Ведущий, потный приземистый молодой человек, наконец отбился от осаждающих его девиц, взял в руки микрофон и откашлялся. Звуки, издаваемые «Свингами», постепенно затихли.
– Привет всем, собравшимся у нас в этот вечер! – радостно сказал он, и толпа подхватила приветствие радостными же криками.
– Сегодня неплохой вечерок для того, чтобы оттянутся по полной программе! – продолжил он. – Вы только посмотрите, какое множество прелестных дам желает сегодня выступить для вас!
Он повел микрофоном в сторону толпящихся девиц, которые тут же замахали руками и подняли изрядный шум, подпрыгивая и крича.
– Но начнем, мы, конечно, с профессионалов! – и снова обратился к девицам:
– Но я обещаю, что каждой желающей этой ночью будет предоставлена возможность показать себя, так сказать, во всей красе.
– А сейчас я хочу представит вам одну из наших блистательных танцовщиц – Аниту!
Из задрапированной двери во второй зал появилась девушка, одетая в странный балахон с капюшоном, разодранный на полосы. Сквозь них призывно блестела смуглая кожа. Собравшиеся приветствовали ее с большим энтузиазмом.
Включили, наконец, нормальную музыку. Девушка оказалась, наконец, на возвышении. Одеяние на ней очень удачно скрывало лицо, в прорезях виднелось нижнее белье на тончайших бретельках. В-общем, зрелище, способное порадовать любого мужчину. Танцевала она, кстати, весьма неплохо.
Посмотрев пару минут выступление Аниты, я краем глаза уловил движение справа от себя и вынужден был отвлечься. На сцене Анита начинала снимать свой балахон.
Через столик от меня устраивались две пары – два мужчины и две женщины. Мужчины выглядели преуспевающими дельцами средней руки, а вот женщины выглядели страшненькими – высокие, сильно крашеные блондинка и брюнетка.
Когда я вернулся глазами к сцене, на Аните оставался лишь бюстгальтер и почти невидимые трусики. По мне, так раньше она смотрелась лучше. Судя по гомону среди публики, они так не думали. Двигалась она неплохо и, как оказалось, обладала потрясающей гибкостью, профессиональной. Хотя и не в моем вкусе такие жгучие брюнетки с кукольными лицами, меня проняло, и всерьез.
Чтобы отвлечься, я искоса глянул на только что пришедшую компашку. И чуть вслух не выругался. Чертов идиот! Ведь заметил же что-то странное! Совсем хватку теряю. С моего места хорошо были видны ноги этой компании – две пары в мужских брюках, и две пары в женских колготках и туфлях… примерно сорок второго размера. Ай да дамочки, как замаскировались!
Еще раз внимательно оглядел зал. Никто больше не притворялся женщинами. Вроде бы.
Соседняя четверка уже обзавелась стаканами и шампанским. Похоже было, что они собираются осесть здесь надолго. Который же из них мне нужен? Я постарался прислушаться, но музыка заглушала все. Придется подойти поближе.
Анита, оставшись в чем мать родила, уже всерьез вознамерилась заняться любовью с металлическим шестом. Шест, как и полагается настоящему мужчине, держался отстраненно, но видно было, что надолго его не хватит.
Прихватив пустой стакан, я отправился к стойке, и слегка задержался около заинтересовавшего меня столика, засмотревшись на сцену. Шест пока держался молодцом.
Четверка вполголоса переговаривалась, блондинка рассказывала скабрезный анекдот. Мужским голосом. Все расхохотались, брюнетка даже расплескала шампанское. Успел еще услышать, как один из тех, что в костюме, погрозил ей пальцем и, давясь смехом, сказал:
– Лена, вы замечательная женщина, но неисправимая пошлячка!
Вуаля! Все оказалось очень просто. Досмотрев бурное окончание танца, я пошел к бармену за своим безалкогольным пойлом. Поймите меня правильно, как всякому нормальному мужчине, посмотревшему такое вот представление, выпить мне, конечно, хотелось, но, первое, – я был на работе, второе, – как я уже говорил, на свои деньги не пью, и, третье, позже мне еще предстоял визит к Освальду. И там я не только наверстаю, но и перегоню некоторых.
Поэтому я вернулся на свое место с новым стаканом, не забывая время от времени поглядывать на блондинку. Публика ревела и свистела. Анита подобрала свои вещи и неспешно исчезла за занавесью. Из угла зубодерскими аккордами напомнили о себе музыканты. Я аж вздрогнул. Девчонки за моим столом азартно шептались, наверное, обсуждали свои шансы попасть на сцену.
После пяти минут какофонии снова появился ведущий, все такой же потный. Он успокоил музыкантов, жестоко надругивающихся над своими инструментами и объявил дебютантку по имени Инга.
В это время блондинка поднялась со своего места и, что-то сказав остающимся, направилась к фойе. Я встал и неторопливо пошел за ней. Публика подбадривала дебютантку свистом и ревом. Я не обернулся.
Выйдя в фойе, блондинка прямиком направилась к мужскому туалету. Выждав пару секунд, я прошел за ней. А если быть точным, за ним.
В туалете было неожиданно холодно. Блондинка как раз запирала за собой дверь кабинки. Использовав туалет по назначению, я неторопливо вымыл руки ледяной водой и стал ждать ее появления.
После соответствующих звуков воднобачкового инструмента дверка кабины открылась, и я ласково сказал появившейся блондинке:
– Здравствуй, Леня.
– Привет, – недоуменно сказал он, пытаясь, наверное, вспомнить мое лицо, – мы знакомы?
– Нет, но у нас есть общие знакомые. И общие серьезные дела.
– Не поняла, – занервничал он, – какие дела?
– Успокойся, никто тебе ничего не сделает. Просто надо поговорить. Чтобы ты знал, я – частный детектив, – я продемонстрировал ему свою лицензию, – и мне надо с тобой поговорить.
– А в чем дело? – подозрительно спросил он.
– Ну ладно, можно поговорить и здесь. У твоей знакомой, Вики Галаевой, большие неприятности.
Он усмехнулся.
– Я знаю, что она неплохо спряталась, но ее уже ищут, и скорее всего, скоро найдут.
Если я и блефовал, то самую малость. Мои таинственные недоброжелатели показали себя очень прыткими, и если такими будут и дальше, то я Вике не завидую.
Похоже, я попал в точку, усмехаться он перестал, как отрезало. Выжидающе смотрел на меня. Вел он себя совсем неплохо для голубого.
– Мне нужно с ней встретится по делу Лиды Самойловой. У нас есть шанс опередить этих ублюдков. Передай ей, что нельзя всю жизнь прятаться. И вот этот телефон. Пусть позвонит.
Я отвернулся и пошел к двери, потом остановился.
– Да, еще, постарайся здесь теперь не бывать. И лучше уходи сейчас.
– А я тебя видела, – подал голос Леня, – по телевизору, ты на какого-то депутата работал.
– Точно, именно поэтому он и остался жив.
Я закрыл дверь туалета за собой. И направился на свежий воздух. Если я правильно рассчитал, то скрывающаяся год с лишним девушка, доведенная этим до отчаяния – она-то привыкла к веселой и вольготной жизни, почти наверняка позвонит мне. А на всякий случай можно проследить, куда сейчас кинется этот несчастный педик.
Как выяснилось, этим планам не суждено было сбыться. Не получилось у меня дойти до моего «москвича», а получилось, поднявшись по лестнице, натолкнуться на четверых крепеньких ребят в кожаных куртках.
– Ты куда, дорогой? – ласково осведомился один из них, похожий на узбека. – Мы его тут ждем, ждем!
После чего он резко выбросил руку вперед, по направлению к моему подбородку.
Вот чего я никогда не умел, так это драться. Даже в школе. Я ж не Джеймс Бонд. От его удара мне удалось отшатнуться, и я даже было полез за пистолетом – уж что-что, а стреляю я хорошо. И тут мне врезал один из его корешей. Сзади. По затылку. И, судя по всему, не меньше, чем крышкой от канализационного люка. Я с ужасом ощутил, как отнимаются ноги – становятся ватными и как бы уплывают в сторону от головы.
Еще кто-то из них попытался ударить ногой, но промазал, потому что я уже падал. Сознание упорно отказывалось меркнуть, и я наблюдал за происходящим с высоты мостовой. Ноги, столпившиеся вокруг меня, несколько раз ударили меня под ребра, и я уже совсем было попрощался с окружающим миром, как в поле моего зрения появились еще чьи-то ноги.
Ноги были одеты в стильные серые брюки и моднючие лаковые туфли. Меня как-то сразу перестали пинать. Постепенно возвращались звуки, я начал слышать чьи-то крики. Потом вокруг меня начали падать люди. Первым свалился совершенно незнакомый мне беловолосый крепыш. Половина его лица стремительно опухала, превращаясь в сплошной кровоподтек.
Вторым прямо на него прилег отдохнуть уже знакомый мне узбек, но он вел себя как-то неспокойно, рычал и ругался, неловко прижимая неестественно вывернутую правую руку. Дробный топот по мостовой показал, что остальные участники дискуссии решили оказаться подальше от страшного обладателя лаковых туфель.
Начиная уже понемногу ощущать свои конечности, я попытался поднятся. Получалось плохо, до тех пор, пока мне не помогли. Чья-то жесткая уверенная рука поддержала меня как раз в тот момент, когда я совсем уж было решил прилечь еще ненадолго. Счастливым обладателем ног в лаковых штиблетах был Самойлов Михаил Федорович. У его ног ругался узбек, половину слов я слышал в первый раз. Вторая половина была на узбекском. Наверное.
Неподалеку, с лестницы, ведущей в клуб, на нас пялились несколько завсегдатаев. В непосредственной близости от Самойлова маячили две испуганно-любопытные девичьи мордашки. В одной из них я после определенного усилия признал Сашу. Она-то как здесь оказалась?
– Девочки, – обратился к ним Самойлов – помогите Валерию Борисовичу присесть, ну хотя бы вон там пока!
Он кивнул в сторону ближайшей скамейки в центре улицы.
– Мне тут надо с новыми знакомыми договорить.
Девичьи мордашки стали совсем уж испуганными, но кивнули они синхронно. На Самойлова они пялились как на помесь Супермена с Терминатором. Он сдал меня на руки девчонкам, а сам без большого человеколюбия вздернул на воздух стонущего узбека, и, наполовину волоча его на себе, направился к подворотне.
Саша быстро опомнилась и перенесла внимание на меня.