— Меня зовут Мейган, мэм, — объявила она. — Мистер Синклер нанял меня присматривать за домом, если, конечно, вы не против.
— Мистер Синклер? — Ленора удивленно изогнула бровь. — А я и не знала, что мистер Синклер распоряжается этим домом.
Мейган смешалась.
— Но разве ваш муж, мэм, не имеет права заниматься домом, когда вас нет?
Ленора повернулась и взглянула на отца с подозрением. Ее ведь уверяли, что здесь будут жить только они вдвоем да слуги.
Откашлявшись, Роберт поспешил вмешаться в разговор.
— Ленора, Малкольм сказал, что сразу же съедет отсюда, так что не о чем волноваться.
— Надеюсь, что так. — Прозвучало это не очень почтительно, но Леноре вовсе не понравилось, что ее пытаются провести. — Я ведь уже говорила, что мне нужно время, чтобы освоиться. — Произнося эти слова, она подумала: сколько уж раз приходилось повторять их в последнее время. По дороге сюда отец всячески восхвалял Малкольма, словно приучая ее к мысли, что жить ей придется с ним. Пока что у нее не было никакого желания быть его женой, ибо сердце ее все еще принадлежало Эштону; да и долго еще, думала она со страхом, будет ему принадлежать.
— Добро пожаловать, мэм, — мягко сказала Мейган. — Дорога была длинная, и вы, наверное, до смерти устали.
Она открыла дверь, и Ленора вошла. Остановившись на пороге, она дала глазам привыкнуть к полумраку, царящему в холле. Увиденное привело ее в глубокое отчаяние — ясно стало, что здесь ей приходилось нередко бывать. Все здание пересекал длинный коридор. Лестница начиналась у одной стены, а затем, изгибом, устремлялась к противоположной и вела на второй этаж. Мебели было не слишком много и подобрана она со вкусом — спокойные мягкие цвета создавали ощущение пространства и обилия воздуха. В холле и прилегающих комнатах полы были устланы разноцветными коврами. Самая большая из них представляла собой просторную гостиную, где были расставлены стулья, столики и диваны. В холле обращал на себя внимание неброский персидский ковер, на котором стояли стол и стулья.
— Мы охладили для вас лимонад, мэм, — объявила Мейган. — Хотите попить? Или, может, сухариков погрызете?
— Звучит заманчиво, — улыбнулась Ленора.
— Тогда располагайтесь в гостиной, мэм, — сказала Мейган. — Я мигом.
Наступила тишина. Роберт Сомертон посмотрел на дочь и подошел к ней.
— Ну как, девочка, находишь тут что-нибудь знакомое?
Не отвечая, Ленора вошла в гостиную и приблизилась к двустворчатым застекленным дверям, из которых открывался вид на берег. Ощущая на себе взгляд отца, который остался в холле, она открыла одну половину, и в комнате сразу стало свежее от соленого океанского воздуха.
— А слуги здесь новые, — это был не вопрос, а утверждение.
Сомертон удивленно посмотрел на нее, подняв тонкие брови.
— Отчего ты так решила?
— Мейган назвала свое имя, — Ленора слегка пожала плечами. — Если бы она работала здесь давно, то знала бы меня.
— Старых слуг отпустили, как только тебя похитили. Малкольм нанял новых.
Ленора задумчиво посмотрела на отца.
— И что, никто не вернулся? Даже любимчики?
— Да нет. Наверное, они нашли где-нибудь другую работу. — Роберт провел дрожащей рукой по губам и обежал глазами комнату. Он заметил несколько хрустальных графинов в буфете и непроизвольно облизал губы.
Повинуясь непреодолимому, видно, желанию, он нервно одернул пиджак, устремился к буфету и налил себе изрядную порцию виски.
— Честно говоря, подробностей не знаю. Я ведь и сам появился здесь совсем недавно. — Сделав большой глоток, он снова посмотрел на нее. — После того как вы с Лирин разлетелись по новым гнездам, я много путешествовал. Затем решил наведаться сюда, посмотреть, как вы тут с Малкольмом живете. Как выяснилось, это было удачное решение.
— Удачное? — неопределенно повторила Ленора и слабо улыбнулась. — Это еще будет видно, не так ли?
— Что ты, собственно, имеешь в виду? — Роберт пристально взглянул на нее.
Ленора задумчиво стянула перчатку, сняла шляпку, положила то и другое на стул и неторопливо прошлась по комнате. Она вглядывалась в обстановку, надеясь, что какая-нибудь мелочь пробудит обвал воспоминаний. Точно так же она посматривала и на отца, желая до конца быть уверенной, что никакой ошибки нет, это действительно тот, кто дал ей жизнь.
— Только то, что к Малкольму мне еще придется привыкать. Я уже поверила было, что Эштон мой муж, и для меня было ударом узнать, что это, возможно, не так.
Отец испуганно посмотрел на нее.
— Ты что, хочешь сказать, что... спала с этим человеком?
Ленора почувствовала, как щеки заливает предательская краска. Разве может она рассказать ему о тех ночах, что провела в объятиях Эштона? Разве может она позволить, чтобы эти минуты, такие драгоценные для нее, были захватаны, запачканы этим человеком и Малкольмом Синклером? Она отдалась Эштону, считая себя его женой, но она ни слова об этом не скажет, чтобы просто удовлетворить чье-то любопытство.
— Да, мне приходилось бывать здесь, — призналась она, словно не расслышав его последнего вопроса. — В этом я уверена. Все это выглядит знакомо.
Она повернулась в сторону океана, глядя, как приливная волна лениво накатывает на берег.
— Помню это чувство: я иду одна по берегу, босиком, и ноги обтекает вода. — Она обвела комнату широким жестом. — Да, я согласна, что это мой дом... только... — Она подошла и посмотрела на него пронизывающим взглядом. Закатное солнце, бросающее последние лучи сквозь оконные стекла, скрыло изумрудную глубину ее глаз и зажгло в них яркий блеск, так что в конце концов они превратились в два кристалла меж длинными ресницами. — Только вас я все равно не могу вспомнить.
Глядя в эти горящие глаза, Роберт Сомертон почувствовал, как по телу у него побежали мурашки. Где-то в глубине души повеяло холодом, и ему стоило немалых усилий встряхнуться и взять себя в руки. Сделав еще один добрый глоток виски, он с возмущением расправил плечи.
— Ужасно, что дочь забывает собственную плоть и кровь. — Он почесал нос и втянул воздух, словно с трудом удерживаясь от слез. — Как мне, отцу, примириться с тем, что дочь выкинула меня из головы?
— И Малкольма Синклера я тоже не помню, — тихим голосом, но так же упрямо произнесла она. Поездку в экипаже по Новому Орлеану, которая пробудила в ней воспоминание о человеке с усами, она не считала — слишком уж смутным был образ. Под него могли подойти десятки мужчин.
— Ах, вот как, ко всему прочему и это? Забыть собственного мужа! — Сомертон резко обернулся и посмотрел на дочь, словно пораженный, что такие слова могли сорваться с ее уст. Он сделал глоток и, переступив с ноги на ногу, печально покачал головой.
— Право, не понимаю, что случилось с тобой, девочка. Ты стерла из памяти тех, для кого ты дороже всего на свете. Словно мы для тебя ничто, вроде... вроде вон того бурунчика на воде.
Он залпом опустошил бокал и глубоко вздохнул, чувствуя, как тепло разливается по всему телу.
— А другому, тому, кто отнял у тебя сестру, а потом, удовлетворив свою похоть, отбросил ее, как тряпку, ты, наоборот, открываешь сердце. Может, Эштон Уингейт и не сам убил Лирин, но во всяком случае он несет ответственность за ее гибель. Если бы не он, она сейчас была бы с нами.
Он пристально взглянул в ее подернутые дымкой глаза, словно стараясь найти хоть намек на согласие.
— Разве ты не помнишь, как мы ее оплакивали? Не помнишь, как ты клялась отомстить?
Ленора упрямо покачала головой.
— Эштон любил Лирин. В этом я уверена! И я никогда не соглашусь с тем, что он погубил ее или несет ответственность за ее смерть.
Роберт Сомертон подошел к дочери и примирительно протянул руку, собираясь погладить ее по плечу, но Ленора, пробормотав что-то нечленораздельное, отпрянула от него. Сомертон тяжело вздохнул и вернулся к буфету. Он вновь наполнил стакан и, понемногу потягивая обжигающий напиток, принялся задумчиво расхаживать по комнате.
— Моя дорогая Ленора, — Сомертон заговорил поучительно, неторопливо, тщательно подбирая и выделяя слова, — как отец, оскорбленный в своих лучших чувствах. — Я не хочу понапрасну огорчать тебя. Видит Бог, тебе сейчас нелегко. Мне просто хотелось отметить несколько фактов, которые тебе вполне знакомы. — Этот человек — опытный повеса, и я могу понять, что молодая девушка, особенно в таком состоянии, способна уступить его домогательствам, но, дорогое мое дитя, — тут Роберт слегка улыбнулся, — трудно согласиться с тем, что он верит в привидения. Я бы скорее счел, что он с самого начала знал, кто ты такая. — Он отхлебнул виски и снова улыбнулся, как бы удовлетворенный собственной логикой. — Неужели ты не видишь ошибки в своих умозаключениях?
У Леноры голова шла кругом. В изложении отца все выглядело так просто, но она-то, она не могла усомниться и никогда впредь не усомнится в истинности чувств Эштона к Лирин. Только она слишком устала, чтобы убеждать в этом отца. До боли сжав сложенные на коленях кулаки, Ленора покачала головой.
— Хватит! — В голосе ее послышались нотки гнева. — Я не желаю больше слышать ничего дурного об Эштоне Уингейте. Это человек чести. Это джентльмен, что бы вы о нем ни говорили.
— Что я слышу?! Ты что, влюбилась в него? Как это может быть?
Ленора посмотрела на отца и, не сумев сдержаться, воскликнула:
— Да! Да! Я люблю его! — Она готова была объявить о своей любви всему миру, и глаза ее наполнились слезами при мысли, что этот самый мир, услышав такое, засмеет ее.
Сомертон посмотрел на дочь с насмешливой улыбкой.
— Я бы на твоем месте воздержался от того, чтобы говорить Малкольму о своих привязанностях. Знаешь, что из этого выйдет? — Он кивнул, как бы подтверждая ее невысказанный ответ. — Вот именно. Дуэль.
Неожиданно Ленора вскочила и бросилась прочь из комнаты. С нее довольно!
— Ленора!
Возглас отца только подстегнул ее. По щекам Леноры текли горячие слезы, а в груди саднило от усилий сдержать рыдания. Она пробежала через холл, едва не столкнувшись с Мейган, которая несла поднос с напитками. Совершенно забыв о том, что ничего не ела с самого утра, Ленора промчалась мимо и взлетела по лестнице.