море? — насмешливо уточнил Крисп.
— А почему бы и нет? — удивился купец и, глотая от волнения окончания слов, принялся объяснять: — Если есть достаточно денег, можно договориться с царями, на чьих берегах находится море, и… купить его!
— А небо?
— Что небо?
— Я говорю — небо тоже можно купить?
— А зачем его покупать? Оно хи-хи-хи, бесплатное! Смотри и любуйся на него даром! — засмеялся купец. — И правильно. От моря хоть выгода есть — рыба, гавани, перевоз грузов… Так что мой тебе совет, продай ты этих рабов в первом же порту, и …
Купец кивнул глазами на даков и вдруг, переменившись в лице, жадно облизнул губы:
— А еще лучше, продай мне! Прямо сейчас! Здесь! Клянусь Меркурием, я дам за них хорошую цену!
Недоумевая, Крисп пожал плечами, проследовал глазами за взглядом купца, и… замер.
Его рабы решили, пока на них не обращают внимания, привести себя в порядок после сна. Мужчина разделся по пояс и плеснул на себя водой из чана. Оказалось, что это был очень сильный и мужественный человек. Мышцы так и бугрились на его плечах и груди, а руки покрывали следы от совсем недавно зажитых ран. А девушка… Глядя на волны огромными синими глазами, она сняла с головы старый, грязный платок, который, как оказалось, скрывал удивительно красивые, золотистые волосы, встряхнула ими, рассыпая по спине и… словно сразу стало больше моря и неба.
Озорной луч лег на лицо девушки. Она улыбнулась солнцу, но, перехватив устремленный на нее взгляд Криспа, нахмурилась, торопливо покрыла голову платком и отвернулась.
— Ну, так как? — напомнил о своем предложении купец. — Сколько ты хочешь? Называй цену!
— Цену? — с недоумением посмотрел на него Крисп. — А… сколько по-твоему, стоит — солнце? Ветер? Рассвет? Разве ты не понимаешь, что на свете есть то, чему нет цены?
— Цена есть всему! С одной только разницей — большая или меньшая! И это так же верно, как то, что меня зовут Диагором! — весомо ответил купец. — Так сколько?
— Нисколько! Эти рабы… эти люди, — запнувшись, поправился Крисп, — не продаются!
— Нет, так нет! — без особого разочарования согласился купец. — Но, если только надумаешь, я готов немедленно купить их!
Было видно, что его интересует не сила мужчины и необычайная красота девушки, а лишь возможность заработать, выгодно перепродав их. К тому же, как человек, умевший торговаться и извлекать выгоду при каждом удобном случае, он, видимо, умел ценить это качество и в других. Во всяком случае, купец впервые взглянул на Криспа с уважением, и продолжил свой путь. Толстый, низкий, с перевязанной шеей, он уже сам казался туго набитым кошелем.
Крисп с сожалением посмотрел ему вслед, перевел взгляд на девушку, но тут же, устыдившись этого, спросил мужчину:
— А вас как зовут?
— Я — Сувор, — назвался тот. — Сын Млад, а дочь — Злата! А какие рабские клички дашь нам ты?
— Зачем? Пусть останутся ваши прежние имена! — даже возмутился такому вопросу Крисп и уточнил: — Так вы — даки?
— Не совсем, мы — переселенцы из северных земель! — ответил Сувор. — Искали лучшей жизни, радовались, что будем жить в городе. А тут воинственные племена даков сделали набег на римские крепости. Те двинули на нас свои легионы… Город пал безо всякого сопротивления. Я, конечно, защищал свой дом и семью. Но что можно было сделать против легионеров с их страшными мечами-гладиусами — голыми руками, без доспехов и даже без щита? И, тем не менее, я выполнил свой долг мужа и отца. И, наверное, неплохо его выполнил, — не без гордости поднял свои изуродованные шрамами руки мужчина, — раз центурион, как он сам сказал, из уважения, приказал не трогать нас, а лишь продать скупщику рабов. Тот велел нам, вместе с другими пленниками, идти пешком до ближайшей морской гавани… там нас перепродали еще раз, посадили на корабль. Главное было, чтобы мы не разлучились. Дочь я сразу заставил покрыть голову этим грязным платком, чтобы она не привлекала внимание. Ведь она у меня красавица. Жену тоже оберегал, как мог. Так мы приплыли в Афины. Ну, а дальше, дальше…
— Отец! Остановись… К чему об этом — теперь? — с нескрываемой досадой и ненавистью к Криспу, неожиданно воскликнула девушка.
А мальчик, наоборот, при упоминании о матери, с приветливой улыбкой подошел к Криспу и молча показал ему большую бронзовую монету с дыркой. Она была очень древняя, эта монета. Одна ее сторона была совсем затерта, а на другой оказалась голова медузы Горгоны.
Христианину негоже было брать в руки монету с изображением языческого божества, да еще столь злобного, от взгляда на которого, согласно легенде, каменели люди. Поэтому Крисп только ласково улыбнулся мальчику и вопросительно посмотрел на него.
Тот попытался объяснить что-то отчаянными знаками, но сестра быстро ухватила его и посадила к себе на колени.
Окончательно сбитый с толку Крисп не знал, что и подумать.
— Он онемел после того, что случилось! — словно извиняясь за сына, пояснил отец. — Ведь все происходило на его глазах: рушился дом, я отбивался от римлян, нас волокли в плен…
— Да-да, я… понимаю! — виновато — ведь он сам гражданин Рима, поработившего Дакию — кивнул Крисп и, показав глазами на девушку, шепнул: — А что это она такая большая, и до сих пор в куклы играет?
— Это не кукла. Это богиня нашего домашнего очага, которого больше нет… — с сожалением отозвался Сувор. — Она не сумела защитить его, так хоть мы её сберегли! Прости, мы не привыкли еще быть рабами! — виновато добавил он, не обращая внимания на то, что девушка, дергая за локоть, пытается остановить его: — Но и ты, как я вижу, еще не умеешь быть господином. Ты даже не спросил, что я умею. А я ведь умею всё! Я и кузнец, и гончар, могу быть даже садовником. Клянусь всеми богами, я даже не знаю, кому теперь из них можно верить, все они отвернулись от нас… но все равно клянусь: что буду работать за десятерых, мои дети тоже изо всех сил будут помогать мне, только… не разлучай теперь хотя бы — нас!