Говоря это и многое другое подобное в своем «Диалоге», вы всячески подводите к заключению, что бедствие Рима – дело не только не вредное, но полезное для христианства, и этими доводами, столь плохо идущими к делу, что стыдно и называть их доводами, доказываете (в собственном самомнении) следующее ваше положение: что все это бедствие было якобы наглядным Божиим судом.
В самом деле, любые несчастные случаи, сколько их ни есть, можно назвать совершившимися по суду Божию, ибо без Его воли не происходит ничего. Но это не доказывает вашей правоты и не препятствует распознать в ваших речах злонамеренность, делающую более чем вероятным подозрение, что вряд ли вы добрый христианин. Вы приводите настолько произвольные и ребяческие доводы, что кажется приличнее не отвечать на них вовсе. Но все-таки я не оставлю их без краткого ответа, которого, по моему убеждению, будет вполне достаточно.
Те священники, которые обманывают народ фальшивыми мощами, чтобы разжиться деньгами, а равно и те, которые принимают Святое причастие в смертном грехе, совершают величайшее преступление, и те, что из неудержимой алчности беззаконными путями ищут имений, преступая заповеди Христа и человеческие законы, суть худшие из людей: отрицать это не станет никто из благоразумных. Но в моем уме не укладывается, как додумались вы привести эти недостойные дела в доказательство того, будто невеликое зло – грабить реликвии, хоть истинные, хоть ложные, будто убивать клириков, обнажать алтари, осквернять всякую церковную святыню, разорять церкви, превращая их в конюшни, – малый грех, по той причине, что, с другой стороны, имеются такие клирики, которые служат в смертном грехе, занимаются тяжбами, а может, и продают церковные бенефиции. Поистине, найдется ли кто столь невежественный, который не понимает, что прилагать к одним беззакониям другие – не значит их пресекать и нельзя исправить зло, делая еще худшее зло. А поскольку именно это и есть главное, на чем вы утверждаетесь, я думаю, что ответил вам достаточно.
Кроме того, скажу, что если и имеются дурные священники, то имеются и добрые, которые не принимают святых таинств в смертном грехе и не делают таких дел, о которых вы говорите, но суть верные друзья и слуги Бога, поистине благочестивые. Равно как есть многие, которые умеют достойно почитать, и почитают, мощи святых как подобает, то есть воздавая честь не мощам ради их самих, а ради того, что они представляют, и через видимое возводя мысль к созерцанию невидимого. А в таком случае, даже если мощи окажутся фальшивы, почитающий их не совершает греха идолослужения, ибо благ любой повод, возбуждающий в душах поклоняющихся усердие чтить и молить Бога с таким жаром веры, что благодаря ему мы подчас видим и чудеса. И если бы даже в каком-нибудь храме был крест, сделанный из виселицы или из чего-то другого столь же низкого, а все люди, думая, что он сделан из истинного Крестного древа, украшали бы его самоцветами, золотом и серебром, – они не только не погрешали бы, но могли бы и удостоиться многих Божьих милостей.
И если бы даже были там священники, обманывающие народ и через это ищущие обогащения, то разве можно покарать их, срывая украшения с этого креста и со всего остального, находящегося в церкви, убивая мужчин, женщин и детей, насилуя девиц, грабя, поджигая, все заливая кровью? И если какой-то дурной и преступный священник, встав от ложа женщины, идет с этим грехом служить мессу и причащаться святых таинств, – неужели те, которые разграбляют святую скинию и бросают освященную Жертву наземь, по этой причине перестают быть мерзейшими святотатцами, недостойными жить на земле? Полагаю, что оправдывать или приуменьшать грех святотатства, да еще и таким способом, как делаете вы, – величайшее нечестие. Да и доводы, приводимые вами, неуклюжи и не попадают в цель, не говоря уже о том, что это скорее не доводы, а богохульства.
Все мы знаем, что Бог и святые не заботятся о вещах и не нуждаются в них. Но люди любят вещи; и когда они, отнимая вещи у себя, ради любви к Богу подают их кому-то другому, это ясно показывает, что их любовь велика и сильна. А это и угодно Божьему величию, которое точно так же не имеет нужды в наших постах, паломничествах, молитвенных правилах, хождении босиком, отшельничестве, когда кто ест желуди и пьет одну ключевую воду, – но Ему весьма угодно пламя любви, побуждающей людей совершать эти дела ради желания послужить Ему. По той же причине угодны ему и те, которые украшают свои церкви, распятия, реликвии и образы святых, жертвуют деньги на поправку храмов и алтарей в знак послушания и благоговения. И если вы помните, в Евангелии от Матфея Христос, очистив прокаженного, сказал ему: «Пойди, покажи себя священнику и принеси дар, какой повелел Моисей, во свидетельство им»{526}. Вы же под словами, на первый взгляд добрыми, скрываете яд злобы и, принимая на себя личину милосердия, увещевая помогать бедным, хотите лишить чести культ и обряды Церкви, что отнюдь несообразно, ибо можно и чтить святыни, и заботиться о бедных. И пусть Бог не нуждается в вещах – однако весьма уместно для разнообразных церковных предметов использовать золото, серебро и другие драгоценности. Вы же в своем предложении обратить деньги в пользу бедных, как мне представляется, захотели подражать Иуде, сказавшему: «Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим?»{527} И Христос упрекнул его словами: «Оставьте ее… ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда»{528}. И евангелист Иоанн отмечает в этом месте, что Иуда сказал это не потому, что заботился о бедных, а потому, что был вором и любителем денег{529}.
Итак, богатства, каким-либо образом расходуемые в честь Бога, суть добрые траты. И, принимая как службу богатства, уделяемые на совершение священнодействий и на украшение Его храмов, Бог часто карает злодеев, нечестиво простирающих к ним руки. Яснейшие свидетельства этого весьма многочисленны, и не было никогда ни одного народа столь варварского, имей он понятие пусть даже не об истинной религии, то хотя бы о самом имени религии, чьи законы, обычаи и нравы не считали бы святотатство гнуснейшим из преступлений. Не только полководцы, не только морские корсары, но даже иные разбойники, грабящие на большой дороге, воздерживались и ныне воздерживаются посягать на святыни. И если перечтете древнейшие истории, начиная со времен Трои, найдете в них примеры эпидемий, моров и иных бесчисленных казней, постигавших войска за святотатство. Разве не видите, какие похвалы воздаются Помпею за то, что он, будучи в Иерусалиме, не стал прикасаться к тайне святого святых в Соломоновом храме?{530} Или Марку Марцеллу за то, что он в Сиракузах сохранил столько храмов и статуй?{531} Или Юлию Цезарю, почтившему в Египте храм Осириса?{532} Или Масиниссе, который, получив от одного из своих военачальников весьма большие и прекрасные слоновые бивни, как только узнал, что они взяты в храме Юноны, немедленно послал галеру и людей с приказом вернуть их в тот же храм? Их показывали там еще многие годы спустя; и на них было написано африканским письмом, что Масинисса получил их, не зная, откуда они происходили, а как только узнал, тут же послал вернуть их назад{533}.
Но поскольку я думаю, что еврейские дела памятны вам лучше, чем римские, вам следовало бы помнить о написанном в четвертой главе Второй Маккавейской книги. По причине того, что Иерусалимский храм был полон золота, серебра, драгоценных камней и денег, пожалованных туда Селевком, царем Азии, и другими монархами, Аполлоний, обладавший Сирией и Финикией, послал в Иерусалим некоего своего слугу Илиодора, и тот, против воли священника войдя в храм, чтобы вынести его сокровища, был жестоко наказан: явился всадник на внушающем ужас коне, и конь, избивая Илиодора копытами, повалил его на землю, а двое также чудесно явившихся юношей исхлестали его бичами до того, что он, умоляя о пощаде, был вынесен из храма ни живой ни мертвый{534}. Также и многие другие, как можно прочесть в еврейских историях, впадали в беды из-за греха святотатства. Разве не помните, как в Первой книге Царств говорится, что, когда Давид вывозил ковчег из дома Аминадава, Оза дерзнул коснуться ковчега, чтобы он не упал с колесницы, и Бог тут же поразил его смертью?{535} И что в книге Деяний апостольских пишется об Анании и его жене Сапфире, которые, продав свое поле, сохранили часть денег для себя и только остаток принесли к апостолам; и поскольку утаили они, что продали поле за бо́льшую цену, чем отдали, то оба немедленно умерли по суду Божию?{536}
Видите теперь, извиняют ли солдат, забравших из церквей Рима то, на что они не имели права, и простерших руки к дарохранительнице не чтобы защитить ее от падения, но чтобы похитить ее и нанести ей крайнее бесчестье, ваши слова о том, что якобы клирики поступали хуже и что Бог заповедает не заботиться о вещественном? Но Бог, который тот же, что был всегда, который тогда столь же мало нуждался в золоте и серебре, сколь и ныне, как сказано в книге Исхода, повелел, однако, Моисею сказать евреям, чтобы они приносили начатки и отдавали их священникам; и были среди этих приношений золото, серебро, украшения и драгоценные камни, ткани фиолетовые, пурпурные и других цветов, масла и душистые мази. Еще Он пожелал, чтобы они создали святилище и скинию из разнообразных пород ценного дерева, покрытые золотом, а также фигуры серафимов, венцы, кольца и сосуды, и все это из самого чистого золота, и колонны с золотыми навершиями и основаниями из серебра, и алтарь, также весь отделанный золотом. И заповедает Он всему народу платить по числу душ, как богатым, так и бедным, чтобы деньги направлялись на потребы скинии, и обещает, что это будет полезно их душам. А еще повелевает украсить одежды Аарона золотом и драгоценностями