Сейчас, когда она прожила без него целый месяц, ей стало ясно, что в сущности для нее не имеет никакого значения, где он хочет жить. Он был нужен ей, нужен больше всего на свете. Мысль о возвращении в Бостон без него вызывала у нее слезы. Конечно, она могла бы остаться здесь, в Вайоминге, но это было бы слабым утешением, поскольку рядом все равно не будет Бака.
Ветер усилился. Хотя Анника и привыкла к постоянно дующему здесь ветру, сейчас, глядя на клубящуюся по коралю пыль, она решила, что на сегодня с нее довольно. Погруженная в свои мысли, она медленно прошла через скотный двор. Ветер прижимал ее юбку к ногам, развевая расклешенный подол вокруг лодыжек.
Подняв голову, она посмотрела на дом, который своим ярким желтым цветом напоминал свежее сливочное масло. Окантовка была выполнена яркой белой эмалью, и каждый гвоздик, каждая досочка были окрашены с необычайной тщательностью. На мгновение Анника позавидовала брату и его жене. Как и у родителей, любовь их была такой откровенной, такой бьющей через край, что они казались одним существом, когда бы ты ни видел их вместе.
Она не могла представить себя работающей бок о бок с Баком в качестве его жены. Их отношения начались столь необычно, их миры были столь различны, что, вероятно, с ее стороны было настоящим безумием даже думать об их союзе. Союзе? Анника мысленно чертыхнулась. О каком союзе между ними можно говорить, когда она ему совершенно безразлична? То, что он за ней не приехал, не оставляло на этот счет никаких сомнений. А может, подумала она вдруг, он получил все, что хотел, и к большему не стремился? Он поразвлекся с ней, а потом случай помог ему от нее избавиться, да еще вдобавок и сложить с себя бремя ответственности за Бейби. И теперь он мог жить так, как хотел – один и свободный от всяких уз. Он сам ей говорил, что, в сущности, ему не нужна жена и он написал Алисе Соумс лишь из-за Бейби, которой требовалась нянька. Почему он должен менять свои планы только оттого, что она вдруг пожелала упасть ему в объятия?
При мысли об этом Анника, уже взявшись за ручку задней двери на кухню, почувствовала, как лицо ее заливает краска стыда. О Господи! Подумать только, что в тот первый раз она чуть ли не набросилась на него… и занялась с ним любовью прямо, можно сказать, на столе…
– А вот и ты, – раздался голос Розы, и от неожиданности Анника едва не подпрыгнула. Виновато она перевела взгляд со стола на невестку.
– Я была в корале. Смотрела бизонов.
Роза улыбнулась.
– Ты совсем как твой брат. Для него, как и для тебя, бизоны что-то значат, но я, глядя на них, замечаю только грязь и мух. – Она пожала плечами. – Но Кейсу они доставляют радость, так что я не возражаю против них.
Шагнув вперед и встав позади невестки, которая была по крайней мере на голову ее ниже, Анника стала смотреть, как та раскатывает тесто.
– Где Баттонз? Она тебе не докучала?
– Что ты! Баттонз чудесная девочка. Она сейчас спит.
Анника покачала головой.
– Она может быть настоящим бесенком Ты случайно не отнесла ее наверх?
Роза покачала головой и приподняла раскатанный лист теста. Осторожно она уложила его в форму для пирога и начала раскатывать второй ком. Работая, Роза продолжала разговаривать, и, глядя, как порхают над доской ее руки, Анника поразилась про себя мастерству невестки. В фаянсовой миске была приготовлена начинка для будущего пирога – персики в сахаре, – и, судя по исходящему от них аромату, от которого текли слюнки, роза добавила туда и корицы. Не удержавшись, Анника стащила из миски кусочек персика. – Опять ты ведешь себя, как твои брат, который постоянно таскает у меня фрукты из начинки для пирога.
Роза, повернув голову, посмотрела пристально на Аннику, и в первый раз руки ее застыли неподвижно. Анника, прислонившись к кухонному шкафчику, ждала, что она скажет. За этот месяц она полюбила невестку и прониклась к ней доверием. Может, подумала она, если она расскажет Розе о том, что ее мучило, ей удастся прийти к какому-нибудь решению? Прошло несколько томительных мгновений. Наконец, поскольку Роза, казалось, ожидала, что она заговорит первой, Анника спросила:
– В чем дело?
– Я подумала просто, что ты хочешь мне о чем-то рассказать. Ты встревожена, я права?
Вздохнув, Анника опустила глаза на запыленные носки своих ботинок.
– Мне необходимо с кем-нибудь поговорить.
– Но ты не можешь говорить об этом со своим братом, так?
Тряхнув головой, Анника признала:
– Только не об этом.
– Речь идет о мужчине, да? О том, кто похитил тебя?
Анника кивнула.
– Я так и думала. Расскажи мне.
– А ты не скажешь Кейсу?
– Если я пообещаю ничего ему не говорить, то и не скажу.
– Не говори ему, пожалуйста. Думаю, в конце концов мне все же придется ему все рассказать, но пока я не могу. Он все еще в ярости, а ты знаешь, какой он, когда сердится.
Роза подняла на мгновение глаза к потолку и начала выкладывать начинку в форму.
– Он теперь не такой, каким был, когда я только приехала в Бастид-Хил. Уже не сердится постоянно, как раньше.
Анника знала, что брат примирился со своим наследием, но многое было ей по-прежнему неясно. Ей хотелось спросить Кейса, что побудило его столь внезапно переехать в Вайоминг пять лет назад, но она решила пока воздержаться от каких бы то ни было вопросов. Кейс был не на шутку разгневан, и к тому же сейчас ее занимали больше собственные проблемы.
– Я не могла сказать всего Кейсу – я никому не могла этого сказать. Но сейчас я просто не знаю, что делать, Роза, и это сводит меня с ума.
– Успокойся и начни с самого начала.
– Поначалу я ненавидела Бака Скотта. Во-первых, я была напугана, и потом, никто прежде не обращался со мной столь грубо. Он не желал ничего слушать и тащил меня вперед, настаивая, что я и есть та самая женщина, за которой он послал. Когда же до него, наконец, дошло, что он ошибся, было уже поздно, поскольку снег отрезал нам путь назад.
– Это я знаю. Но что ты чувствуешь к нему в душе?
Анника вскинула голову.
– В душе?
– Твоя душа в твоих глазах, когда ты думаешь о нем. Я вижу, что ты ждешь его. Ты постоянно оглядываешься и прислушиваешься. Когда к дому подъезжает кто-то в фургоне или на лошади, ты тут же бежишь к дверям. Твой брат считает, ты боишься, как бы сюда не явился твой похититель, но я уверена, ты с нетерпением ждешь его приезда.
Анника рывком повернулась к Розе, чувствуя себя так, словно с плеч у нее свалился тяжкий груз. Забыв про пирог, Роза вытерла руки о фартук и подтолкнула Аннику к столу.
– Садись. Разговаривать лучше сидя.
Роза продолжала держать ее за руку, чего Анника никак не могла понять, пока вдруг не сообразила, что из глаз у нее льются слезы, капая прямо на белую блузку.
– О Господи, Роза, я совсем не собиралась реветь, но я таю это в себе уже целый месяц и…
– Все в порядке. Рассказывай. – Роза бросила взгляд на дверь.
Анника поспешно вытерла глаза, не желая, чтобы брат застал ее в таком состоянии. Тогда бы он точно заставил ее все ему рассказать.
– Бак оказался совсем не таким, как я думала вначале, – продолжила она свое повествование. – Разумеется, он несколько неотесан и беден, но в некотором смысле он богаче многих. Он живет в горах, где небо так близко что до него, кажется, можно дотронуться рукой, а воздух прозрачный и насыщенный запахом сосен. И Бак не такой уж и нецивилизованный. Скорее, я бы сказала, он придерживается собственного кодекса чести. Он никогда не коснулся бы меня и пальцем, если бы… если бы я сама этого не захотела.
Роза вздохнула с явным облегчением.
– Кейс боится, что он тебя изнасиловал. Он думает, что поэтому-то ты так напугана и почти ничего не ешь. У него не идет из головы тот давний случай… – Сообразив, очевидно, что сказала лишнее, Роза умолкла.
Анника нахмурилась.
– Давний случай? Какой давний случай?
– Я дала слово, как сейчас тебе. Я не могу рассказать тебе эту историю.
– Но, Роза, изнасилование?.. О Господи. Надеюсь, Кейс никого не изнасиловал? Я так до сих пор и не поняла, почему он тогда так внезапно покинул Бостон, но…
Лицо Розы мгновенно потемнело от гнева.
– Твой брат никогда такого не сделает. Помни об этом.
– Знаю, знаю… Извини, что так сказала, но…
– Он должен рассказать тебе все сам. Ну, а теперь вернемся к этому человеку, этому Скотту…
Сложив на коленях руки, Анника тихо произнесла:
– Я влюбилась в него, а потом…
– А потом эти люди, которые хотели получить за тебя награду, увезли тебя оттуда, – Окончила за нее Роза.
– Да. Я думала, что он тут же бросится за ними в погоню, но он этого не сделал, и теперь мне кажется, что он никогда не любил меня по-настоящему. – Анника подняла глаза на Розу, и по щеке у нее скатилась слеза. – Боюсь, он просто использовал меня.
– Так вы любили друг друга, как женщина с мужчиной?
Анника кивнула.
– Да. Я его спровоцировала, не вынеся его сдержанности. А теперь мне так стыдно.
– Ну, все не так уж плохо. Никто ничего не узнает, если ты никому не скажешь.
Анника наклонилась вперед, обхватив руками голову.
– Это еще не самое худшее, Роза. Боюсь, я беременна.
Роза молчала так долго, что Анника опустила руки и подняла глаза на невестку. Роза откинулась на спинку стула и положила ладонь на живот.
– И что ты собираешься теперь делать?
Анника едва не рассмеялась. Именно об этом она и хотела спросить Розу в надежде, что та ей что-нибудь присоветует. Пожав плечами, она честно призналась:
– Не имею ни малейшего понятия. О Господи, мама никогда мне этого не простит. У нее в отношении меня были всегда такие грандиозные планы. Еще когда я была девочкой, она говорила мне, какой великолепной будет моя свадьба. На мне будет роскошное белое платье, и я буду идти по ступеням, опираясь на руку Калеба. Мужем у меня будет чудесный добрый человек, такой же, как Калеб, и мы с ним будем жить в прекрасном доме в Бостоне. Единственное, чего она желала для меня, – это чтобы я была счастливой, такой же счастливой, как она с моим отц