полнения домашнего задания, и, конечно, у нее нет многочисленных фотографий ее собственных домашних животных. Никаких нет.
– Ну… Это не оправдывает то, что она сделала! – Ханна Гилберт заикается, когда произносит эту фразу. Ее явно нервирует моя злость, которую мне не удалось полностью скрыть. – И откуда она узнала, что я боюсь пауков? Эта девочка… – Она скрипит зубами. – Этой девочке многое известно. Она знает такие вещи, которые знать не должна.
– О, прекратите, – я качаю головой. – Давайте на мгновение предположим, что это на самом деле сделала Элли – хотя, похоже, у вас нет неопровержимых доказательств того, что именно она подбросила пауков в ящик вашего письменного стола. Но это все равно никак не доказывает, что она что-то знала про вашу фобию. Большинство людей боится или просто не любит пауков. Это едва ли является серьезным доказательством экстрасенсорных способностей, не правда ли?
Судя по виду, Ханна снова готова спорить, но тут снова вмешивается Флоренс.
– Дамы, я не думаю, что мы таким образом придем к какому-то конструктивному решению.
– Да, вы правы, – соглашаюсь я. Не хочу устраивать спор с учительницей в первый день работы по этому случаю, но иногда я ничего не могу с собой поделать. Дэн называет это страстностью. – Примите мои извинения, мисс Гилберт.
Ханна Гилберт кивает, принимая их.
– И вы меня тоже простите. Я испытала шок. Конечно, я не намекала…
Женщина запинается и не заканчивает фразу. Она явно не способна четко изложить, на что не намекала. Теперь Ханна выглядит смущенной, словно позволила себе сказать лишнее и уже сожалеет об этом. Несмотря на ее злость, я рада, что она высказалась откровенно. Таким образом я увидела, с чем Элли сталкивается в школе. Флоренс Максвелл знает о том, что произошло между Элли и Наоми в городе, о том, в чем ее обвиняла мать Наоми? А Ханна Гилберт? Я знаю, что мне следует это упомянуть. Если полиция приходила в школу, то моя фамилия есть в отчете. И если полиция приходила, то обсуждала случившееся, по крайней мере, с директрисой. Но учитывая то, что случилось только что, я не думаю, что это пойдет на пользу Элли. Она будет выглядеть некрасиво.
– Так что мы будем делать дальше? – спрашивает Флоренс. Она явно испытывает облегчение от того, что споры закончились и напряжение больше не нарастает. – Относительно Элли и ее пребывания под опекой?
– Очевидно, я хочу поговорить с самой Элли, как и было запланировано, – отвечаю я. – Но, возможно, сегодня – не лучший для этого день. Если она станет ассоциировать меня со случившимся сегодня, у нее может возникнуть ощущение, будто я здесь в качестве наказания. Я предпочла бы, чтобы наша первая встреча произошла не при таких эмоционально насыщенных обстоятельствах, если это, конечно, несложно для вас?
Флоренс кивает, соглашаясь со мной.
– Конечно, нет. Вы, вероятно, правы. Мне следует позвонить ее опекунам, чтобы кто-то из них за ней приехал, а завтра начнем все сначала?
Она смотрит на меня за подтверждением, и у меня снова появляется ощущение, что директриса понятия не имеет, как действовать в ситуации, подобной сегодняшней. И если руководствоваться тем, что происходило в этой самой школе, когда я сама в ней училась, то она на самом деле, скорее всего, этого не знает. Гонт – маленький городок, здесь очень мало проблемных детей, то, как меня задирали и травили, просто игнорировалось. Заметалось под ковер! И это четко показывает, как в городе в общем и целом относятся к возникающим проблемам. Через некоторое время я прекратила обращать внимание на то, как люди относились ко мне и к моей матери, когда мы заходили в местные магазины или шли по главной улице. Они смотрели сквозь нас, вели себя так, словно нас просто нет. Таким образом игнорируют детские приступы гнева, так притворяются, будто ничего не случилось, если кто-то испортит воздух в лифте.
– Можно вопрос? – спрашивает Ханна.
– Конечно, – отвечает Флоренс, с сочувствием глядя на учительницу. Какие у них отношения? Они близкие подруги?
– Если мы сейчас отправим Элли домой, как предлагает Имоджен, не получится ли так, что мы ее выделяем? У нас нет никаких доказательств того, что это ее рук дело, хотя я уверена, что это она, – быстро добавляет Ханна. – Но если мы хотим, чтобы она не чувствовала, будто ее подвергают несправедливым преследованиям, то, может, также и не стоит показывать, что к ней относятся не так, как к другим?
– Да, все правильно, я уловила твою мысль, – быстро кивает Флоренс. – Я подумала, ей будет некомфортно остаться в школе, но ты права, Ханна. Давайте посмотрим, как пройдет остаток дня, хорошо? Сейчас мне, наверное, лучше сходить к Элли, поговорить с ней, отправить на обед, а потом пусть возвращается к занятиям.
Ханна встает вместе с Флоренс.
– Мне можно идти? – спрашивает она и краснеет. – Я была очень резка с девочкой… это все шок… Я… я хотела бы извиниться.
Флоренс буквально сияет. Я пытаюсь не прищуриться и не дать подозрительности отразиться у меня на лице. Ханна Гилберт была в ярости, когда мы вошли в учительскую, она была абсолютно уверена, что именно Элли виновата в том, как сильно она испугалась и как глупо выглядела перед классом. Она была в такой ярости, что практически обвинила девочку в занятии колдовством, ради всего святого. А теперь эта женщина собирается незаметно исчезнуть, поджав хвост, и извиниться перед человеком, которого до сих пор считает виноватым?
– Это прекрасная мысль, Ханна. Я уверена, что Элли сразу же почувствует себя лучше, если будет знать, что между вами больше нет никаких трений.
«Ты параноик, Рид. Ханна Гилберт не леди Макбет, а Элли Аткинсон – не маленькая ведьма Сабрина». Я пытаюсь изобразить на лице теплую улыбку, чтобы прикрыть свои подозрения. Ханна кивает мне.
– Была рада познакомиться с вами, Имоджен, – говорит она. – Мне только жаль, что наше знакомство произошло при таких обстоятельствах. Надеюсь в дальнейшем работать вместе с вами.
– А я с вами, – вру я.
Когда за ней закрывается дверь, ко мне поворачивается Флоренс Максвелл.
– Мне очень жаль, что все так получилось. Ханна – не плохой человек, как раз наоборот, она хороший человек и хорошая учительница, но когда дело касается Элли Аткинсон, кажется, у нее в голове что-то щелкает. Ее просто заклинивает! Я не знаю, что еще произошло между ними. Ханна всегда придерживалась мнения, что у Элли просто дурной характер. Хотя вам, похоже, удалось до нее достучаться. Я рада.
Я очень сильно сомневаюсь, что это так, но не хочу оставить о себе плохого впечатления. В любом случае мне будет легче присматривать за Ханной Гилберт, если я буду ее подругой, а не врагом.
– Ну, мы все бурно реагируем, если испытываем шок. С ее стороны было очень мило предложить поговорить с Элли. – Я встаю. – Мне на самом деле нужно возвращаться на работу. Это моя первая неделя на новом месте, и приходится разбираться с массой вещей.
– Конечно, – кивает Флоренс и протягивает руку. – Рада была познакомиться с вами, Имоджен. Спасибо за то, что пришли. Мне написать вам на почту, чтобы организовать вашу встречу с Элли?
– Это было бы прекрасно, спасибо.
Я пытаюсь определить по лицу Флоренс, не узнала ли она во мне ту тощую, неряшливую девочку, которая когда-то прогуливала ее уроки физкультуры, но очевидно, что Имоджен Тэнди давно забыта в этой школе, возможно, во всем городе. Я чувствую укол грусти, и он меня удивляет. Я на самом деле расстроена из-за того, что город, который я ненавидела, мог меня забыть? Или это грусть из-за того, что пятнадцать лет жизни девочки так мало значат?
– О, еще один момент, – говорит Флоренс Максвелл, когда я уже нахожусь на полпути к двери. Я поворачиваюсь к ней.
– Эмили что-то рассказывала про Элли перед тем, как уволиться? Когда передавала дела? – Она явно пытается говорить легким тоном, словно о чем-то совершенно незначительном.
– Никакой передачи дел не было, – отвечаю я. – Она уже не работала в организации, когда пришла я. Насколько я поняла, она хотела уволиться побыстрее и выйти замуж. У меня есть записи, но, если честно, у меня сложилось впечатление, что ей не удалось далеко продвинуться с Элли.
У директрисы на лице на секунду промелькнуло облегчение, или мне это показалось? В любом случае его нет, когда она снова начинает говорить.
– Да, все так и есть. Надеюсь, у вас получится лучше.
– Я почти уверена в этом, – отвечаю я. Только я в эту минуту ни в чем не уверена, как и не была уверена с той минуты, как мы въехали в этот город.
Глава 27
Элли
Дверь в класс распахивается, Элли поднимает голову, и в животе у нее все сжимается, когда она видит лицо своей учительницы, мисс Гилберт, которая приближается к ней. Элли вскакивает на ноги и начинает быстро говорить, слова набегают одно на другое, она не может их сдержать.
– Это не я, понимаете? Говорю вам…
– Послушай меня, Элли. – Мисс Гилберт приближается к ней и усаживается на край одного из столов. – Я знаю, что именно ты виновата в том, что случилось сегодня. – Говорит она тихо и спокойно, словно сообщает Элли про изменения в расписании или предлагает выбрать блюда на обед. – Я не могу это доказать, поэтому никаких санкций не будет. Но ты должна знать одну вещь. Если ты еще раз устроишь что-то подобное, я добьюсь того, чтобы тебя вышвырнули из этой школы, и еще прослежу, чтобы твои опекуны отправили тебя назад в приют.
Элли выпячивает подбородок вперед.
– Говорю вам: я этого не делала. Это не моя…
– Не твоя вина? Похоже, с тобой много всего случается такого, что не является твоей виной. – Последнее предложение зависает в воздухе. Элли знает, что учительница имеет в виду. Пожар. – Только я не такая слепая и наивная, как некоторые учителя в этой школе. Наша директриса может отказываться верить, что полоса невезения, которая будто бы сопровождает тебя по жизни, – просто черная полоса и ничего больше, но я знаю правду. Плохие вещи случаются с плохими людьми, Элли, и я хочу, чтобы ты знала: меня ты не обманешь. Я не знаю, как у тебя получился этот трюк с пауками, но я буду за тобой наблюдать каждый день, пока ты здесь. И я постараюсь сделать так, чтобы твое пребывание в этой школе было как можно короче.