Нет, он так все это не оставит! И если Софи Демпси думает, что ей удастся просто так, без объяснений покинуть город, то она ошибается. Она плохо его знает! Он заставит ее объясниться, он потребует…
Лео Кингсли упаковывал вещи, когда запыхавшаяся Рейчел влетела к нему в номер.
— Ну наконец-то! — вместо приветствия угрюмо пробурчал он, закрывая дорожную сумку. — А то я уж боялся опоздать на самолет. Господи, скорее прочь из этого захолустья! Сначала тот возмущенный посетитель в ресторане, теперь эти придурки в холле. Никогда прежде я не видел такого количества людей, собравшихся вместе лишь для того, чтобы хором возмущаться и негодовать по поводу мягкой, вполне приличной порнографии. Представляю, как бы они бушевали, увидев хотя бы один из тех моих фильмов!
— Они его и увидели. Оказывается, мой папаша подменил кассеты… и весь Темптэйшен лицезрел твою «Жаркую плоть», — тихо заметила Рейчел.
— Ну и дела… — растерянно протянул продюсер.
— Да ладно, черт с ним, с фильмом, — сказала Рейчел. — Нам сейчас надо думать о будущем.
— И ты так спокойно рассуждаешь обо всем случившемся? — удивился Лео.
— Было бы о чем переживать! — Рейчел прислонилась к стене, пристально глядя на Лео. — Это даже хорошо, что у наших жителей появился повод встряхнуться, обсудить что-то, повозмущаться. Понимаешь, здесь редко что происходит необычное, поэтому любое, самое незначительное событие вызывает бурю эмоций. Пусть пошумят, понегодуют. В сущности, горожане — неплохие люди, и я уверена, они не станут преследовать Софи и требовать наказания для нее и Эми. Но если уж кто и захочет их наказать, то уверена: Фин и Уэс всегда встанут на защиту.
— Насчет Уэса не знаю, а вот Фину Такеру, как мне удалось понять из возмущенных воплей, кресло мэра больше не светит, — ответил Лео.
— Все равно он сумеет защитить ее! Фин любит Софи и никому не позволит ее обидеть. — Рейчел многозначительно посмотрела на Лео, и тот мгновенно отвел взгляд.
— Ладно, пошли, я готов, — пробормотал он, поднимая дорожную сумку.
— Лео, подожди…
— Если ты не хочешь везти меня в аэропорт, то так и скажи. Я возьму такси! — В голосе продюсера прозвучали раздраженные нотки.
— Лео, я хочу… — Рейчел стала медленно снимать платье.
— Немедленно прекрати этот стриптиз! — испуганно крикнул продюсер.
— Ты не должен оставлять меня здесь, — горячо заговорила Рейчел, думая о том, что перед ее кружевным, красного цвета нижним бельем фирмы «Секрет Виктории» Лео Кингсли не сможет устоять. — Я симпатичная, сообразительная, я люблю и умею работать. — Она подошла поближе, и Лео демонстративно закрыл глаза. — По пути в мотель я заезжала к Софи, мы обсудили ситуацию, и она сказала, что у меня все получится. Я имею в виду будущий бизнес. Ты, Лео, научишь меня снимать фильмы, мы создадим еще одну фирму и назовем ее «Рейчел филмс». А эмблемой станет кошечка. Представляешь, как здорово? У тебя эмблема — лев, а у меня — кошечка!
Ее платье мягко упало на пол, Лео открыл глаза и уставился в потолок.
— Оденься, прошу тебя, — строго произнес он, с интересом рассматривая трещинки на потолке.
— Нет, потому что хочу быть с тобой, Лео! Я хочу принадлежать тебе, здесь, сейчас, а потом… мы вместе полетим в Лос-Анджелес и будем жить долго и счастливо.
— Какая восхитительная перспектива! — не сдержавшись, фыркнул Лео и рассмеялся.
— Да, мы будем очень счастливы, — не обращая внимания на его реакцию, продолжала Рейчел. — И я сделаю все для этого, можешь не сомневаться. Ты меня еще плохо знаешь.
— А по-моему, предостаточно, — буркнул Лео.
Он сделал шаг назад, снова демонстративно закрыл глаза, но Рейчел подошла вплотную, крепко прижалась к нему всем телом и обвила руками его шею.
— Ты меня плохо знаешь, — жарко прошептала девушка, целуя Лео в губы. — Пока…
Софи сидела в кресле-качалке на крыльце и наблюдала, как Фин Такер размашистым шагом идет к дому. Что бы он ни сказал, как бы ни кричал, ей надо все покорно вынести. Она заслужила и его возмущение, и гнев. Она виновата.
Фин с каменным лицом взбежал по ступеням, молча сел напротив Софи и закинул ногу на ногу.
— Дилли видела фильм? — тихо спросила Софи, избегая встречаться с мэром взглядом.
— Нет. К счастью, у миссис Баркли быстрая реакция, и как только пошли… сомнительные кадры, она мгновенно выключила телевизор.
— Фин, но это был не наш фильм, а Лео Кингсли, — с виноватым видом продолжала Софи. — Он взял наш вариант и добавил туда грязные сцены из своего фильма.
— Значит вы все-таки снимали порнографию?
Софи открыла рот и хотела поведать о том, что не всякие постельные сцены можно и нужно считать порнографией, но, увидев его гневный взгляд, поняла, что в данном случае разъяснительная работа не даст положительного результата. Это бесполезно, Фин не захочет ничего слушать.
— Да, мы тоже делали порнографию, — опустив голову, призналась она. — Но не такую, как у Лео, а мягкую, не грубую. И наш фильм получился вполне пристойным.
— Не сомневаюсь, ведь ты использовала в сценарии мои слова! — возмущенно бросил Фин. — Те, которые я говорил тебе наедине! Вот уж никогда бы не подумал, что ты можешь так поступить! — продолжал он. — Использовать наши отношения для сюжета какой-то дешевой порнухи!
— Я использовала их лишь потому, что ты был великолепен! — искренне воскликнула Софи.
— Ничего не хочу слушать!
— Нет, ты послушай! — вдруг горячо заговорила она. — Ты, очевидно, забыл, что сначала наши с тобой отношения были совсем не такими, как сейчас. Это была своего рода игра, разве ты не помнишь? Мостки, Джули Энн, кровожадный свирепый медведь… И ты тогда относился ко мне как к женщине на одну ночь. Я не возражала, мне тоже захотелось развеяться. И когда мы с тобой лежали на мостках, мне и в голову не могло прийти использовать этот эпизод в фильме! Я придумала это позднее, когда ты ушел. Я никогда не предполагала, что ты сможешь увидеть эту сцену. И естественно, не надеялась, что это для тебя окажется так важно!
— Поэтому и продолжала использовать наши отношения для сюжета! — зло произнес он. — Даже когда поняла, что ты для меня не женщина на одну ночь.
— Я перестала их использовать сразу после того, как Стивен Гарви застукал нас с тобой на кухне. После того как ты начал устраивать мне так называемые любовные экзамены.
— Это были не любовные экзамены, а нечто большее. Жаль, что ты этого не поняла.
— Так ты бы объяснил мне! — воскликнула Софи, чувствуя, как ее охватывает раздражение. — Но нет, ты постоянно отпускал какие-то дурацкие шутки, делал вид, что относишься ко мне только как к партнерше по постели, всячески подчеркивал, что связь наша временна, а теперь обижаешься, что я не распознала твоих чувств? Я не виновата в том, что ты так умело скрывал свое истинное отношение ко мне!
— А я никогда не думал, что ты можешь так легко предавать людей, с которыми спишь! — резко бросил Фин.
— Когда я это осознала, дело зашло уже далеко, — вынуждена была признаться Софи. — Но нам с Эми и в голову не могло прийти, что ты об этом когда-нибудь узнаешь. И вот теперь все открылось… Да еще и кассеты украли, — печально добавила она. — Пропала наша работа. Но тебе, Фин, по-моему, не о чем сожалеть.
— Ты так думаешь? — усмехнулся он. — А впрочем, чего от тебя еще ожидать…
— А чего ты от меня ждал? — вскричала Софи. — Извинений? Хорошо, я прошу у тебя прощения, да, я виновата перед тобой. Ты хочешь убить меня за те кассеты? Ты жаждешь заставить меня страдать? Я и так страдаю, и из-за тебя, между прочим, в большей степени. Ведь ты никогда не говорил: «Софи, ты нужна мне, ты занимаешь важное место в моей жизни». Ты ни разу не признался мне в любви! Ни разу! А когда я в субботу сказала, что люблю тебя, помнишь, что ты мне ответил?
— У меня хорошая память, — пробормотал Фин, отворачиваясь.
— А я все-таки тебе напомню! Ты сказал мне «спасибо». Поблагодарил меня! Я потрясена вашей вежливостью, мистер Такер!
— Слушай, перестань на меня кричать, — поморщился Фин. — Время позднее. Весь город разбудишь.
Софи резко поднялась с кресла-качалки, и оно жалобно заскрипело.
— Я кричу потому, что ты обвиняешь меня в предательстве, а сам поступаешь еще хуже! Да ты предал меня в десять раз больше, а теперь с оскорбленным видом заявляешься сюда и говоришь, что все это, оказывается, не было игрой и мне следовало знать об этом!
— Я безуспешно пытаюсь втолковать тебе, что существуют неписаные правила: нельзя выносить на суд общественности то, что делается и говорится наедине!
— Наедине? — усмехнулась Софи. — Когда же, позволь тебя спросить, мы оставались наедине? На мостках, где любой мог нас с тобой увидеть? Или когда ты швырнул лампу о стену, очевидно, желая привлечь внимание постояльцев фермы? А может быть, когда мы занимались любовью на капоте твоей машины? Разве все это не было игрой? А теперь ты неожиданно меняешь ее правила и сваливаешь вину за случившееся на меня? Так вот, знай: я считаю, что во всем виноват ты один!
— Ладно, думай что хочешь, — устало произнес Фин, подходя к перилам.
— Можешь возвращаться домой к своим семейным обязанностям, продолжать заседать на вашем дурацком городском собрании, с важным видом решать пустяковые вопросы и тихо радоваться тому, что не влюбился в столь ветреную и глупую особу! Ты ведь такой самоуверенный, хладнокровный, уравновешенный…
— Софи, о каком хладнокровии ты говоришь? — вздохнув, спросил Фин. — О какой уравновешенности, когда моя жизнь рушится на глазах? А что касается наших с тобой отношений… Когда я впервые увидел тебя, так сразу понял, что влип, пропал. Ты точно околдовала меня, а теперь выясняется, что…
— Я тоже как увидела тебя — богатого, холеного красавчика из знатной семьи, — сразу поняла: ты разобьешь мне сердце и бросишь. Все так и вышло.
— Ладно, мне пора, — произнес Фин, спускаясь с крыльца. — Уже поздно.
— А зачем ты вообще приходил? — крикнула ему вслед Софи. — Устроить скандал? Заставить меня осознать свою вину? Чего ты хотел?