Я смотрю на текст СМС-сообщения на экране: «Встреться со мной сегодня на поляне, сразу после школы».
– На поляне?
Мэри кивает.
– Мы туда иногда ходим, Элли и я. Она в лесу Пэрри-Вудс. Там совсем не опасно, – добавляет она, словно пытаясь защищаться.
– Тогда почему ты беспокоишься?
– Потому что я не посылала ей это сообщение. А если я не посылала, то кто пытается заманить Элли в лес? И почему они для этого использовали мой телефон?
Я киваю.
– Да, выглядит подозрительно. Сейчас я схожу за своей сумкой.
Я возвращаюсь в общий зал, гадая, что мне сказать коллегам. Когда я захожу, Люси вопросительно приподнимает брови.
– Дома возникла непредвиденная ситуация. – Ложь получается не очень гладкая, но и натянуто тоже не звучит. Вероятно, Люси мне не верит, но кивает.
– Не беспокойся, Тед в любом случае уже ушел. Надеюсь, что все будет в порядке. Увидимся утром.
Я киваю в ответ, чувствуя облегчение от того, как легко все получилось.
– Спасибо.
Я возвращаюсь в приемную, где Мэри нетерпеливо ходит взад и вперед.
– Пойдемте!
Она снова пытается схватить меня за руку, но я отступаю в сторону.
– Успокойся. Я уверена, что все в порядке.
– Зачем кому-то нужно, чтобы Элли пошла в лес после школы?
– Откуда мне знать? – спрашиваю я. – Ты хотя бы примерно представляешь, кто мог забрать твой телефон? Кстати, как идут дела в школе в последнее время?
Мэри качает головой.
– Он исчез где-то в районе обеда, и я нигде не могла его найти, поэтому отправилась в наш «стол находок», но его и там не оказалось. Затем, после математики, телефон вдруг появился у меня в рюкзаке.
– Значит, это дело рук кого-то из твоего класса?
– Совсем необязательно. Его могли опустить в мой рюкзак и в коридоре. Он оказался сверху, как будто все время там лежал.
– Элли ответила?
– Да. Написала просто: «Окей, увидимся там». – Мэри издает тихий стон. – Если с ней что-то случится, то это будет моя вина. Я практически привела ее туда.
– Не говори глупостей. – Я киваю на дверцу моей машины, и Мэри забирается в салон. – Ты не отправляла это сообщение, даже если Элли и думает, что отправляла. Другие дети ее изводят?
Мэри кивает.
– Многие говорят, что она имела какое-то отношение к смерти мисс Гилберт. Мисс Гилберт в школе любили – она была молодая и ладила с большинством. Это смехотворно. – Мэри начинает теребить сухой кусочек кожи у ногтя большого пальца. – Элли не имеет никакого отношения к случившемуся с мисс Гилберт – к тому, что она отправилась в тот дом, или к тому, что там с ней произошло. Ей одиннадцать лет, ради всего святого. Она не убийца.
– Конечно, нет.
У меня все переворачивается внутри. Мне казалось, что с этим вопросом мы разобрались. Я думала, что дела идут лучше. Я опять катастрофически ошиблась?
Еще несколько минут проходят в молчании, пока я инстинктивно еду к Пэрри-Вудс. Я сама сотни раз ходила туда вместе с Пэмми, когда мы были детьми, не старше Мэри. Я только не знаю, кто мог позвать туда Элли и зачем. Что они сейчас с ней делают? Мне следовало позвонить в полицию?
– Попробуй еще раз позвонить Саре, – инструктирую я Мэри. – А затем нам, наверное, следует позвонить в полицию.
Мэри качает головой.
– Тогда у меня возникнут проблемы. Предполагается, что я присматриваю за Элли. А что, если полиция решит, что это СМС отправила я?
– В полиции работают не дураки, Мэри. Если бы его на самом деле отправила ты, то зачем бы тебе было прибегать ко мне на работу и пытаться уговорить поехать с тобой в лес?
– Вы можете ехать быстрее? – подгоняет меня Мэри. – В любом случае мы туда доберемся быстрее, чем полиция.
Мы уже проезжаем мимо школы. От школы до моей работы идти пятнадцать минут, а Мэри отправилась за мной только после того, как увидела СМС у себя в телефоне. До леса Пэрри-Вудс идти двадцать минут в противоположном направлении. Это означает, что Элли уже находится там минут десять с тем, кто ее там ждал.
– Мы почти приехали, – говорю я, протягиваю руку и опускаю на колено Мэри. – Не беспокойся, ничего с ней не случится. Я прослежу, чтобы все было в порядке.
– Я просто не могу понять, кто отправил это сообщение, – признается Мэри. – Я знаю, что люди здесь не любят Элли. Они почему-то решили, что она – воплощение зла. Странная, безумная теория! Но воплощение зла – это не Элли. Это само место.
– Что ты имеешь в виду?
Мэри смотрит на меня.
– Только не говорите мне, что вы этого не чувствуете! Не говорите мне, что не чувствуете, как зло тут распространяется во все стороны, как плесень. Я не знаю, почему здесь кто-то живет. Как только я стану достаточно взрослой, я уеду отсюда и заберу Элли с собой.
– Так здесь было всегда, – тихо говорю я себе под нос. – Здесь всегда были такие ощущения.
– Что вы хотите этим сказать? Почему вы говорите «всегда»? – спрашивает Мэри. – Я думала, что вы только недавно сюда переехали.
Я готова лягнуть себя за глупость.
– Я жила здесь в детстве, – признаюсь я. – Я выросла в Гонте.
У Мэри округляются глаза.
– Вы здесь жили? И уехали? Зачем же, черт побери, вы сюда вернулись?
Я качаю головой.
– У меня умерла мать, и я унаследовала ее дом. Затем я потеряла работу, поэтому переезд сюда показался вполне логичным решением. – Я не знаю, почему все это рассказываю пятнадцатилетней девочке. – Но дело не только в этом. Ты права: это место каким-то образом отличается от других, и что-то тянет тебя назад, даже если ты на самом деле не хочешь тут жить.
– Мои соболезнования в связи со смертью вашей мамы.
– Спасибо. Мы очень долго не разговаривали. Я даже не приехала на похороны. Она не вела себя как настоящая мать. Она была совсем не как твоя.
– Что? Вы считаете, что моя – идеальная мать? – Мэри фыркает. – Вы считаете, из-за того, что она тянет в дом всяких бродяжек, она святая?
– Она явно лучше, чем та, которая была у меня. – Мне не следовало об этом говорить, не следовало обсуждать мое прошлое с подростком. Я машу рукой вперед, показывая на появившийся в поле зрения лес. – Где вы с Элли в него заходите?
Мэри показывает:
– Вот там, справа. Там есть небольшая дыра в заборе. Обычно мы пролезаем сквозь нее.
Я еду медленно по узкой дороге, пока не вижу дыру, про которую говорит Мэри. Я останавливаюсь, как можно ближе к краю леса и открываю дверцу.
– Пошли.
Мэри колеблется.
– Мне нужно идти с вами?
– Я понятия не имею, где находится эта поляна. – Я делаю паузу. Мне не следует тащить подростка в лес после школы. Хотя чисто технически эта она тащит меня. – Наверное, лучше позвонить в полицию.
– Нет! – буквально кричит Мэри. – Они же будут сюда добираться целую вечность. А мы уже здесь, нам просто нужно туда пойти и забрать ее.
Мы у забора, собираемся пробраться сквозь небольшой лаз, и тут слышим крик.
Глава 68
Элли
Она чувствует запах горящих веточек и начинает кричать. Треск, дым, все, как тогда. Только на этот раз спасать ее некому. На этот раз она умрет.
На поляне стало тихо, или, может, это Элли не в состоянии ничего слышать из-за собственного крика. Где они? Они бросили ее здесь? Или они собираются смотреть, как она горит – как сжигали ведьм, которой ее считают? Она думает про своих маму, папу и брата и надеется, что все закончится быстро. Надеется, что вскоре снова с ними увидится. Но кроме желания быть с ними, кроме желания снова их увидеть, она не может не пытаться высвободиться, разорвать веревки, которыми привязана к стволу дерева. Она не может не кричать, когда жар усиливается, и она гадает, когда же станет больно. Почему же ее сила сейчас ушла? Ее страх не дает ей разорвать веревки?
У нее по щекам текут слезы, падают на тряпку, закрывающую рот. Из носа текут сопли, и Элли надеется, что задохнется, лучше быстро задохнуться, чем сгореть. Она боится, сейчас ей страшнее, чем было дома, она боится сильнее, чем когда-либо в жизни. Мочевой пузырь не выдерживает и опорожняется – и теплая жидкость течет по ногам и брюкам. Теперь она на самом деле вонючка Элли, которой они ее и считали. Но боль все еще не приходит.
Затем она слышит голос. Голос ангела, который зовет ее по имени, но это не ее мама. Этот голос она хорошо знает, это голос Мэри. Мэри пришла ее спасти! Затем звучит еще один голос – Имоджен! Конечно, они ее спасут, не дадут сгореть заживо! Но голоса еще недостаточно близко, они не успеют добраться до нее вовремя. Дым наполняет ей легкие, и Элли не может дышать.
Чьи-то пальцы хватают ее за руки. Наоми? Один из мальчишек? Но нет, голос Имоджен звучит рядом с ее ухом, Имоджен говорит, что все нормально, мы нашли тебя, Элли. Веревки, которыми она обмотана, веревки, которыми она привязана к дереву, теперь не врезаются в ее тело, как раньше, Элли может шевелить руками, и она падает, отделяется от дерева. Ноги больше не держат ее, по ощущениям они напоминают желе. Они бесполезны. Но ее крепко держат сильные руки. Ей кажется, что вернулась ее мама и держит ее так, как не держали очень долгое время.
Ловкие пальцы вынимают теннисный мячик у нее изо рта, развязывают тряпку у нее на затылке. Тряпка падает с глаз, но они наполнены слезами, которые жгут, и Элли ничего не видит. Но голос продолжает шептать ей в ухо, что все в порядке, я тебя нашла. Голос Имоджен.
Тело Элли сотрясают рыдания. Когда слезы начинают литься, она не может их остановить. Она плачет громко, шумно, кажется, что поток слез не прекратится никогда. Но она жива, и с ней все будет в порядке. Потому что ее спасла Имоджен.
Глава 69
Имоджен
Я поднимаюсь по лестнице, не удосуживаясь что-то спросить в приемной. Добравшись до верха, я громко стучу в оказавшуюся перед моим носом дверь. Она раскрывается, и передо мной появляется Флоренс Максвелл с обеспокоенным выражением лица.