Правильно использовать? Что, по мнению Мэри, она пытается сделать? Но злость в ней нарастает с каждым днем, и виноваты в этом люди, которые живут здесь, их отношение. Элли думает с ненавистью, ей снятся кошмары. Теперь они снятся каждую ночь: мисс Гилберт и ребенок Имоджен, они кричат и кричат. Чаще всего она слышит ребенка: он все плачет и плачет, а она ничего не может сделать, чтобы заставить его замолчать. В кошмарных снах она видит, как Наоми падает на проезжую часть, как лицо Билли всплывает перед ней, его губы больше не склеены клеем, а сшиты толстой черной ниткой, стежки проходят сквозь обе его губы. Он пытается что-то ей промычать, но не может, и пока он пытается говорить, стежки начинают разрываться, из оставшихся дырок течет густая красная кровь.
– Ты кому-то про это рассказывала?
Мэри качает головой, ее лицо внезапно заметно бледнеет, и Элли видит страх в ее глазах. Хорошо. Ей следует немного бояться. Она понятия не имеет, с чем Элли приходится сталкиваться. Элли не рассказывала ей про свои последние видения. Она считает, что их еще какое-то время следует держать при себе.
Элли кивает и спрашивает:
– Что мне делать? Что ты хочешь?
Мэри показывает на низкую стену, которая проходит между травой и внутренним двориком.
– Видишь там банки из-под колы? Я их поставила заранее. Нужно подойти немного поближе. – Она опускает руку на плечо Элли и направляет ее к стене. Элли тут же понимает, что происходит. – Да, вот так, все правильно. А теперь я хочу, чтобы ты сбила одну из них.
– Каким образом? Чего ты от меня ждешь?
Мэри нетерпеливо вздыхает.
– Откуда мне знать? Это у тебя такие вещи получаются, ты у нас обладаешь особой силой. Может, стоит просто подумать о том, как она падает, – что-то в таком духе.
Подумать о том, как банка падает? О боже!
Элли плотно зажмуривается и еще что-то тихо бормочет себе под нос для большего эффекта. Она задумывается, не помахать ли руками в воздухе, но это, наверное, будет уже слишком. Минуту спустя она открывает глаза, и они обе выжидательно смотрят на банки на стене. Ни одна из них не шелохнулась. Удивительно.
– Мне кажется, что это работает не так, Мэри. Подумать о том, как что-то случается, – и это случится? Нет, не так.
– Но тогда как у тебя это получается?
– Я уже говорила тебе, – отвечает Элли, пытаясь сохранять спокойствие. – Когда меня кто-то расстраивает, я думаю об этом человеке плохие вещи, и тогда что-то случается.
– Ты можешь подумать что-то плохое про банки? – резким тоном спрашивает Мэри. Элли ухмыляется.
– Ну… банки вообще-то никогда не делали мне ничего плохого…
– Ради всего святого, Элли! – взрывается Мэри, она сильно раздражена. У Элли удивленно округляются глаза.
– Прости. – Мэри делает шаг назад и трет лицо одной рукой. – Я не хотела на тебя огрызаться. Я просто думала, что ты лучше представляешь, как все происходит. – Судя по виду, она на самом деле чувствует себя виноватой. – Давай попробуем по-другому?
Элли пожимает плечами; то, что Мэри потеряла контроль над собой, ее раздражает. В конце концов они все показывают свое истинное лицо – подруги, учителя, родители.
– А что если ты представишь, что эти банки – люди? – предлагает Мэри. – Представь, что это люди, которые расстраивали тебя в прошлом. Представь, что вот эта банка – Наоми Харпер, и она говорит тебе все те гнусные вещи, которые говорила Наоми. – Сама Мэри начинает говорить тише. – Представь, как она тебе шепчет: «Ты фрик, Элли Аткинсон, никто тебя не любит, у тебя нет подруг, твои мама и папа, вероятно, рады, что они…»
Элли кричит. Одна из банок слетает со стены, словно кто-то выстрелил по ней из пневматического пистолета.
– Вау! – Мэри ошарашена. – Как ты это сделала?
Элли притворяется, будто не знает, что здесь происходит. Пока лучше так. Она приподнимает одну бровь.
– Круто, да?
– Круто? – повторяет за ней обалдевшая Мэри. – Это было больше, чем круто. Если ты научишься брать эту силу под контроль, если ты поймешь, как ты это делаешь… Ты только представь… Тебя никто никогда больше не сможет обидеть.
Слова просачиваются сквозь ее сознание, как шелковый шарфик сквозь пальцы. «Никто никогда больше не сможет обидеть…» Мэри даже не понимает, насколько она права.
– Хочешь еще разок попробовать? – предлагает Мэри. – Или ты очень устала? Это отнимает много сил? Какие у тебя ощущения?
Элли качает головой, пытается выглядеть юной и уязвимой. В конце-то концов, именно этого ожидает от нее Мэри.
– Нет, я не устала, я прекрасно себя чувствую. Может, немного странно. Я не уверена, почему – из-за того, что нервничаю, или из-за того, что испугалась. В животе странные ощущения, немного подташнивает.
– Тебе что-нибудь принести? – тут же спрашивает Мэри.
– Нет, спасибо. Все в порядке. Ты еще что-то придумала?
– Ну, если ты уверена…
– Уверена, – отвечает Элли и показывает, что готова угодить. «Не переусердствуй, Элли». – Со мной все в порядке, Мэри, честно.
– Ну, тогда ладно.
Мэри хватает ее за руку, и тянет Элли к дереву – к тому самому, под которым сидела Элли в тот вечер, когда умерла мисс Гилберт. С тех пор она избегала этого дерева. Когда то находится рядом с ним, она слышит только крик.
Вероятно, Мэри заметила, что она побледнела.
– Ты уверена, что ты в порядке, Элли? – Она протягивает руку и гладит Элли по лицу. – Выглядишь ты не очень.
Элли раздраженно качает головой.
– Я же сказала, что со мной все в порядке, да? – Она кивает на дерево. – Что ты хочешь, чтобы я там сделала?
Мэри показывает на прутик, который свисает на куске веревки с нижней ветки дерева.
– Я это сегодня сделала, чуть раньше, – поясняет Мэри. – Я подумала: ты можешь заставить его крутиться, ну или что-то в этом роде? Ветра нет, поэтому, если он начнет двигаться, то мы будем знать, что это ты его заставила.
Элли кивает, Мэри хлопает в ладоши и отправляется к стволу дерева.
– Давай!
Элли неотрывно смотрит на прутик, немного округляет глаза и пытается выглядеть так, словно сильно сосредоточивается на задаче. Прутик не двигается.
– Не получается, – вздыхает она. – Я не знаю, почему так происходит. Я не знаю, как управлять этой силой.
– Когда вон там слетела банка, ты выглядела такой злющей, будто вот-вот взорвешься, – Мэри показывает на валяющуюся у основания стены банку. – Может, в этом все дело? Может, тебе просто нужно по-настоящему разозлиться. Это случилось, когда я упомянула твоих родителей…
Она запинается, очевидно, она не уверена, стоит ли снова упоминать родителей Элли, она боится ее расстроить. Но именно это и нужно Элли: чтобы сделать что-то необычное, она должна на самом деле сильно разозлиться. Недостаточно просто представлять лица детей, которые ее обижали. Нужна злость.
– Я тебя ненавижу, – бормочет Элли, обращаясь к прутику. Она пытается снова, представляя всех, кто ее обзывал, смеялся над ней. – Я вас ненавижу, я хочу, чтобы вы все сдохли, я хочу, чтобы вам было больно, по-настоящему больно. Я хочу, чтобы вы узнали, каково это, когда над тобой смеются, тебя ненавидят и не обращают внимания…
Мэри ахает. Вначале Элли думает, что она ахает, услышав, какие слова вылетают изо рта милой, странной маленькой Элли Аткинсон. А затем она смотрит на прутик и видит, что он крутится, причем бесконтрольно. У нее отказывают ноги, и она падает на землю, острые камни царапают ей колени, рука сгибается у нее за спиной. Мэри бросается к ней и встает рядом на колени.
– Элли, ты в порядке? Что с тобой?
– Никто никогда больше не сможет меня обидеть, – бормочет Элли. – Ты так сказала, да, Мэри? Не смогут они меня снова обидеть.
А затем все погружается в черноту.
Глава 84
Имоджен
Я стучу в дверь, украдкой посматривая в одну и другую сторону. Я уверена, что слышу голоса, доносящиеся откуда-то из глубины дома. И на подъездной дорожке стоит машина. Они должны быть дома.
Я знаю, что мне не следует здесь находиться. Но я не знаю никакого другого способа остановить Элли. После моей провальной встречи с доктором Бенсоном я чувствую себя еще более одинокой, чем когда-либо. Я не осознавала, какие надежды я на него возлагала. Я вижу ироничность ситуации: когда-то ко мне вот таким же образом пришла Ханна Гилберт, просила о помощи, а я отправила ее прочь. Теперь я сама собираюсь обратиться к Саре.
Когда никто не подходит к двери, я стучу снова, на этот раз немного громче. Я молюсь, чтобы не Элли открывала дверь, чтобы мне не пришлось столкнуться с ней лицом к лицу. Я прихожу в ужас от мысли, что мне придется смотреть в эти холодные темные глаза.
Как раз когда я собираюсь постучать еще раз, на этот раз сильнее, дверь приоткрывается на половину дюйма.
– Что вы хотите? – За дверью стоит Сара Джефферсон и использует ее в виде щита, чтобы защититься от меня.
– Я здесь не для того, чтобы устраивать сцену, – обещаю я. – Я просто хочу с вами поговорить с глазу на глаз. Пожалуйста.
– Сейчас не самое лучшее время.
Она уже собирается закрыть дверь, но я не даю ей это сделать, вставив ногу.
– Пожалуйста, Сара, всего несколько минут. Я долго не задержусь, обещаю, а если вы попросите меня уйти, я сразу же встану и уйду.
Она вздыхает за дверью.
– Хорошо, – говорит она. – Но только на пару минут. Это на самом деле неудачное время. Сейчас цепочку сниму.
Я убираю ногу, дверь закрывается, затем открывается снова. Сара выглядит изможденной. Я задумываюсь, не стали ли дела еще хуже.
– Выглядите ужасно, – говорю я, когда она впускает меня в дом.
– Спасибо, – невесело усмехается она. – Я про вас могу сказать то же самое.
Она ведет меня в пустую кухню.
– Где Элли? – тихо спрашиваю я.
– В саду вместе с Мэри, – отвечает Сара и кивает на окно, выходящее в задний двор. – В чем дело? Я думала, что вам велели держаться подальше от Элли.