— Если захочет, мешать не буду. И присяги от него принимать пока не стану. А что касается вашей взаимной пользы с князем Волковым… Это пока не афишируется, но скоро слухи пойдут. Словом, в моих землях начинается постройка прямого портала в земли тестя.
— Аха!.. Уху… Дёготь, поташ, пенька… Конечно, лес. Меха, опять же… А её величество?
— Обещала на полгода строительный батальон. Её светлость, как родственница князя Фатея, тоже в курсе.
— Прекрасно! Я слышал о вас самые превосходные оценки, но такого даже близко не ожидал! И значительно проще будет связь с княжеством Волкова. Вы знаете, после ваших слов наша совместная дружба заиграла в моих глазах самыми яркими красками! И мальчик… юноша… княжич тоже стал более интересен. Благодарю вас! Сейчас же пойду к жене, сообщу кое-что новое и полезное.
Ожерелье
Диваза вечером сопровождала государыню в прогулке по стене Королевской крепости, а заодно докладывала о делах магической охраны твердыни. Воспользовавшись возможностью, помянула своего непутёвого двоюродного племянника Ленна. Тот не пошёл за Тихим, а теперь пристроиться не может. Королева хорошо понимала вскользь брошенные намёки, внимания на них не заостряла, но при возможности могла помочь. Сейчас удобный случай, было бы не по-родственному, не упомянуть бестолкового обалдуюшку.
— Кстати, хотела спросить о Стахе, — продолжила разговор Мариана, — он скромничает или действительно не слишком силён в артефакторике?
— Стах — гений! Даже без защитных амулетов мог бы потягаться со мной. Не победил бы, но я лучшая в Школе Огня. Как Целитель неплох. Опыта маловато, но внешность прекрасно правит. Как алхимик хорош — на нижней грани Высшей Алхимии. Однако точно не артефактор. Не хватает времени.
— Времени?
— Да, ваше величество. На учёбу. Стах хорошо себя знает, потому на артефакты не замахивается — это ещё один огромный пласт магии.
— Значит, не врёт. А кто у нас остался из хороших артефакторов вместо Леонарда Камбизета? Мне говорили о неком Леммосе.
— Какой он артефактор⁈ Представляется коллекционером, а на самом деле гробокопатель. Организует поисковые партии в древние развалины и склепы. Сам, кстати, и как поисковик почти ноль. Богат — да, но особо ничего не умеет, а потому в Гильдии не слишком уважаем.
— А Камбизета может кто-то заменить?
— Вполне! Но не из его семьи. Леонардик славу любил! Сильно! Боялся, что кто-то его превзойти сможет. Потому знаниями и не делился. По слухам был у него ученик на стороне, но ещё совсем юный. Зато сейчас пара прекрасных мастеров вышла из-под тени Камбизета.
Вернувшись к себе, Мариана достала тетрадь и записала: «Диваза — говорит правду или то, что сама считает правдой». Перед этой строкой были ещё аналогичные записи о придворных. Королева должна оценивать верность и правдивость тех, кто под ней служит. Пока только Тихий смог полностью отсечь её проверку, но и только у него был старый фамильный амулет, соизмеримый по силе с тем, что ей отдал Леммос.
Нет, она его не надевала — все нормальные люди знают, что такое родовые вещи. Знают и то, что любой, другой крови, надевший такое, тотчас получает проклятие. И в наше время так, а уж встарь… Но колье, даже просто лежащее рядом, передавало ей информацию о правдивости собеседника.
Почему именно ей? Вопрос! Возможно, вещь чувствовала правительницу государства и потому помогала ей. Хотя нельзя исключить другого: Могла ли быть древняя правительница одной из южных провинций старой империи её много раз пра-пра, но всё-таки бабушкой? Почему нет? Вполне! Если это так, и колье решит признать родство, то оно будет могучим подспорьем в борьбе за власть.
Но в таком деле нельзя спешить — лучше обойтись без помощи, чем получить сильное проклятье. Нужен кто-то из тех, кто профессионально разбирается в древних артефактах и, к сожалению, это не Стах. Он действительно не понимает в артефакторике. Тогда кто?
Надо окольными путями выяснить в Гильдии про лучшего специалиста, приблизить к себе, одарить милостями и заставить разобраться. Пусть это будет долго, но в таком деле надёжность главнее.
А пока древнее «Ожерелье Владычицы» лежит завёрнутое в шёлковый лоскут ткани, аккуратно перевязанное тесьмой и носится на груди, когда предстоит серьёзный разговор.
Глава 14
Ночь
После возвращения домой с банкета, служанки увели благоверную на этаж «хозяйки», но пообещали вернуть в супружескую спальню. Тогда мне подумалось: Почему так несправедливо устроено? Есть общая, супружеская спальня, есть спальня жены, а почему нет спальни мужа? Не то, что она мне очень нужна… но в принципе!
Первое, о чём стал мечтать после прихода домой, так это именно о… как бы сказать… в общем, вы меня поняли. Судя по бросаемым взглядам, супруга тоже думала о чём-то похожем, а потому была надежда, что ночью мы продолжим игру в маму с папой, и слишком надолго служанки Шарлотту не задержат. Привёл себя в порядок, ополоснулся в ванной, чистым вошёл в опочивальню, а там меня уже ждала сладкая благоверная.
Моя жена оказалась практичной девочкой — в постель легла голышом, обосновав:
— Ты же всё равно с меня рубашку снимешь, а может ещё и порвёшь. Зачем тогда её надевать? Только кружева мять и лишний раз стирать. Я тебе её покажу через пару дней, когда ко мне привыкнешь.
В логике отказать было трудно. Сейчас я не обращу внимания на любые кружева, вот девочка и решила растянуть удовольствие.
Интересная разница с Мимикой — та верхом разврата считала сон без ночной рубашки. А у Шарлотты самое крутое бесстыдство — остаться без волос на теле. Она природница, ко многим вещам, к наготе тела уж точно, относится просто — что естественно, то не стыдно, но вздыхает: Убрать пушок в интимном месте? Ах, какой разврат!
После достаточного количества нежных ласк и последовавших за ними благодарных поцелуев, мы успокоились и просто лежали обнявшись, нам было очень хорошо вдвоём.
Затем стали вспоминать прошедший день, про приезд Марианы, про разговоры — не только «кто чего сказал», но и «чего этим хотел сказать». Кстати, в том направлении я до жены откровенно недотягиваю, мне ещё учиться и учиться. Сделал вполне заслуженный комплимент, а в ответ получил:
— Это всё уроки мамы.
— Она сама тебя учила?
— А как же! Хочешь, расскажу про один из самых запомнившихся уроков?
— Конечно.
— Как-то мама подарила мне крохотного крольчонка. Такой пушистый тёмно-серый комочек с забавными нежными ушками. Я была без ума от него, лично кормила зелёными веточками, капустными листьями, кочерыжками и сладкой морковкой. Каждый день вычёсывала, даже завела специальный гребешок. Жрал он, как не в себя, но и рос быстро. Я прозвала его Жрунчиком. К концу лета он превратился в большого кроля с огромными ушами.
— Видел таких. Они ласковые и милые.
— Точно! Мне было довольно мало лет, но как сейчас помню — я обожала это чудо. В начале осени мама велела привезти Жрунчика в Ледяной дворец. Похвалила меня за то, что хорошо вырастила кролика. За то, что он здоровый, ухоженный, упитанный и с прекрасной шёрсткой. Затем дала нож, велела убить питомца и снять с него шкурку. Потом тушку надо было выпотрошить, разделать и приготовить из мяса рагу. Её служанка рассказывала и помогала, но делала я всё сама. Когда блюдо приготовилось, мы с мамой поели и меня отправили домой. Даже выдали хорошую награду. Не за то, что исполнила приказ. Попробовала бы его не выполнить! Меня наградили за то, что не ревела, не просила пощадить Жруна, а «держала лицо». Наверное, плохо, но держала. Знаешь, с тех пор, я никогда не ела ни кроликов, ни зайцев, но полюбила читать книги. Сначала сказки, а когда подросла, перешла на романы. Там описана настоящая жизнь — такая, какой она должна быть, а не какая есть на самом деле.
— Милая, не плачь! Всё уже прошло, ты сейчас со мной…
— Подожди, сейчас успокоюсь. Понимаешь, я уже тогда знала, что кроликов выращивают на мясо и из-за шкурок, но уж больно наглядным был урок. Мама прекрасно умеет учить своих дочек. А если какая не захочет учиться или занятия не идут впрок, то родительница знает, как заставить нерадивую. Мне повезло, я прошла обучение, ведь папа во всём мне помогал. Однако царица меня, пусть не сломала, но заставила расти в ту сторону, которую сочла для своей дочери самой перспективной.
Вновь на глазах у девочки стали появляться слезинки, я начал их убирать поцелуями и нежными словами. Вроде даже было получилось успокоить, но всё закончилось взрывом буйной страсти. После него мы лежали совсем без сил, а Шарлотта шептала:
— Я никогда не вернусь в Ледяной дворец. Ты только люби и защищай меня, а я всегда буду тебе верна, нарожаю детишек и сделаю твою жизнь такой сладкой, как смогу.
Чувствую, надо переключить мысли девочки на что-то другое. Нехорошо ей сейчас вспоминать не самые приятные уроки. Говорю:
— Пойдём! Хотел тебе утром показать, но, похоже, придётся сейчас.
Заинтересованная девочка идёт за мной к трельяжу, перед которым обнаруживается изящный ящик со всеми драгоценностями, которые однажды я ей уже показывал.
— Это всё твоё, маленькая.
— Наше! — попыталась возразить жена, но начала перебирать блестяшки.
Настроение моей девочки резко поднялось, все былые неприятности разом забылись, а драгоценным вещицам было уделено максимум внимания. Женщина есть женщина! Украшения они любят. Тем более тех действительно много. Хотя и у меня осталось ещё достаточно.
Далее было поставлено на вид, что такое нельзя мерить голышом, а только к платью. Что этого слишком много сразу, нужно дарить по одной вещи, чтобы продлить удовольствие… И вообще, какие серёжки лучше к её глазам подходят — эти, эти или… Ты сейчас не туда смотришь! На серёжки смотри! И не трогай!.. Вот что ты такое говоришь?.. Никакие не… Не надо там целовать… Говорю же, не надо… Не здесь тогда… В постельке… Ты меня уже всю…
Утром мы проснулись в прекрасном настроении. Про уроки мамы совсем не вспоминали, но жена вдруг поинтересовалась: