— Спряталась.
— Вижу, — граф кивнул на сброшенную ставню у окна, делая шаг в его сторону. Невесело усмехнулся: — Снова через окно, и снова в лес.
— Босая… — протянул барон, указывая на туфельки под столом.
— Если с ней что-нибудь случится… — приблизился к брату, угрожающе сунув кулак под его нос…
Мужчина перехватил сиятельного за запястье, сжимая:
— Что ж ты тунику не надел? Тогда бы тебя издалека признали.
— Поучи меня… — выдернул руку, отходя. — Лучше воинов наставлять нужно. Господина должны чуять, по стати видеть.
— Только прибыли, когда было?
— Скажи, что не до них тебе. Вон, не успел Ирмгард окрепнуть — всё спихнул на него.
— Не ищи крайних! Зачем вообще её отпустил? Не мог всё рассказать?
— Нельзя ей ничего говорить. Боюсь я за неё, — поник, присаживаясь на топчан. — Такая, как графиня, быстро раскусит. Отпустил, потому что нужно было, чтобы эта сука видела разрыв. Девчонку преследовать перестанет, успокоится. Видел я, как она на неё смотрит. Неспроста здесь объявилась.
— Думаешь, советник подослал? — Дитрих стоял, всматриваясь в оконный проём.
— Не знаю. В жёны-то её не взял. Может совпадение, но появилась она со своим предложением как раз в то время, когда пошла прибыль от разработки жилы.
— Карла работа?
— Убью его, «оборотня»… — встал, делая шаг к окну, глядя через плечо брата. — Иди, за собаками отправь человека. Босиком далеко не уйдёт.
— Чтоб не покалечилась… А ты с обеда сбежал? Графиня заподозрит неладное.
— Не до обеда им, — усмехнулся. — Голуби из клетки вылетели, курильницу опрокинули. Чуть мне пожар не учинили, чтоб их… — Смачно выругался.
— Вот и почтари. А ты говоришь про совпадение. Шпионка, — не дождавшись ответа брата, барон осмелел: — А что ж не утешаешь «погорелицу»? Что следом прискакал? Не веришь иноземке… — Явно нарывался. — Сам змею впустил…
Его сиятельство, угрожающе рыкнув, в сердцах пнул ставню:
— Заткнись!
Брошенный исподлобья многообещающий взор охладил пыл Дитриха:
— То она тебе нужна, то не нужна… — толкнув дверь, выскочил из избушки.
Вывалившись из узкого проёма окна, Наташа, вскочив на ноги, рванула по тропе за дом. Первый же попавшийся камешек под ступню «прокричал», что босая она далеко не убежит. Прихрамывая, свернула в густые заросли и прокралась ближе к входу в жилище. Присела на корточки, прислушалась. Вот он, домик. Никакой бойни не наблюдается. У входа мирно беседуют воины. Кони у колодца позвякивают уздечками. Все свои? Новенький стражник ошибся?
Выходить не торопилась. Унимая дрожь, выжидала, кто появится из избы. Так и есть. Выскочил барон, размахивая руками. Следом показался господин. Что сиятельному понадобилось у ведуньи? Всплеск радости, что не выдержал, примчался, померк. Девушка усмехнулась. От недавнего ещё не пережитого разговора во дворе замка на глаза навернулись слёзы. Но мысли не выйти, не объявиться, — не было. Кому нужно глупое детское упрямство? Кому и что доказывать? Граф загонит под «ружьё» всех воинов, собак поднимет. Она снова будет чувствовать себя виноватой.
Стиснув зубы, вышла из своего укрытия и, как ни в чём не бывало, похромала в избу. На мужчин не взглянула. Разговоры стихли. Даже лошади уставились на появившуюся из кустов женщину.
— Поговорим? — Герард вошёл следом. Беспокойство улеглось. Глянув на её осунувшееся лицо и сжатые губы, понял — разговор не будет лёгким.
Девушка рассматривала травмированную ступню. Ничего страшного. Просто попался острый камешек. Встала, подбирая туфельки, возвращаясь на лежанку, расшнуровывая их.
— Таша, — придвинул табурет, сел напротив девы, пытаясь поймать её взор, — всё, что произошло во дворе… Так нужно. Графиня очень опасная женщина.
— Чем же она опасна? Тем, что хочет хорошего и богатого мужа своей дочери? Её-то как раз можно понять. Она приехала за тридевять земель в надежде, что вы возьмёте Луиджу замуж. Получив от ворот поворот, она делает всё, чтобы изменить ситуацию в свою пользу.
— Ты не всё знаешь. Всё не так просто, как кажется, — забрал туфлю из рук Наташи.
— Так расскажите мне. Возможно, вместе нам будет легче противостоять ей, раз нельзя указать дорогим гостям на выход.
— Я не могу втягивать тебя в наши игры, — взял её ладони.
— Не расскажете, значит… — аккуратно высвободилась. — А целоваться на глазах у всех — это часть игры. — Не смогла сдержаться, чтоб не напомнить, не поддеть.
— Мы не целовались. То есть Луиджа обняла меня, но… Она падала, я поддержал… — он, что, должен оправдываться? Ничего же не было!
— Вы сказали, что любите охоту, — уловив его недовольный взгляд, кивнула: — Да, я слышала. Все слышали. — Негодование поднималось, требуя выхода. Зверолов хренов! — Знаете, что вам скажу, ваше сиятельство: отправьте-ка меня к пфальцграфу в Штрассбурх! Чем быстрее, тем лучше! — Выплеснулось мутной волной. Метнула в него настороженный колючий взор.
— Нет, ты никуда не поедешь, — схватил за руки, сжимая. Приник к ним губами. — Я всё понимаю. Подожди немного.
— Расскажите мне всё, — настаивала, тая от его горячего дыхания, вздрагивая, успокаиваясь от внезапной ласки.
— Мне нужна ты, — он не собирался ни о чём рассказывать. — Через пять дней ты станешь моей женой. Просто верь мне. — Притянул упрямицу к себе, усаживая на колено, прижимая голову к её груди, слыша быстрый перестук сердца. — Графиня с дочерью уедут…
— Сегодня ночью на вас будет облава, — подавила смешок, хмыкнув, обнимая за шею. Так просто сказанное: «Верь мне», убило все сомнения. Он здесь. Он поспешил за ней следом. Он любит.
— У них ничего не получится, — коснулся губами её щеки. — Подыграй немного за вечерней трапезой. Пусть графиня ди Терзи видит нашу размолвку. Доверься мне.
— Вы не знаете, как могут быть изобретательны женщины, — накрыла его губы своими, отдаваясь ласке сильных рук, сладкой горечи чувственного поцелуя. Находясь в его руках, она верила, что всё сможет преодолеть. Они преодолеют. Но будет лучше, если он расскажет ей о прииске и о том, чего она не знает. Без доверия нет любви.
— Кхм, — раздалось за спиной сиятельства, — я думал, что мне наконец-то повезёт. — Раздосадованный голос барона вырвал из грёз целующихся.
— Конечно, повезёт, — пообещал господин, — и даже раньше, чем ты думаешь.
— Что вы задумали? — Наташа, немного смущаясь, надевая туфли, беспокойно взглянула на братьев.
— Ты ей не сказал, — выгнул бровь Дитрих.
— Женщинам не место на войне.
— По-моему, господин граф, — леди нахмурилась, — совсем недавно, вы меня попросили принять участие в боевых действиях.
— Под моим присмотром, госпожа Вэлэри… Прошу, — указал на выход, предлагая руку.
Иноземка прямиком направилась в кухню. От переживаний калории сгорали со скоростью света. Хотелось есть. Да и лишившись источника сплетен в образе Кэйти, последние новости хотелось узнать как можно быстрее.
— Госпожа, — Берта прятала глаза. Стыд за дочь-неумёху залил лицо краской. — Вам отнесли обед в покои.
— Отправьте кого-нибудь забрать. Я поем здесь, — достала из сумки ложечку. — Хочется горячего.
Кухарка, махнув прислужнице, уселась напротив:
— Госпожа, вы простите мою безрукую дочь. Она старательная и послушная девочка.
«Да, глупая, жадная и беспринципная», — мысленно добавила Наташа, подвигая суп:
— Пусть отдохнёт, — отрезала она, давая понять, что сейчас не готова вернуть служанку. — У гостьи, вон, какая хорошая прислуга. Ничего не портит, исправная. Везде успевает.
Берта не спускала любопытного взора с янтарного камня на кончике ложки:
— Дониза? — она облизала губы. — Так вы ничего не знаете? Вам не поведали?
— Нет. А что случилось? — пфальцграфиня казалась искренне заинтересованной.
— Эта, как вы изволили сказать: исправная, чуть не подожгла замок хозяина, — повариха легла грудью на стол, приближая лицо к собеседнице. — Как вы уехали, очень скоро Кровавая графиня ворвалась сюда, как оглашенная. Уж не знаю, что она кричала на своём языке, но Дониза вылетела отсюда, как затычка из бочки. А потом на весь замок был слышен визг и вопли приезжей госпожи.
— Служанка не уследила за горящими дровами в камине? — девушка направила разговор в нужное русло.
— Нет, она забыла закрыть клетку с птицами. Они всё в покоях изгадили и скинули воскуренную курильницу. Сухие травы тлели. Дыма былоо… — Берта закатила глаза. — Мы все перепугались. Я тоже бегала смотреть. Эти птицы много чего испортили. Графиню отвели отлёживаться в покои дочери. Ох, чтоб с ней приступ не случился. — Скорчив сочувствующую гримасу, быстро перекрестилась. — Их лекарь там. И сатана у покоев. Никого не пускает.
— Понятно, — Наташа продолжала есть бобы с кусочками мяса в подливе из сметаны. Очень хотелось, чтобы с Мисуллой случился тот самый приступ, о котором упомянула стряпуха.
Берта следила за ложкой, как умело иноземка подцепляет ломтики мяса и надо же — ни один кусочек не упал, и госпожа не пронесла ничего мимо рта!
— Это ложка, — посчитала пояснить девушка.
— Мой мужчина вам деревянную сделал, — кухарка кивнула на прибор. — Эта, какая красивая. С горючим камнем.
— А что птицы? Не угорели в дыму?
— Какое там, — женщина махнула рукой. — Только их и видели. Этой Донизе хозяйка все косы выдергала. Выла онаа… — сочувственно качала головой, воздев очи к закопчённому потолку кухни.
— А вода для кого? — Наташа кивнула на греющиеся котлы.
— Так для молодой графини.
Похоже, операция «Обольщение господина» не отменяется.
В самом деле, по этажам тянуло дымком, но не гарью. Белёсое облачко благовоний смешанных трав поднялось под самый потолок и повисло там. Пройдёт немного времени и как только на улице поднимется ветерок, его разгонит пронырливый сквозняк.
Наташа, сделав вид, что направляется в графские покои, прошла мимо араба. Он, как изваяние, скрестив руки на груди, неподвижно стоял у двери в комнату Луиджи. Только проследовавший за девушкой взгляд указывал на то, что это не скульптура. Значит, графиня у дочери.